Артур Баневич - Где нет княжон невинных

Капалин Збрхла.

Ну, чертовщина! Аж до самого желудка!

Дебрен сел, не очень веря, что сможет это сделать. В голове гудело, он весь был липким от крови, кожу жгло, кафтан дымился.

Когда он поднимался, его вырвало на собственное колено. Скверно. Каждый чародей зависит от хранящейся в мозгу магической энергии; если ее уровень опустится ниже определенного минимума, начинаются неприятности с физиологией. Могло быть хуже, но пятно на штанине — серьезное предупреждение.

Покачиваясь, он побежал дальше, стараясь не смотреть в сторону моста. Он мчался на поле боя что было сил, как лучник с пустым колчаном.

Поле боя — потому что крестьянам надоело ждать. Из-за снежной завесы выкатилась телега с высокими бортами, и половина из тех, кто стоял, взобрались на нее, чтобы тут же кинуться в атаку.

Глаз выхватывал все больше деталей. В трехстах шагах от моста конус, охраняющий его от чужой магии — в данном случае от искусственно вызванных осадков, — уходил уже настолько высоко, что практически не пропускал снега. Картина вдруг стала такой, как это бывает, если как следует протереть грязное окно. Эта резкость словно бритва отсекала иллюзии.

Человек, коричневый внизу и белый сверху, оказался Лендой. На ней было только платье. Ну и парик — слишком плотный, чтобы тепло тела смогло растопить снег. Она была в лаптях, и лишь они с горем пополам сочетались с зимним окружением. Если б Дебрен не взмок после убийственного бега, он задрожал бы, даже просто увидев ее. Несмотря на найденный на яблоньке кафтан и заверения Петунки, он упорно не хотел думать о том, что Ленда могла уйти в чем была — с голыми ногами, в одном подбитом ветром платьице. Он не спрашивал, как далеко к югу расположена ближайшая деревенька, но если больше нескольких миль, то Ленду Брангго с ее покалеченными ногами и бердышом, который был скорее балластом, нежели костылем, можно было считать трупом уже в тот момент, когда она перекидывала веревку через дыру в крыше. До полудня, даже без помощи грифона или замостников, ее убило бы переохлаждение организма.

Внезапно в приступе озарения он понял, что Ленда пришла сюда умереть. И что уже тогда, когда писала кровью на дверях, знала, что идет умирать.

Но убил ее он. Он, Дебрен. На тайной тропе грифона, когда позволил застать себя врасплох и лишился коня. Если бы хоть полдороги он проделал в седле, то был бы здесь раньше и успел бы ее спасти. Сейчас шансов не оставалось. Подгоняемый ужасом, он мчался к мосту лишь немногим медленнее коня, но знал, был свято убежден, что ничего уже не изменит.

И был прав.

Дроп тоже ничего не изменил. Тянувшая телегу лошадь лишь слегка замедлила ход, когда птица налетела на нее, но особого влияния на результат столкновения это не оказало. Возница уже разогнал упряжку. Ленда успела занять позицию около барьера моста, а пассажиры телеги — вдоль борта. Попугай, правда, быстро сообразил, что не одолеет подгоняемую батогом клячу со щитками на глазах, а потому перекинулся на единственного среди нападающих арбалетчика, но Ленде этим нисколько не помог — как раз арбалетчик-то и не мог принять участия в сражении. Лишь на мосту он принялся укладывать болт в желоб, но оказался не по ту сторону фуры.

Ленда подняла бердыш, проделала им первый, угнетающе медленный круг. Дебрен аж взвыл в душе, видя то, что она творит: острие двинулось направо, в соответствии с движением фуры. Ошибка! Чудовищная, смертоносная по своим последствиям. Ведь чтобы сильнее ударить, задержать…

Было слишком поздно кричать и что-либо исправлять. Она, видимо, сильно ослабла, если только теперь… Впрочем, даже Збрхл уже не успел бы остановить движение оружия и применить его по-умному, использовав инерцию нападающего.

Он не был даже разочарован, видя, как острие гладко проходит между ушами лошади, а та как ни в чем не бывало продолжает бежать по правой стороне пролета. Ленда была больна, ранена, обессилена, она имела право промахнуться.

Бердыш совершил круг над поблескивающим далеко внизу потоком, вернулся к поручням моста, с равнодушием крыла ветряка переместился к телеге. По мнению Дебрена — в черепашьем темпе. По мнению стоящего рядом с возницей парня, вооруженного коротким мечом, вероятно, тоже не очень быстро, поскольку парень успел не только прикрыться от удара сзади, но даже помочь себе левой рукой.

Магун едва поверил, когда топор, все еще не желающий ускорять движение, миновал брызнувшее кровью бедро, меч вылетел далеко за морду лошади, а парень с рассеченным животом исчез за телегой.

Сосед жертвы от изумления промахнулся. Его оружием была наполненная водой бадья. Опрысканный кровью паренек выпустил ее — вместо того, чтобы опорожнить. Деревянный сосуд разминулся с головой Ленды и полетел в пропасть. Его неудачливый хозяин шлепнулся на задницу, и на линии удара оказался лишь третий из собравшихся у правого борта крестьянин.

На сей раз естественного темпа бердыша оказалось недостаточно. Ленда развернулась в быстром пируэте, передав инерцию острию и заставив его настичь жертву. Однако удар вышел слабый, и загородившийся вилами крестьянин сумел сдержать топор.

Вместо того чтобы лишиться ноги, он заработал рану в бедре, свалился в телегу, не выпустив оружия, но, кажется, утратив боевой дух. Ленду отбросило, она упала на колени, однако это не имело особого значения, поскольку фура была уже далеко, а оба боеспособных нападающих маялись с собственными проблемами. Арбалетчик, размахивая оружием, защищал лицо от клюва и когтей Дропа. Возница пытался не уподобиться попугаю и не начать летать.

Удача выпала только первому. Сразу за мостом конь неожиданно потерял уши и верхнюю часть черепа. Упал он так же прытко, как до того бежал, и фура остановилась поперек пролета, потеряв разгон на дистанции самое большее в десяток локтей. Ни один возница в мире не смог бы при таких обстоятельствах удержаться на козлах. Дебрен вдруг понял, что имел в виду Удебольд Римель, когда говорил об идее ввести охранные ремни для возниц, ездящих по фурострадам.

Мужчина с батогом снарядом промчался над телом дергающегося в агонии коня, ударился лицом о землю, перечертил брусчатку предмостья красной полосой и, уже безжизненный, насколько безжизненным может быть только труп, уткнулся в развалины блокгауза Мытничьей Компании.

Арбалетчик выжил — благодаря Дропу — даже в неплохом состоянии: поскольку непосредственно перед резкой остановкой атака попугая отправила его на дно фуры, а стоящая торчком бочка удержала его, и он не сломал шею о край козел.

Дебрен побежал быстрее. Надежда, которую он уже совсем было похоронил, внезапно воскресла, а вместе с надеждой вернулся дикий страх, придавший ногам крылья. Он мчался, перепрыгивая через растущие по краю долины елочки и запросто ломая те, через которые перескочить не сумел.