Робин Бейли - Поющая кровь

Терлик нервно сглотнул. Сжал рукоять Жала Демона.

— Я должен извлечь его из тебя, — стиснув зубы, произнес он. Помедлил и выдернул.

Лезвие оцарапало кость, и нестерпимая, слепящая боль вынудила сделать то, чего не мог от нее добиться Жало Демона. Она откинула голову и пронзительно закричала. Терлик держал кинжал острием вверх и со страхом взирал, как черная кровь стекает по лезвию на рукоять и капает ему на руку.

— Спрячь его в ножны, — выдохнула она. — Быстрей, пока он не привел в действие свою силу.

Он поступил как она ему велела — резко сунул кинжал в серебряные ножны. Она вырвала кинжал из его рук, кое-как привстала и нацепила его на себя — Терлик не успел ее остановить. Только выругался, оторвал кусок ткани от своего рукава, сунул его ей под одежду и прижал к ране. От его прикосновения она поморщилась, но и вздохнула с облегчением.

Она победила Жало Демона. Его дьявольская сила проникла в нее, однако Стужа сумела отвернуть ее в сторону и спасти свою душу. Но тело пострадало значительно. Кровь из раны лилась сквозь жесткую ткань, которую приложил Терлик, солоноватый привкус стоял во рту. Трудно было дышать в полную грудь.

Между ног Кела, в пыли, сверкнул Глаз Скраал. Не говоря ни слова, она указала на него. Терлик подобрал камень и вложил ей в руку.

Слабым голосом она вымолвила:

— Моя мать — я должна завершить заклинание.

Она захотела встать, но друг не пустил ее, обхватив руками.

— Ты слишком серьезно ранена. — Он нежно поцеловал ее в лоб. — О тебе мы должны сейчас беспокоиться.

— Нет, — она стояла на своем, отталкивая его руки, — я тебе уже сказала, что мне нужно. Лучше помоги встать.

Он грустно посмотрел на нее и затем легко поднял ее на руки.

— Я сама могу идти, — уверила она, но он все равно отнес ее в середину круга из золота.

— Скажи, что надо делать, — попросил он, опуская ее на землю. — Я все сделаю. А ты не двигайся.

Она оперлась на руку.

— Сперва принеси Кела тоже в круг.

Он поспешил исполнить это пожелание и принести ее сына с другого конца двора. Усадил племянника с противоположной стороны рисунка. Кел уставился на свои растопыренные пальцы, по подбородку стекала слюна.

— Теперь принеси мне книгу. — Подождала, пока книга не появилась перед ней на земле. — А теперь лампу.

Он ее тоже принес, двигаясь как можно проворней.

На этот раз песня, которую она позвала из души, была еле слышна, аккорды звучали несвязно и сдержанно. Но она простерла руку, и на ладони ее голубым светом вспыхнул крошечный огонек.

— Будь рядом со мной, — велела она Терлику, — что бы ты ни увидел.

Она поднесла огонек к Лампе Нугарила.

Вырвался красный свет — неестественно яркий. Он не давал тепла. Напротив, воздух, как ни странно, стал холодным и зябким. По ту сторону круга повсюду возникали ожившие тени, они жили своей таинственной жизнью. Они плясали и скакали, стягиваясь к кругу. Они кружились и вращались — адские призраки, бесплотные, беззвучные.

Стужа знала, Нугарил — злобное божество и эти тени вызваны им. От них исходила такая мерзость, что ее передернуло. Благодарение богам добра — золото круга не пускало порождения тьмы вовнутрь.

— Мне следовало бы привыкнуть к подобным вещам, ведь я уже столько времени с тобой, — пробормотал Терлик, опускаясь на колени рядом с ней. Но по его тону было ясно — он так и не привык к миру магии и вряд ли привыкнет когда-нибудь.

Громкий клич Ашура заставил ее резко обернуться, и она закусила губу от нестерпимой боли в боку. Выругала себя. Как она могла забыть о нем? Призраки налетали на единорога, тот мучительно ревел, и голос его раздирал душу сильнее Жала Демона.

Она встала на ноги, шатаясь и задыхаясь от усилия, позвала единорога по имени. Сомнения мучили ее. Ашур — существо реальное, из плоти и крови, но он также волшебное существо. Сможет ли он преодолеть защиту круга? Он понесся к ней, тени погнались за ним.

Непостижимые глаза единорога вспыхнули, оставляя за собой в воздухе шлейфы пламени; он перепрыгнул через золотые линии и приземлился в круге как вкопанный, из-под копыт взметнулась пыль, и обломки камней посыпались на неподвижное тело Реймут. Стужа обняла Ашура за шею, прижалась к нему. Он ткнулся носом в ее руку и лизнул ее.

Боль в боку снова обожгла ее, и во рту появился вкус крови. Она еще раз погладила единорога и опустилась вниз, к Книге Шакари. По ее указанию Терлик взял в руки лампу и изумруд.

— Держи их над матерью. Свети на камень — вот так. — Она показала, как надо вращать Глаз Скраал между большим и указательным пальцами. Свет, отраженный изумрудом, преломлялся в крошечные сверкающие лучики. — Как только начнем, останавливаться уже будет нельзя. Возможно, это продлится долго.

Он помолчал, с тревогой вглядываясь в ее глаза.

— Как ты? — спросил он. Махнул рукой в сторону неподвижно лежавшего тела ее матери: — Мне не хотелось бы возвращать ее в этот мир только затем, чтобы потерять тебя.

Она кивнула, выдавила улыбку и погладила его по щеке.

— Давай завершим начатое, а после — я твоя и делай со мной что хочешь. — Она подмигнула, изо всех сил стараясь выглядеть убедительно.

Он не поверил, но придвинулся к Реймут.

В глазах Стужи потемнело, она зажмурилась. Привкус крови стал сильным, как никогда. Мгновенный, беспричинный страх закрался в душу, но она подавила его.

Заклинание с Тремя Артефактами обладало собственной магией. Для этого ритуала не требовалось участия ее волшебных сил. Поэтому она сосредоточилась на том, чтобы замедлить кровотечение, притупить боль.

Терлик поднял изумруд и лампу. Он начал вращать камень, и изумительной красоты искорки осветили сморщенное лицо Реймут.

За пределами круга плясали призрачные тени — их притягивало пламя Нугарила и останавливал золотой круг. Она смотрела на них, собираясь с духом. «Они живут, хотя и не должны, — размышляла она, — недостойные жизни, не заслужившие ее».

Взглянула на свою мать. В последний миг перед смертью Реймут произнесла ее имя.

Взяла в руки Книгу Шакари. Света Лампы Нугарила хватало, чтобы читать. Раскрыла первую страницу. Текст написан на древнем кондитском языке — этот язык сам по себе источал особую магию.

Старые страницы переворачивались с шумом и треском. Она читала вслух древние поэмы и заговоры нараспев, как, наверное, делали это жрецы Кондоса.

Артефакты таят в себе три божественные силы, правящие мирозданием: свет, тьму и нечто среднее, что является ни тем, ни другим. Мудрость Шакари ведет за собой силы света. Нугарил — уступающий по значению, но мстительный бог тьмы. Богиня Скраал являет собой нейтральную сущность, что поддерживает равновесие между добром и злом. Жизнь, гласила книга, не есть проявление чего-то одного или другого, она — триединство всех влияний.