Нил Аду - Старгородские Тайны

– Дк, ёни ж, хрень набекрень, ничво ж не делли! За што ж им деньг двать?

Но бабка его живо окоротила:

– Стыдись, Радим! Ты ж без них одному Чуру ведомо, сколько бы маялся. Плати, не скупись! Или хочешь, чтобы вся слобода узнала, каким ты стал скупердяем?

Старик, понятно, сдался. Кто ж станет с ведьмой связываться?! Аж двумя гривнами нас одарил, хоть и поворчал напоследок. Но мы стерпели. Ему ж без этого никак, а с нас не убудет. Уже поворачивая в другой переулок, я разглядел в свете почти круглой луны, как лешак забирается на крышу – рогатину снимать.

Домой мы вернулись с первыми петухами. И сразу спать повалились. Потому как действие бабкиного отвара закончилось, а с ним и силы последние нас оставили.

А поутру настроение нашей хозяйки круто повернулось. За завтраком выглядела она утомлённой и осунувшейся, словно ей всю ночь дурные сны докучали. И разговоры наши она вполуха слушала, свою думу невесёлую думала. Смотрел я на неё, смотрел, да и спросил напрямую:

– Не случилось ли с тобою чего, бабушка?

– Ой, сыночки, чтой-то не спокойно у меня на сердце! – тут же запричитала старушка, как видно, только и ожидавшая моего вопроса. – Я всю ночь не спала, думала. Сдаётся мне, в дурное дело я вас впутала.

– Да чего ж тут дурного, если мы хорошему человеку помогли? – вступил в беседу Севка.

– Не скажи, касатик, тут дело непростое! Не сама ж собой эта рогатина заговорённая на свет появилась? Кто-то над ней почародействовал. А кто? И зачем? – бабка поглядела на нас и невесело усмехнулась. – Что, призадумались? То-то!

Мы растерянно молчали. Возразить бабке и вправду было нечего.

– Вот что я, соколики, думаю. Раскопали мы с вами чьё-то злодейство тайное. И как узнает он о наших подвигах – не обрадуется. И не захочет ли ещё нас после отблагодарить по-своему, по-злодейски?

– Да полно, бабушка! – попытался я успокоить хозяйку. – Может, ничего такого и не было, и ты понапрасну тревожишься.

– А это мы сейчас проверим, – сказала бабка Устинья и скрылась в свою кладовочку. Пошуршала там немного и возвратилась в светлицу, держа в руках маленькую берестяную коробочку.

– Никогда о том не говорила и никому не показывала, – шёпотом сказала она и поставила ларчик на стол. – Да, видно, пришло времечко. Есть у меня драгоценность семейная – перстенёк золотой с камнем-яхонтом. Перстень этот непростой, вещий. Если кому из семьи беда грозит, (а из родных-то у меня нонче только вы – Емелюшка, да Севушка), засветится камень цветом красным, кровавым. Вот и посмотрим, правду ли мне сердце подсказывает?

Старушка бережно приоткрыла коробочку, знаками богов наших – Сварога и Дажьбога, Велеса, да Мокоши – расписанную, и из-под крышки сразу же пробился неяркий, но какой-то тревожный багровый огонёк. Даже и обычным зрением видимый.

– Светится, негодный! – ахнула бабка Милонега и присела (или упала?) на край лавки, не удержавшись на враз ослабевших ногах.

Мы с Севкой бросились к ней, хотели поднять. Но старушка мгновенно пришла в себя. Ведьмы не привыкли рассчитывать на чужую помощь, справлялись с любыми недугами сами.

– Ну, что ж, – тихим, но твёрдым голосом сказала она, – я кашу заварила, мне и расхлёбывать. Сама к вашему Тарасу пойду, в гости на блины позову. Он в таких делах больше моего понимает. Может, присоветует, как от беды оборониться.

Я не пытался её отговорить. По опыту знал – дело бесполезное. Но на всякий случай предупредил:

– Будилихо велел впредь без подношения не приходить. А нам его одарить-то и нечем.

– И то верно, – согласилась бабка Милонега. – Шеляги сиротские ему без надобности. Своих гривен – полна кубышка. Вот разве что…

Она замолчала, потом внезапно лихо, по-мальчишески присвистнула и уже бодрым голосом продолжила:

– Эх, семь бед – один ответ. Придётся Тарасу яхонт мой вещий отдарить. Тут уж он не сможет отказаться. Для его жизни беспокойной вещица эта сильно полезная.

Сказала, как отрезала. Больше наших возражений не слушала. Быстренько собралась и на торжище ушла. А мы с тревогой стали возвращения её ожидать.

Слушать Тарас Будилихо умел, про то вы уже знаете. Да и, по правде сказать, не слишком-то удобно рассказчика перебивать, когда у тебя рот блинами набит. И пока богатырь не насытился, а случилось это, ох, как нескоро, голоса своего могучего он не подавал. Ещё какое-то время он степенно отдувался после еды. И лишь затем обтёр усы, встал, подошёл к бабке Устинье и сгрёб её сухонькую ладонь в свой неимоверный кулачище. А когда разжал пальцы, у бабки в руке остался лежать перстенёк с яхонтом.

– Тарас Твердилыч! – упавшим голосом сказала старушка, – это ж я тебе… за хлопоты. Али не по нраву?

А он легонько приобнял её за плечи и прогудел:

– Нет, мамаша, камушек у тебя хороший, полезный. Только не возьму я его. Не заработал.

– Да ты не спеши, добрый молодец, – попыталась бабка переубедить гостя. – Никто ж не просит вокруг нас день и ночь с мечом в руках бродить. Подумай. Может, по-иному как помочь сможешь?

– Казав – "ни", значить – ни! – резко ответил Тарас и уже тише добавил. – Не можу я ничого зробить. Ни як не можу, мамо.

– Ну, и ладно, без него обойдёмся! – вскочил из-за стола Севка, как обычно от волнения краснеть начиная. – Как-нибудь справимся.

– Уж ты-то точно, кощей рыжий, всех врагов одолеешь! – усмехнулся в усы Тарас. – Сиди уж, герой. – И он снова повернулся к хозяйке. – Да ты пойми, мамаша, я бы и рад помочь. Тем паче, в передрягу вы угодили нешуточную. Ждан Скоробогатов – это вам не Скавалыжников какой. Он в слободе выгоду боярина Радигоста Тырина блюдёт. Вот вы кому дорогу перешли!

– А при чём здесь Тырин? – это уже я спросил.

– Эх, ничего-то ты, друг Емеля, как я погляжу, не понимаешь! – покачал головой богатырь. – Да и не должон был до сей поры понимать. Ладно, слушай, расскажу. Теперь это и тебя касаемо.

Будилихо снова сел на лавку и начал рассказ с вопроса:

– Чем род Тыриных-Заховайских знаменит? Отчего богатство их множится? На чём сила держится?

– Известно, на чём. На водице живой.

– Ну, понял?

– Что "ну"? – переспросил я. – Они же гномам её продают.

– Продают, – согласился Тарас. – Когда гномы с гоблинами к согласию в цене не приходят. Тогда у Тыриных и берут. Потому что больше не у кого – или мы, или гоблины. Но наша вода гномам не нравится. Не тот состав, говорят. И как только они с гоблинами мирятся, сразу Радьке от ворот поворот дают. И где он тогда свой товар сбывает?

– Неужели у нас? – не поверил я.

– А ты думал – гоблины нам её возят? – рассмеялся наш гость. – Очень им это надо, когда гномы дороже платят! Это Радька Тырин у себя в кладовых свою воду в гоблинские кувшины переливает и через купцов подставных на торжище продаёт. По цене, кстати сказать, немилосердной. Теперь понял?