Артур Баневич - Где нет княжон невинных

Дебрен подошел ближе, присел перед попугаем, заглянул под гневно встопорщенные совиные брови.

— Куда она пошла? — спросил он тихо. — Ты знаешь, правда? Кафтан на яблоньке… Ты был рядом, когда она его снимала. Тогда она велела тебе поклясться? — Дроп кивнул. — Но в чем? О чем ты не должен говорить?

— Сррово! — напомнила птица.

— Она погибнет, — еще тише сказал Дебрен. — Ты не понимаешь? Грифон убьет ее.

— Рррриск умеррренный, — заверила птица, честно глядя ему в глаза. Потом отвела взгляд. — Грррифон рррыцаррственный. Трррактирррщицу прресрредовать инстрррукция удерррживает. Посторрронних… — Он несколько мгновений искал слова: — К посторррронним курррам относится терррпимо.

— Что значит сватать? — напомнил о себе Збрхл. — Ленда? Меня? О чем он?.. Петунка?

— Не знаю, — вздохнула та. — Знаю только, что от дедов-прадедов дропы у грифонов в советчиках ходили, а грифонам никогда от этого пользы не было. Мерзавец он и насильник, к курам вовсе не по-рыцарски относится, но он не глуп. И в Ленду влюблен. Поэтому я думаю, что если он ее выпустил, а сейчас говорить не хочет… так, может, знает, что делает.

— Умерррренно, — с горечью бросила птица.

— Сомневаешься? — ухватился за возможность Дебрен. — Тогда почему?

— Пррриказ! Стрррашная угрррроза. Раздеррка.

— Значит, не скажешь? — проворчал Дебрен. Дроп молчал, глядя на него несчастными глазами. — Что делать? Я беру коня, Збрхл. Поищу ее.

— Ты с ума сошел, — сказал ротмистр.

— Ленда еще больше. — Дебрен наклонился к седлу. — И грифон против меня. Если я уеду, ему незачем будет на трактир нападать.

— Если ему важен ты, то он и на Ленду не нападет. А если не ты, то нас по очереди… Нет ничего глупее, чем дробить силы перед боем. Оставь коня.

Дебрен перебросил седло через спину верхового коня, занялся подпругой. Конь его не любил, злился, не хотел стоять спокойно. Стук копыт заглушил звуки шагов. Когда Дебрен повернулся лицом к дому, Петунки уже не было.

— Где она?

Збрхл осмотрелся, выругался, забыв об оружии, прыгнул к задней двери. Только теперь, когда он действительно спешил, было видно, как сильно у него покалечена нога. Да, пожалуй, и все остальное. Когда Дебрен, схватив на бегу алебарду, догнал его за порогом, трактирщица уже брела по снегу посреди двора.

— Петунка! — рявкнул Збрхл. — Возвращайся, дурная баба!! Бегом!!

О диво, она послушалась. Только когда все трое забирались под прикрывающую дверь крышу, Дебрен заметил, что в глазах трактирщицы нет никаких признаков растерянности.

— Возьми, — протянула она ему облепленный снегом музер. — Нельзя с голыми руками…

— Ты выбегала за этим дерьмом? — Збрхл был настолько зол, что и сам забыл о необходимости возвратиться в дом. — Рискуешь жизнью ради какой-то детской пукалки? Дура набитая!

До нее, кажется, дошло. Она опустила голову, как напроказивший ребенок. И подняла брови.

— Что это? — указала она на белую фигурку.

— Я, — буркнул Дебрен. — Кажется, ясно, что она имела в виду.

— Снежная баба, — пожал плечами ротмистр.

Петунка проигнорировала обоих. Присела, погладила снежного человечка по голове. Потом неожиданно дала ему пощечину. Удивительно, но вместо того, чтобы лишиться головы, баба лопнула сверху донизу.

— Сами вы бабы. Снежные. Думать надо, — удовлетворенно отметила она, вытаскивая виновницу катастрофы. — Истеричка, да? Неблагодарная? — Она торжествующе взмахнула добытой из остатков снежных шаров палочкой. — Ты спрашивал о надписи, Дебрен? Ну так я, пожалуй, знаю, что она имела в виду.

— Не?.. — Збрхл тактично ограничился ударом по сосульке древком алебарды.

— Вполне понятный намек, — указала она на останки снежной бабы. — Любой мужик взъелся бы. Даже грифон, ручаюсь, не усомнился бы, поняв, что имела в виду разъяренная девка. И она думала, что Дебрена эта картинка крепко огорчит.

— Ну и?..

— Не понимаешь? Она двух зайцев одним махом убила. Во-первых, грифон ее не сожрал, потому что имел основания считать союзницей. Никто так не умеет ненавидеть, как разочарованная любовница. А во-вторых, Дебрен, несомненно, стал бы на снежной бабе свою злость вымещать, а значит, и палочку нашел бы. Если б Ленда ее просто у порога оставила, Пискляк мог сюда явиться раньше нас и украсть, а с другой стороны, спрятанную мы просто сами б не нашли.

Дебрен неуверенно посмотрел на нее:

— Ты считаешь, что та надпись на дверях…

— У чародеев, — усмехнулась Петунка, подавая ему волшебную палочку, — крепчайшие нервы. Их так просто не разъяришь. Она должна была сделать что-то такое, чтобы ты наверняка пнул снеговика. Умная девушка.

— Глупая, — высказал свое мнение Збрхл. — Умная бы в трактир с палочкой вернулась.

— Не могла. Ведь она его бросила.

— И скверная, — добавил ротмистр. — Ты же сама видела: Дебрену никакого дела до снежной бабы не было. Если бы не ты, она тут до весны б так торчала. Дрянь она, твоя Ленда. Ночью с бедолагой утехам предается, а поскольку он ее не очень-то порадовал, она утром его на двор отправляет с голыми руками.

— Ты что, белены объелся?

— Ага. Сразу было ясно, что за ней погонятся. Если б не мой ум, вы б уже добрый день у грифона в брюхе с капалином общались. Ты права, Ленда не дура. Должна была предвидеть, что так случится. И что? И ничего — подвергла риску его жизнь.

— Но она же оставила палочку? — сказал Дебрен.

— Чтобы не слишком совеститься. Ведь придется же ей в зеркало взглянуть. Если бабе так нужны постельные утехи, она без зеркала никак не обойдется. Дерьмо и вонь, а я ее считал…

Они вошли в трактир. Збрхл мигом принялся баррикадировать задний ход.

— Не верю, — покачала головой Петунка. — Немного снегом присыпало, вот и не видно, но посреди двора все перерыто. Ей пришлось здорово эту идиотскую палочку искать. На коленях ползать. А стоит ей только ногу согнуть, как слезы сами из глаз… И Пискляк мог ее сто раз убить. Она трусила, это видно. Пока могла, у дома держалась, как мы. А побежала искать. — Дебрен, не оглядываясь, рванул кол, запирающий фасадную дверь. — Она тебя любит, пусть даже и… куцего. Она любит тебя, Дебрен.

Он отворил дверь, прошелся взглядом по корявой надписи.

— Не делай этого, — угрюмо бросил Збрхл. Но не двинулся с места, когда чародей схватился за конскую узду.

— Ты не понимаешь. — Дебрен грустно улыбнулся. — Мне в первый раз в жизни выпало такое. И, вероятно, в последний.

Он потянул коня. Холод скрыл поле боя, упрятал под снегом запах крови и смерти. Но конь помнил. Ну и не любил Дебрена. Поэтому уперся, вжался крупом в угол.

Збрхл выругался, подковылял поближе, отодвинул чародея. Дернул за вожжи. Конь сделал шаг вперед. Сбоку подскочила Петунка, схватила за стремя, потянула. Животное капитулировало, направилось к двери.