Артур Баневич - Где нет княжон невинных

— Ага, — понял Йежин. — Что правда, то правда. Поперчило нам жизнь, а кое-кому так приперчило, что он гробовой доской накрылся. Большую цену пришлось заплатить за тот клок черных волос, который избраннику послали в… Что с вами, господин магун?

Збрхл, не задавая глупых вопросов, хлопнул Дебрена между лопатками. И только потом объяснил:

— В каше жира мало. Если жир зерен не склеит, то так все может кончиться. Подавишься и даже помрешь. Слышал я, что именно поэтому смертность среди бедняков выше, чем среди зажиточных..

— Оно, конечно, так, — вздохнул трактирщик. — Суховата каша, бедновата. Тощий был Шаламайка.

— Это Шаламайка? — Збрхл пригляделся к немногочисленным шкваркам. — Петуха в кашу пустили? Своеобразная кухня. Твоя теща откуда была? Может, из Марималя? Там петухов очень уважают, так, наверное, и в кашу…

— Теща была здешняя, невинная. Ну, значит, в «Невинке» родившаяся, — добавил трактирщик, видя нарисовавшееся на лице Збрхла удивление. — Потому что вообще-то… ну, известно: теща. Ну и варила по-нашему. Только у нас здесь невозможно нормальный набор блюд выдержать. Из-за этих засранцев грифонов никогда не знаешь, что удастся в горшок положить. И радуешься, если вообще найдется хоть что-нибудь съестное. Да и горшок тоже.

— Горшок? — Дебрен продолжал кашлять, приходя в чувство после постной каши, поэтому ротмистр взял на себя бремя ведения беседы. — Неужто так скверно дела идут?

— Да уж, хуже некуда. Но с горшками-то, по правде, немного другая история. Летуны, понимаете ли, крадут или разбивают, Вывесишь на заборе, как в приличном доме, а тут прилетит паршивец, шасть — и куча черепков!

— Грифон? — прохрипел Дебрен.

— Грифон порой тоже. Хотя этот если уж явится, то ползабора сразу… Но в основном-то его помощники-ночники. То есть нетопыри. Ну и еще попугай.

— У вашего грифона есть юрист? — возмутился Збрхл. — Ну и паршивец трахнутый! Он мне сразу не понравился!

— Шуткуете, господин ротмистр… — Выседел заморгал. — Это как же так? У чудовища? Юрист?

— На Малом Чиряке… — Збрхл словил предостерегающий взгляд Дебрена и прикусил язык. — Ну ладно… Так говоришь, летуны противогоршковую войну ведут. Ну что ж, они в лесу живут, неудивительно. Но то, что грифону не совестно на дурные горшки нападать… Ну и метлы бояться… Хорошо Петунка сказала: чересчур-то умным его не назовешь.

— Потому что его павлиниха родила, — напомнил Йежин. — Но относительно метлы и горшков — не так. Он, понимаете ли, моей Петунки не трогает.

— И слава Богу, — быстро сказал Збрхл, украдкой постучав по столу. — Хотя, по правде, это лишь явное проявление глупости. Такую женщину да не трогать! Просто удивительно, что тупица о какое-нибудь дерево не убился.

— Относительно черных волос… — неуверенно начал Дебрен. Но на него не обратили внимания.

— Еще не родился такой, который бы мою Петунку взял и сыгнорировал! — возмутился трактирщик. — Золото, не баба! — Збрхл охотно поддакнул. Йежин успокоился, набрал каши. — Секрет в том, что «Невинка» из рода в род по кудели переходит. Женщины, стало быть, наследуют. Поэтому женщинам здесь проще до естественной смерти дожить, чем мужчинам. Свекра, к примеру, старый грифон Доморец из Старогрода, отец Пискляка, распорол от бороды до яиц, когда тот с телеги слезал, на которой его со свадьбы привезли. Поэтому я не обижаюсь на покойницу тещу: мало какая женщина не озлобится, если в день свадьбы вдовой останется. И вдобавок девицей.

— Э-э-э… погоди, Йежин, что-то я запутался…

— А чего тут путаться-то? Если тебя грифон когтями от горла до промежности распорет, так вряд ли ты станешь о жене думать, даже молоденькой и еще не оконфу… ну, это, не тронутой, значит.

— Господин Йежин, то, что вы о волосах говорили…

— Ага! — Збрхл снова ухватил нить. — Значит, до постели дело не дошло? Ну что ж, грустно, конечно, но у каждого щита две стороны. На такую вдовушку охотник скорее найдется. Особливо, прости, Йежин, среди простолюдья. В замках-то на такие мелочи не шибко внимание обращают, но крестьянство, как в ранневековье, невинность очень высоко ценит. Предрассудки долго живут. Догадываюсь, что вдовица быстро утешителя нашла. То есть другого мужа.

— Ну… — Выседел оглянулся через плечо на дверь. — Только не говорите Петунке, что я вам сказал. Она гордая.

— Так не рассказывай, — воспользовался случаем Дебрен. — Вернемся к черным…

— Теща замуж больше не вышла, — сообщил Выседел конфиденциальным полушепотом. — Что и неудивительно, потому как была она типичной ведьмой и сварливой бабой. Да и красоты тускловатой как бы.

— Ага. Значит, тещ… — Збрхл осекся. Некоторое время всматривался в хозяина непонимающим взглядом, в котором постепенно стал проявляться злой блеск. Дебрен предусмотрительно отставил кубок. — Погоди, Йежин… Разве ты не сказал?.. Ты отдаешь себе отчет в том, что назвал свою женщину очень некрасиво?

— Что она, дескать, выродок? — вздохнул Выседел. — Конечно, отдаю. Она сама так себя в минуты горечи называет.

— Такое и с самыми что ни на есть порядочными случается, — успокоил обоих Дебрен. — Закроем эту печальную тему и поговорим…

— А мне кажется, — не обратил внимания на его слова Збрхл, — что Петунка никакая не выродок, а просто по-другому рожденное дитя.

— Э?.. — Выседелу такое понятие было явно недоступно.

— Ну, понимаешь: рожденное законными супругами, только не совсем в типичный для остальных новорожденных срок. К примеру, чуточку раньше. Скажем, через месяц после брачной ночи.

— Или шестнадцать месяцев, — уточнил Дебрен. — После кончины мужа, разумеется. Один знакомый юрист излагал мне, скрашивая скуку плавания, что в особо развитых странах никакого вывода не делают из того факта, что жена родила ребенка, когда от мужа только голенький скелет остался. Со вторым ребенком хуже, но первый послепохоронный может вполне законно считаться переношенным в материнском чреве. Рекорд составляет семь лет и семь месяцев. Многовато, конечно, но сочетание этих цифр дало Вендерку неоспоримые аргументы. Дело в том, что две семерки гарантируют ребенку счастье, причем родители, заботясь о счастливой судьбе потомка, могли так его зачать, чтобы он не спешил рождаться.

— А… ага! — понял трактирщик. — Значит, согрешение является законным, но только один раз?

— И при хорошем юристе.

Выседел вздохнул. Схватил кубок, подставил под кран бочонка, однако тут же быстро убрал.

— Что, Петунка пить не дает? — догадался Збрхл. — Нет идеальных жен. Ну а коли уж речь зашла об этом Гремке, трахнутом попугае, то скажу тебе, Йежин, что, если б ты захотел получить развод, у тебя есть прекрасный аргумент. Тот же Вендерк представлял корчмаря, который хотел сменить старую жену на молодую. Ну, они вписали в иск, что она ему запрещает пить. А известно: непьющий шинкарь угрожает безопасности клиента. Потому что, если, к примеру, бочки перепутает и щелока в кубок плеснет? Или, допустим, водки? Так слегка подвыпивший клиент может разницы не заметить, с разгону кварту этого как бы пива в глотку вольет, и готов чебурахнуться. Ну и корчмарь, представь себе, дело выиграл. Да еще и заработал на этом, потому что у него обороты поднялись. Приходили другие мужья, совета просили… Я ничего тебе не предлагаю, но если ты ищешь способа оживить дело…