Дмитрий Щербинин - Пронзающие небо

Чунг отдышавшись, проговорил:

– Ну, по крайней мере, не зря мы туда лазили. Я как эти ворота увидел, так и обомлел – вот чудо, они ведь прямо притягивают к себе, на них то и смотреть тепло. Вот и хорошо, значит есть теперь у нас цель, знаем мы куда идти.

Алеша посмотрел на своего друга: на этот раз Чунг был облачен в какую–то плотную шерстяную одежду, весьма тонкую в отличии от просторной Алешиной шубы; тем не менее, тепла она, судя по всему, давала не меньше чем шуба – во всяком случае, Чунг выглядел куда бодрее Алеши.

Не говоря больше ни слова, ребята углубились в каменный лабиринт. Со всех сторон направились на них режущие глаз острые углы и бессчетные выступы которые, казалось, только и ждали, чтобы кто–нибудь из ребят оступился и рухнул на острую грань.

– Алеча, я предлагаю тебе вот что: если кого–нибудь из нас вытащат в наш мир, тогда второй останется на прежнем месте и дождется возвращения друга… Хорошо?

– Хорошо, хорошо, – вздохнул полной грудью Алеша и закашлялся.

– Осторожно! – воскликнул Чунг и помог удержаться своему другу, который споткнулся о какой–то выступ на земле.

Постояв немного, они продолжили свои блужданья. Выискивали они посиневшее щупальце. Но стены, уступы, клыки, острые грани и шипы – все это высилось причудливыми стенами вокруг Алеши и Чунга, и сужало весь обзор до нескольких метров, ополчившихся на ребят холодным камнем. В этих причудливых, витиеватых стенах во все стороны шли не менее причудливые проходы – иногда узкие, в которых едва мог протиснуться один человек, иногда какие–то арки, все перекошенные в мучительной агонии…

Алеша стал замечать, что каждый вдох оставляет после себя в груди маленькую нерастопляемую частичку, и постепенно частички эти складывались в студеный ком, леденящий его изнутри. Еще раз он закашлялся…

Ребята продвигались вперед, ища направление, откуда сильнее веяло холодом (хотя, конечно, было это совсем неприятно)…

И вот предстал перед ними тот каменный отросток в который врезалась синяя сфера. Только ребята увидели его и тут же отпрянули назад – иначе они просто заледенели бы и рухнули словно две ледышки. Все же они успели различить, что все вокруг посиневшего каменного щупальца было покрыто тонкими, словно иглы, и длинными, словно копья, осколками сферы…

Они отскочили назад от этого источника мертвенного холода и тут Чунг вскрикнул:

– А–а!

Он схватился за щеку и согнулся в три погибели:

– Ты что? – спросил было Алеша, но тут сам вскрикнул – ледяная игла распорола ему щеку…

– Осколки! – воскликнул он, увидев несколько маленьких синих точек похожих на снежинки, они медленно падали на их головы…

И тут Чунг исчез – впервые Алеша видел со стороны как это происходит – позади стонущего от боли и холода Чунга выросло белое облачко, и вытянувшаяся из него рука, схватила его за плечо… Чунг еще раз вскрикнул и начал стремительно таять, не прошло и мига как перед Алешей стоял лишь полупрозрачный призрак, а прошло еще одно мгновенье и там колыхалась лишь прозрачная вуаль в складках которой с трудом угадывались контуры Алешиного друга.

Что–то защипало Алешину голову, он вскинулся весь, отдернулся, бросился в сторону, но было уже поздно – один из этих маленьких осколочков осел прямо ему на макушку и теперь Алеше казалось, что кто–то надел ему на голову снежную шапку, и не было сил эту шапку скинуть – он схватился за гудящую голову, обморозил еще больше пальцы и заплакал от боли, холода и отчаяния, и не помня себя, бросился было бежать куда–то назад, в уродливое переплетенье черных выростов да тут вдруг почувствовал, что тает, и…

* * *

Увидел чудесную картину: в метре от него потрескивали, обуянные пламенем дрова, а веселые жаркие огоньки трепетали в воздухе, словно крылья огненной птицы. Как мило было для Алеши это жаркое пламя – он тут же приблизился к нему продолжая пожирать глазами открывающийся вид: он лежал на земле, ибо снег не мог залететь в маленькую пещерку, выбитую в весеннюю пору звонким ручейком в извороте лесного оврага. А за свешивающимися откуда–то сверху покрытыми инеем корнями, блистал на солнце пышный, ярко белый снег. Так как пещерка находилась на извороте, видна была большая часть овражного склона покрытого толстым белым саваном. Деревья склонили свои снежно–инеевые ветви, а в просветах меж ними синело чистое, полное солнечного света небо. Вот пробежал заяц–беляк – прыг–прыг, остановился, повернулся к костру, навострил длинные уши да и запрыгал дальше…

Аппетитный запах щекотал Алешины ноздри, он перевел взгляд на пламя – оказывается, там уже булькало что–то в небольшой кастрюльке, а на вертеле поджаривался кусок мяса, приправленный какими–то пряностями.

– Оля. – произнес он тихо и посмотрел ей в глаза. Она улыбнулась ему, проговорила:

– А ведь могли и замерзнуть вчера – это Жару спасибо, он нам эту пещерку нашел.. – она погладила пса, который лежал тут же, грелся. – Вот, держи – Ольга протянула ему кружку в которой дымилось какое–то варево. – Я знала, что мы простудимся вот и взяла из дома кой–каких трав, а воду я из ручейка достала, он здесь течет – надо только снег разгрести да лед пробить…

Алеша одним глотком проглотил горячее варево – горло объяло пламенем, такое же пламя загорелось в его желудке и оттуда огненными ручейками разбежалось по всему телу…

За завтраком почти не говорили – грелись у костра; Алеша даже обжег руки, так как сунул их прямо в пламя – так хотелось ему согреться после часов проведенных в холоде.

Откуда–то издали долетел топот лошадиных копыт, а следом крики незнакомого извозчика:

– Но–но! П–шли родные!

Потом вновь тишина леса, нарушаемая лишь мягким шорохом падающего с ветвей снега, да еще, изредка, перекличем лесных обитателей.

Вот он вышел из пещерки и вздохнул полной грудью морозного воздуха – этот воздух хоть и был морозным, но отнюдь не походил на воздух из мертвого мира…

А на лес смотреть было любо – после резких углов и режущих глаз граней, все эти мягкие переливы, гибкие ветви, блестящий иссиня–белый иней на них, снег и глубокое небо в разрывах между ветвям! Все это радовало глаз – Алеша даже улыбнулся, потом рассмеялся, нагнулся, быстро слепил снежок и запустил его в ствол близстоящего дерева – попал метко – от удара тонкий ствол закачался и, осыпаясь с веток, завертелся в танце золотисто–белый дождь…

Потом помог выбраться из оврага Ольге и тут только вспомнил что потерял накануне свой мешок с едой; он указал Жару на Ольгин мешок и велел:

– Ищи мой!

Пёс тут же бросился на поиски… Вскоре раздался его лай – Алеша хорошо понимал разные интонации в голосе своего косматого друга, вот и этот лай он прекрасно знал: «Сюда, сюда – нашел!»