Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – конунг

Один сказал серьезно:

– Спасибо, ваша светлость!

– Да не за что…

– Вы своими стрелами, – объяснил он, – нагнали такой страх, что мы их перебили, как перепуганных свиней.

– Они смелые, – пояснил я, – только грабить берега… Ничего, мы весь океан от них очистим.

Он засмеялся, а когда увидел, что говорю серьезно, вытаращил глаза в великом удивлении, больше похожем на испуг.

Ордоньес вскоре тоже спустился на палубу, вокруг него собралась группа матросов, все весело переговаривались, почти шушукались, а когда я подошел и к ним, обернулись со мне с хитро-веселыми мордами и глазами заговорщиков.

Ордоньес шлепнул по плечу Нелля, тот ухмылялся и качал головой, оба обратили ко мне хитрые взгляды.

– Ваша светлость, – сказал Ордоньес торжественно, – мои люди не перестают восторгаться вашей отвагой, яростью и умелым ведением схватки.

Я отмахнулся.

– Какое умелое ведение? Просто ринулись скопом, смяли.

– Но не потеряли ни человека, – напомнил он.

– Бросьте, – сказал я. – Это же всего лишь мелкий пиратский кораблик! Вот когда начнем очищать от этой дряни все море…

Матросы весело загудели, Нелль улыбался во весь рот, Ордоньес сказал благодушно:

– Вот-вот, и это тоже. Тут сказали, что вы похожи на Эрика Бесстрашного, легендарного воителя Первых Королевств, первого конунга. Он сумел сплотить мелкие отряды и повел их на завоевание… чего-то там, не помню. И хотят назвать вас конунгом.

Я помотал головой.

– Спасибо, но мне званий и титулов хватает.

– Я так и сказал, – согласился он. – Что такое конунг?.. Майордом, на мой взгляд, стоит повыше. И власти побольше…

– Согласен.

– Потом подумал, – продолжал он неспешно, – что майордом, как и маркграф – это власть на землях. На суше, как говорим мы, морской народ. А конунг все-таки власть больше на морях…

Я помотал головой.

– У меня нет власти на морях.

– Будет, – сказал он убежденно. – Мы же все видели, что у вас за масштабы… Порт рассчитан на прием огромной флотилии, а сама бухта вместит десяток эскадр в полном составе! И те доки для закладки больших кораблей, думаете, мы не заметили?

– Да какие доки, – слабо возразил я. – Так, ерунда. Только место наметили. Да колышки вбили.

– По тем колышкам видно, – сказал он с усмешечкой, – что за чудовища собираетесь строить. «Богиня Морей» покажется рядом с ними крохотулечкой, как те пираты, упокой Господь их души, выглядели перед нами. Так что станете конунгом, сэр Ричард! Мы просто первыми называем вас так, а прочему люду будем бахвалиться, что шли с вами в первом морском походе.

Я хмыкнул.

– Когда и флота еще не было?

– Когда был только зародыш флота, – уточнил он. – Я горд, что из моей «Богини Морей» вырастет армада! Она как курица, распустившая крылья, вырастит много боевых кораблей… Так что вы конунг, сэр Ричард! Конунг. И позвольте моим морякам гордиться, что первые это поняли, увидели и назвали вас так.

Я развел руками.

– Ну, если это важно для дела… то да, я конунг.

Моряки зашумели радостно, вздымали к небу обнаженное оружие. Ордоньес сказал громко и уважительно:

– Сэр Ричард… Вы самый настоящий морской конунг, гроза морей. Вам же нравятся схватки, не отнекивайтесь! Я видел яростный блеск ваших глаз… А этот звериный оскал?

– Еще и оскал, – пробормотал я убито. – Господи, это обо мне? Да ничего подобного!

– Вы боец, – сказал он уверенно. – Может быть, в своем королевстве дрались другим оружием, но дрались же? Я по глазам вижу!

Я покачал головой.

– Уверяю вас, больше этот блеск не увидите. Или очень не скоро. Я совсем политик, а политики воюют чужими руками.

Он захохотал громко и раскатисто.

– Не утерпите!

В каюте я перебрал мысленно схватку с пиратами, дрался что-то слишком жестоко, быстро зверея от свирепых ударов, ломающих кости. Что со мной происходит, почему все быстрее прихожу в ярость? Почему, если раньше мог обойтись зуботычиной или раздраженным пинком, сейчас стремлюсь ломать руки-ноги, разбивать черепа?

То ли потому, что все так делают… если удается, конечно, то ли здесь жизнь ни черта не стоит из-за высокой рождаемости… можно, конечно, сослаться и на Темного Бога, что разбудил что-то злое в моей душе, мы все находим, на что сослаться в оправдание, но в самом деле слишком часто убиваю, пусть в бою, а потом не чувствую никаких угрызений, разве что руки недолго потом трясутся да сердце колотится, как овечий хвост.

Да, вот именно, не чувствую угрызений совести. Так, статистика…

Сэр Торкилстон молча чистил и надраивал доспехи, кровь забилась в сочленения, будет портить парадный вид, сам довольный, на меня смотрит с любовью. Как же, все, как и ожидал: пошел с сэром Ричардом и тут же влезли в кровавую сечу – мечта любого мальчишки и бравого рыцаря.

– С вами не соскучишься, – сказал он почти нежно. – А то в Тарасконе только и дел, что пьяных подбирать в канавах да приводить в дом… Даже повесить некого!

– Жуть, – согласился я.

– То ли дело при вас, – сказал он мечтательно. – Сколько повесили… А сколько просто перебили?

– Гм, – сказал я поспешно, – пойду-ка взгляну на команду. А то я, как конунг, должен смотреть несколько иначе…

Он вскинулся, посмотрел с радостным изумлением.

– Вы еще и конунг?

Я вздохнул и поспешно покинул каюту.

Закат на море больше, чем закат. Это повергающее в трепет зрелище библейских масштабов, времен сотворения мира в небесном горне. Разверзшиеся бездны облачных гор, пылающие священным пурпуром, пугающе огромные и непостижимые настолько, что сердце сжимается от непонятной тоски…

С мостика донесся властный голос Ордоньеса:

– Отвести корабль от Зуба и держать на месте!

Я поднялся к нему, гордый и умный, сказал доброжелательно:

– Что, чтоб ветер в полной темноте не пригнал корабль на подводные камни?

– Точно, – сказал он и добавил с легкой ехидцей: – Наш доблестный конунг!

Я отмахнулся.

– Ну, конунг из меня известно какой…

Он хохотнул.

– Как из меня граф. Ничего, я стану настоящим графом, а вы – конунгом, каких мир еще не видел.

Я посмотрел на величественный закат.

– Будем ждать утра?

– Да. Ночь короткая, но, увы, сейчас новолуние. Не хочу в незнакомом месте погубить корабль, напоровшись на подводные камни.

– Тогда бросьте якорь, – посоветовал я значительно.

Он даже бровью не повел, но голос приглушил, чтобы не слышали его ответ своему конунгу:

– Ваша светлость, никакой якорной цепи не хватит! Под кораблем не меньше мили. До дна, если вы еще не поняли. Зато дальше к Зубу Сатаны оно стремительно повышается, что опасно…

– Какой же я дурак, – с досадой сказал я. – Простите, сэр Ордоньес, сглупил.

Он великодушно улыбнулся.