Дмитрий Щербинин - Пронзающие небо

– Я могу понять, почему жизнь здесь ценится так мало – ещё пробывши здесь совсем немного, я хорошо понял, что – это и не жизнь, а так – существование. Но ради чего эта напряжённая работа -–ведь все силы свои, все помыслы выкладываете в то, чтобы отбивать эти камушки. Какая в них может быть польза?.. Куда вы их тащите?

– Вы очень интересный призрак…

– Да слышал я уже это! Ну, считай меня кем тебе угодно, только ответ на вопрос!..

– Вы задаёте такие удивительные вопросы, что я, быть может, даже ответил, если бы не боялся наказания…

Голос говорившего, однако ж остался по прежнему сухим, невыразительным, а когда Алёша оглянулся, то обнаружил, что и работавшие поблизости, которые явно должны были слышать эти «удивительные» вопросы – работали со всё тем же бесстрастным выражением.

– Да – обращаться к кому–либо, кроме тебя – нет смысла. Ведь ты не исключение… Ну да и бес с вами! Объясни мне только, в конце–то концов как выбраться из этого лабиринта…

– Но здесь нет никакого лабиринта…

– Хорошо, хорошо – здесь нет лабиринта, но просто укажите как выйти в такое место, где бы вас не было, но начиналась бы дорога к Вратам…

Этот «некто», вновь выразил слова удивления, и в конце концов, начал всё–таки объяснять. Он выговаривал о каких–то заворотах, переходах, и прочем, и прочем – так что у Алёши сразу всё вылетело из головы, и он проговорил:

– Ну уж нет – сам мне укажи дорогу…

Тогда работник осторожно отложил свой молоточек, и быстро юркнул к некоему карлику, более согбенному, более уродливому, нежели все иные – тем же ровным тоном он заговорил с ним:

– Видите ли – этот призрак желает, чтобы я ему указал дорогу, до Моря. Разрешено ли мне будет…

– Разрешено, но пусть призрак несёт носился с камнями «А» в Его дворец. – сухим тоном прервал его согбенный, и пошёл своей дорогой.

Работник вернулся к Алёше, и с пробуждающейся гордостью поведал:

– Ну вот – мне выпала такое счастье о котором и помыслить не мог. – и вдруг уже совершенно иным, властным тоном, прокричал. – Носился к камнями А – сюда…

Спустя несколько мгновений подбежали некто перекошенные, видно – до предела измождённые; поставили носилки, растворились без следа в ледяном мареве. На носилках возвышалась довольно значимая груда изломанных, острых камней, которые отличались от иных только тем, что имели более чёрны цвет.

– Возьми А на спину, и иди за мною… – ледяным, презрительным тоном изрёк тот, кто недавно был работником.

Алёша уж хотел было разразиться проклятьями, но в это время, подобно успокаивающему шелесту листьев в древесной кроне, нахлынул голос Чунга:

– Лучше делай, как он велит. Я, хоть и дух – могу облегчить твою ношу; а он укажет тебе выход отсюда…

Приступ злобы уже прошёл, и Алёша подчинился. Он подхватил носился, согнулся, пристроил их на спине – и тут действительно – тяжесть их, которая вначале показалась нестерпимой, сделалась незначительной… Карлик вышагивал впереди, и так распрямил спину, так размахивал руками, что, казалось, на глазах, в какие–то несколько мгновений, в несколько раз вырос. Он постоянно заворачивал из одной расщелины в другую, бросал презрительные взгляды на однообразных работников, и время от времени кидал через плечо: " – Не отставай!.. Живее!.. Живее!..» – хотя Алёша совсем и не отставал. Так продолжалось довольно много времени – быть может, с полчаса – тогда Алёше это порядком надоело, и он выкрикнул:

– Послушай, ты, гордец – а вот представь, что меня вдруг не станет…

– Нет – тебя не может «не стать», потому что ты несёшь А, в дар Ему.

– А вот ежели всё ж не станет?! Я ж только призрак – откуда ты знаешь, что у меня на уме? Вот захочу и покину ваш мир – что ты тогда будешь делать?..

Тут карлик развернулся, и, уперши руки в бока, долго, пристально вглядывался то в лицо согбенного под ношей Алёши, то на золотящееся облачко–Чунга; наконец произнёс: «Нет – ты не сможешь…» – однако, в голосе уже не было прежней уверенности – видно мысль, что «Призрак–Алёша» может исчезнуть, прежде и не приходила ему в голову – и дальше он шёл опустив голову, и помалкивал…

Да – это действительно был лабиринт; хотя Алёша видел только незначительную его часть – всё равно, по тем бессчётным фигуркам, которые несли и несли носилки, по тем бессчётным ответвлениям, которые раскрывались по сторонам – он понимал, что – это громаднейший лабиринт, и что работа по выбиванию из него камней ведётся уже многие–многие годы, возможно – века. Вскоре вышли они на широченную, метров пятидесяти улицу, по сторонам которой кривились уродливейшие, неумело сложенные из того же тёмного камня что и плато, постройки. Казалось, и нарочно нельзя было возвести такое неумелое, изломанное, болезненно–причудливое сплетение углов, возвышений и впадин – удивительным было то, как это такие неестественные, то расширяющиеся, то сужающиеся конструкции не развалились ещё под постоянным, пронизывающим ветровым напором. Алёша от этого ветрила ещё больше согнулся, а вот провожатый – казалось, совсем его не замечал, и говорил голосом таким заискивающим, что юноша понял, что он опасается, как бы этот «призрак» действительно не исчез:

– Надо сказать, что появились в погоду весьма и весьма благоприятную. После сильной бури – ветер унялся, и теперь – едва дует, а вскоре и совсем уляжется… Да… А вот через три па – поднимутся сильнейшие бури… Вот вы знаете, в прошлый раз сорвало целый квартал – это конечно в порядке вещей…

– Я так понимаю, что все эти камни выбиваются для того, чтобы строить этот город…

– Удивительные вещи вы говорите…

Алёша хотел вспылить, но как раз в это время ручка Оля вернула его…

* * *

– Эй, люди, заходите, заходите! Лучшего трактира чем наш «Бык морской» вы во всем городе не найдете!… – так кричал на всю улицу невысокого роста полный человечек, с быстро бегающими маленькими глазками.

Дубрав направил Вихря к вывеске на которой изображен был нос корабля выполненный в форме бычьей головы с загнутыми вперед, большими рогами.

– Да вы что?! – прямо–таки вскрикнул, подскочил Ярослав. – Да как же можно?!.. Мы что же – остановимся здесь?!.. Да как же?!.. У моря у самого?!..

Дубрав же промолвил спокойно:

– Насколько мне известно в этом трактире «Бык Морской», чаще всего останавливаются капитаны разных судов. Ведь не поплывём же мы на какой–нибудь лодке, правда?.. Надо найти такого капитана, который плыл бы в те северные страны, в которые и нам надо…

Тем временем маленький человечек подбежал и схватил Вихря под узды – конь однако не дался ему, мотнул головой так, что человечек взвизгнул и тут же зачастил так быстро, что речь его с трудом можно было разобрать: