Дмитрий Щербинин - Пронзающие небо

– Снежный завал на тракте, сейчас ваши конные расчищают…

Тревога не только не проходила, но возрастала с каждым мгновеньем. Братья–охранники почувствовали, что ни Свист в их власти, но они, хоть и с клинками наголо, хоть и закован разбойник – они в полной его власти – и страстно, ради того, чтобы выжить, захотелось им поведать, что–нибудь жалостливое, чтобы сердце его растрогать. И вот наперебой поведали сначала о том, как осенью подобрали голодного щенка, выходили, разным собачьим премудростям выучили; потом – о ястребёнке, которого прошлым летом на загородском поле нашли, крыло у него было сломано – тоже выходили, приручили. И эти звери с нетерпением, волнуясь (ведь такая то буря!), выжидали своих хозяев дома. Поведали ещё и о том, как высаживали у городских стен деревья – яблони, вишни – перешли было на следующую историю, но тут прервал их Свист:

– Зачем же сажали?

– Так вырастут – плоды принесут. Будут два сада: один яблоневый, другой – вишнёвый; там то наши дети порезвятся!.. Да и не только они – всем людям радость – разве ж плохо это?..

Свист задумался, а потом, проговорил вполголоса:

– Вот тут то и затронули вы моё сердце… Так и ужалили, ведь я тоже сад сажал; ведь тоже как и вы мечтал…

– А ещё расскажем…

– Нет, нет – ничего больше не надо мне рассказывать. Достаточно, достаточно уже… Н–да… Зачем же я расспрашивать вас стал?.. Вот дурак то, вот дурак… – он опустил голову, и вдруг резко вскинулся на Олю, прохрипел сквозь сжатые зубы. – Вот, быть может, ты мне поведаешь?.. – тут же оборвался, и с ещё большей мукою проскрежетал сквозь плотно сжатые зубы. – Так ведь не ведаешь ничего!.. Но помоги, помоги мне девушка!.. Как мне жить дальше – того не ведаю…

Разбойник опустил голову, зазвеневши цепями, поднял руки, ухватился за затылок, застонал – Оля – такая усталая, измученная Оля вскочила, и, бросилась было к нему, но он вновь вскинул голову, и глянул на неё таким жутким, мученическим взором, что девушка остановилась, а разбойник взвился уж в мольбе:

– Ты из–за меня не мучайся!.. Слышишь – не мучайся!.. Я дальше уж молчать буду – наедине с мыслями своими останусь…

– Ну а что ж – историю жизни твоей не доведётся нам услышать? – пытаясь скрыть дрожь в голосе, спросил один из братьев–охранников.

– А на что вам она? – горестно вскрикнул Свист. – Вы лучше о жизни своей подумайте. Да, да – ради чего жили подумайте! Хоть мысленно, а попросите прощенья у всех тех, кого волей иль неволей, случайно иль намеренно доводилось вам обижать, или убивать…

– Мы–то вот, что… – начал один из братьев, но не договорил – голос дрожал, голос был слабым.

В этом ставшим таким тесном помещении, которое окружала бездна леденистого мрака – мысль о неминуемой смерти и давила и сжимала…

Ярослав всё прислушивался к этому разговору, всё мрачнел, и наконец, обратился к Алёше:

– Раковину дай – по морю уж соскучился.

Алёша достал из кармана, протянул Ярославу раковину, и тут же из того же кармана выпал уже и позабытый, вышитый Олей платок, на котором было отображено родимое круглое озеро, березки белоствольные над ним склонившиеся – платок упал на пол, но Алёша тут же склонился над ним, подхватил, бережно расправил – и тут вновь скривился, зубами заскрежетал от таких разных, поразивших его сердце чувств. Медальон наполнял холодной злобой, и тут же такая жалость, такая жажда к этому, родимому проснулась, в сердце впилась…

– Оля, сейчас ухожу…

– Да… – она положила ему руку на лоб…

И вот Алеша разлегся на лавке. Он падал вниз и издали слышал Её голос:

– …Я не оставлю тебя… Я буду здесь, буду согревать тебя….

* * *

«Что это? Как я сюда попал? Что это за стена?» – перед Алешей возвышалась стена метров в двадцать высотой, сложенная из черных каменных глыб. Глыбы эти были совершенно не обработаны и, казалось, просто навалены друг на друга… И все же был кто–то кто создал эту уродливую стену. Алеша оглядывался, силясь вспомнить, как он попал в это место.

Помнил он как бежал не в силах остановиться по склону, как потом споткнулся обо что–то и начал падать… куда падать? Алеша одно точно помнил – никакой такой стены он в прошлый раз не видел. Оглянувшись же назад он был удивлен еще больше: там вздымалась огромная, совершенно гладкая стена. Алеша задрал голову и обнаружил, что не видит теперь черного покрывала, которое висело над Мертвым миром – высоко над его головой просто сгущалась дымка… Взглянув же в сторону Алеша увидел вдали огромную черную гору устрашающей изогнутой формы, гора эта впрочем была так далека, что ее едва было видно за дымкой. Вновь Алеша смотрел на кривую стену: приглядевшись повнимательнее, он увидел черные башенки все кривые и перекошенные как и вся стена: оглядевшись Алеша обнаружил, что справа стена заваливается вовнутрь, слева же – перевесилась вперед и угрожающе нависла, готовая в любой миг рухнуть. Алеше даже показалось, что стена действительно падает… – но нет – все оставалось незыблемо, недвижимо, мертво…

Вот Алеша замер, весь обратившись в слух – услышал как откуда–то с другой стороны стены пришли слабые, едва слышные удары. Алеше показалось, что это били барабаны, много–много барабанов, потом ему еще почудился какой–то рев или просто шум, а потом появился Чунг.

Алеша сразу же набросился на него с расспросами, однако, Чунг был удивлен не меньше Алешиного – он тоже с недоумением поглядывал на перекошенную стену и не мог припомнить, как он оказался в этом месте.

Постояли они так некоторое время, а затем Чунг сказал:

– Что ж, теперь нам решать – либо идти вдоль стены, либо идти в ворота.

– Где ты видишь ворота? – удивился Алеша.

– Так вон же…

Чунг указал рукой и Алеша увидел черный провал в стене который мог быть и воротами – находился он как раз в том месте, где стена, прогнувшись, опасно нависала над землей.

Спустя несколько минут они уже стояли под нависшей стеной у темного провала, который Чунг издали принял за ворота. На самом же деле то, что увидели друзья больше походило на подкоп: рядом высились холмики разбитого кем–то черного камня, холмики эти, впрочем, были такими древними, что уже срослись с поверхностью…

– Кто–то потрудился на славу, – проговорил Чунг попытавшись поднять один из отбитых камней – это оказалось ему не под силу, хотя камень с виду был совсем невелик..

– Потрудился на славу тот кто соорудил эту стену, – задумчиво проговорил Алеша который поднял голову и смотрел на черные кривые глыбы таинственным образом скрепленные меж собой.

– Наверное мы скоро с ними познакомимся, – проговорил с Чунг когда шагнул в проем. Алеша поспешил за ним.

В проходе по которому они теперь шли было темно, ни единая капелька света не проникала туда, однако после тьмы на дне болота эта тьма казалась друзьям совсем не такой непроглядной. Их глаза уже привыкли к постоянным потемкам, а потому и во тьме этого, неизвестно кем и когда выбитого в стене прохода, они довольно быстро смогли различать и низкий потолок, и пол покрытый острыми обломками, и стены, которые то сужались так, что один едва мог протиснуться то расходились так что и трое могли бы пройти в ряд.