Татьяна Талова - Звезда-полынь

— Дурни! Хоть бы девушку вперед пустили!

Замялись ду… добры молодцы.

— По свету стосковались… — молвят.

— "Стосковались"! — передразнивает девка. — Раз свет дорог, что ж жениться полезли?! И главное — трое, плечи в двери не пролезают, кулачище с гирьку пудовую, а ума-то… На троих делили, половину растеряли?!

— Да ладно тебе, не серчай ты на них… — пытаюсь я вступиться за непутевых. — Они ж не знали, что камни эти завсегда врут…

— И ты дурак не меньший! — заметила меня Середа. — Богатырь нашелся! Во вражьем стане тоже стал бы щи хлебать?!..

— Помолчи, Ягишна! Знаю, что дурак, но это потом напомнишь, в голове и так звон стоит! — взмолился я.

— Да если б не Храп, неизвестно, что б с твоей головой дальше случилось! — поутихла Середа, вновь к пленникам недавним обернулась. — Как чувствуете себя?

Кривятся парни — плохо, но девке ни за что не признаются. И впрямь дурни — Ягишна, может, и помогла бы чем.

— Тогда кровать на место, и вперед к Кощею, пусть дальше он с этой ведьмой разбирается! И как это он не углядел?..

И вылетела вон. У меня так быстро уйти не получилось. Посмотрела на меня Середа, головой покачала:

— Живой?

— Ага, — отвечаю, — поехали…

Со второго раза на коня заполз. Середа в котомке своей порылась, бутылек какой-то достала, мне протянула.

— На, выпей.

Я глотнул — полегчало. Встряхнул я головой просветлевшей.

— Что за зелье чудное? — спрашиваю.

— А, мышей летучих кровь пополам со слизью жабьей, — отвечает Середа, когда Храп вперед пошел. Посмотрела на лицо мое зеленое, добавила:

— Да ты не боись, я туда кожуры яблочной намешала, чтоб не так противно было.

— То-то я чувствую, знакомое что-то на языке… а то, оказывается, кровь мышиная!

Теперь Середа позеленела.

— Ну вот, хозяин шутки шутит — знать, совсем все хорошо! — ржет Храп.

Середа в спину ткнула кулачком.

— Травы то лесные, — чуть погодя говорит. — Я ими утром кашу заправляла… Без того хуже пришлось бы… Как ведь знала, что отравы наглотаешься!

Я только вздохнул. Умница она, конечно… да только ведьмы все одинаковые!

— Долго ли, коротко ли… — бормочет Храп тихонечко. Я дремлю, изредка вперед поглядывая, Середа сзади крючок костяной достала, стала вязать что-то.

— Долго ли, коротко ли, а показался впереди брег морской, холм высокий… На том холме град стоит, ворота открыты… Светояр, я кому рассказываю?!

— Доехали, что ль?

— Вы доехали, а я вот своими ногами дошел!

— По ушам бы тебе…

— Не обижай скотинку, Светояр, — Середа голос подает.

Храп только фыркнул, на «скотинку» разобидевшись.

— Знать буду теперь, как ему рот заткнуть, — ухмыляюсь я. Конь тут как тут:

— Да?! А вот не дождетесь, не замолчу!

— Да я ж от души, Храп! — говорит Середа. — Ты у нас молодец, быстро смекнул, что можно дверь ту выбить… И ловко так получилось! Как будто раньше такое же проделывал…

Посмотрела на мое лицо переменившееся, руками всплеснула:

— Что, и двери уже ломали таким манером?!

Переглянулись мы с Храпом, пришлось про постоялый двор тот памятный рассказать, с которого все началось.

Так к воротам и подъехали — с ведьмой, пополам от смеха согнувшейся… Середа отсмеялась, слезы с глаз стерла, выпрямилась, огляделась.

— Неплохой городишко, — говорит. — Это здесь чудище лютует?

— Ага, — отвечаю, — и сегодня как раз оно ожидается. Уже и девицу подготовили…

— Ты откуда все знаешь? — удивляется Середа. — Едва-едва ж ворота миновали!

— Так вон же, из-за угла процессия выходит… Храп, обратно!

И то — лишь походя удивился, что стража у ворот плевать на приезжих хотела — не до того ныне.

— Так, — говорю решительно, — чувствуется мне, что мы появились в последний момент и действовать придется быстро и по обстоятельствам.

— Как обычно, — фыркает Храп.

— А тебе здесь придется остаться!

Храп фыркнул снова.

— А я бы и так в море не пошел, я плавать не умею.

— Все лошади плавать умеют, — не верит Ягишна.

— Боится, — говорю я.

— Пойду ведь, хозяин!.. И говорить все время буду — не обрадуешься!

С этим не поспорить. Снял я с него уздечку, седло стащил. Подумал — и на землю побросал. Искать, куда припрятать, времени нет, так что леший с ними. Выберусь из царства морского — найду, быть может… А, да будь что будет!

Процессия мимо прошла. Не сказать, чтобы скорбная. Привыкли они, что ли? Девица, конечно, не очень-то радуется — лицо красное, от слез опухшее.

— Ну, — Середа лоб потирает, — хоть эта на земле останется, порадуется…

Обнял я коня за шею крутую, лбом ко лбу прижался. Тяжело вдруг на сердце стало. Как ведь выслужил эту заразу светлогривую, так, считай, не расставались надолго… Эх, вот и прощаться надобно — что в таких случаях-то молвить надо?

— Бывай, — говорю, — до скорого!

— Ты это, хозяин… Я ж на слове ловлю! Чтоб вернулся цел и Середу притащил!

Середа подошла, по гриве рукой провела, улыбнулась.

— Куда ж я денусь…

Взмахнул гривой конь, развернулся и с места в галоп, только пыль взметнулась.

— Всегда он так… — говорю я. — Хоть бы затормозить успел до леса, а то опять в дерево врежется, непутевый…

— Пойдем, — усмехнулась Середа, за руку потянула. — Оба вы непутевые…

Так вот, за руки взявшись, спустились за процессией к морю. Девушку вперед вывели — стоит, бедная, трясется.

— Что делать будем? — спрашивает Середа, когда в толпе оказались. Как будто я знаю…

Только думать начал, а тут вдруг сзади паренек пробивается, руками размахивает. Яро так, локтями всех порасталкивал… Вперед выпрыгивает, девчонку загораживает незнамо от чего — чудище-то еще не появилось. Мечом размахивает — и где достал? Рубашонка-то на нем в заплатах, моя и то покрасивше будет, штаны грязнущие, ноги босые…

— Уйди хоть ты, Иванко! — слезно взмолилась тут девица. — Двое погибнем!

— Нет, душа моя! Не уйду, Авдотьюшка! — закричал парень. — Пусть и меня берет чудо-юдо, раз тебя не пожалели!

— Какие чувства, — вздыхает Середа. — Он же себя готов заместо любимой чудищу отдать…

— Честно сказать, — говорю я, — на месте чудища я б на такого даже ради пропитания не позарился… Так! Прекратить балаган!

Вышел я вперед, на меня все взгляды. А чудище словно другого момента подгадать не могло! Появилось, ужасное, из волн морских! Чудо-юдо рыба кит! Пасть огромную разинуло — туда вода полилась. Девице кричат — иди, мол, или беду на всех накликать хочешь? Паренек лицом побелел, а не отступился.

— Первым пойду! — говорит. — Может, ты и здесь останешься…

— Оба останетесь! — рявкнул я. — Ты меч-то убери, откуда достал, уж не меня ли воевать обрался?

Заробел Иванко этот.

— Кто будешь, мил человек? — спрашивает осторожненько.