Иней Олненн - Книга 2. Быль о Холодном Огне

Он оборвал себя на полуслове, потому что сделанного не воротишь, а слова без дела только опустошают душу.

— Ладно, чего уж теперь. Пошли, — мрачно бросил он.

— Рилг!.. — тихо окликнул брата Кирч. Глаза его смеялись.

— Что? — обернулся страж.

— Облик человеческий прими!..

Белый, как молоко, туман сползал с горного кряжа, похожий на лапы огромного паука, он полз, огибая камни и деревья, и неуклонно приближался к ставе.

Первым туман увидел Кирч, хотя тот был еще далеко, и выругался нехорошими словами, и беду уже почуял Рилг.

— Стало быть, не все еще предчувствия сбылись, — пробормотал младший страж, быстро решая, уходить из ставы или остаться.

— Уходим, — кивнул Кирч. — Мы не сможем сидеть здесь вечно, если нас окружат.

— Да что случилось-то? — Дарк увязывал свой мешок, и вдруг рядом ойкнул Дим. Дарк обернулся и замер.

Лес на глазах исчезал словно в белом молоке.

— Уходим! — крикнул Кирч, схватил Риэл за руку и потащил за собой. Дарка не нужно было подгонять, он уже понял, кто послал за ними этот туман.

Они бежали на пределе сил, продираясь сквозь подлесок, уворачиваясь от хлестких ветвей. Ворвались в осоку. Под ногами захлюпала вода.

— Влево! — скомандовал Кирч.

Сучья хрустели под сапогами, а в небе одна за другой гасли звезды, занималось утро. Когда Дим, верткий, как хорек, все же выбился из сил, Дарк понес его на закорках. Но туман все равно настигал, он тек свободно, не встречая преград, способных остановить его. Сначала он клубился по колено, потом поднялся до груди и полз все выше и выше. Тягучий и холодный, он пробирался под одежду, обжигал кожу, оседал инеем на волосах и ресницах. Заледенели пальцы сцепленных рук. Время исчезло.

Туман нес гибель. Спасения искать было негде.

Кирч, Рилг и Дарк изо всех сил пытались устоять на ногах и поддерживали Риэл и почти потерявшего сознание Дима. С яростным отчаянием стражи, вытащив клинки, начали творить защиту силы, но поняли, что выстоять не смогут. Они не были слабее, но им не удалось вплести в эту защиту дар ормитов, ведь сами ормиты еще не знали его и от этого незнания были слабы, и круг не замкнулся. Но вот Дарк слабеющей рукой, почти не понимая, что делает, вытащил из ножен свой клинок, и Гуннхвар, Тангур и Эркриг соединились вместе.

И лес ожил.

Сначала загудели кроны — протяжно и грозно, завыл в ветвях подкравшийся ветер, застонали стволы и сучья, сопротивляясь его напору, что с каждым мгновением набирал мощь.

И поднялся гул, накатил могучей волной, с леденящим криком ворвался в туман и беспощадно рвал его в клочья, как зверь рвет другого зверя, защищая свое.

И туман бежал, не выдержав натиска, и оставил после себя эгнаров. Тех, кого Кирч и Рилг звали выморозками и холодняками, а Дарк еще не придумал им названия, но Дим и Риэл видели их впервые. Рилг покачнулся — то ли от ветра, то ли отозвалась рана в плече, нанесенная не простым оружием, а такой вот стрелой — тяжелой и блестящей, что сейчас лежит, дрожа, на тетиве.

— Нет, вы не можете остановить меня, только не сейчас.

Риэл показалось, что она крикнула это, а на самом деле с заиневших губ сорвался лишь шепот, но его услышали и ответили:

— Идем с нами, ормита. Тебя зовет хозяин.

— Попробуй, забери ее, если сможешь, — глядя в мертвые глаза, вымолвил Кирч.

Колени у Риэл подогнулись, она опустилась на землю, зная, что подняться уже не сможет, но Кирч рывком опять поднял ее на ноги. Больно ударившись скулой о его плечо, она очнулась, чтобы снова смотреть в жуткие обледеневшие лица мертвецов.

Сияющая стрела дрожала и колебалась, выбирая цель. Кирч и Рилг сомкнули плечи, закрывая ормитов.

И в этот миг над лесом чисто и звонко пропел рог, и ему ответили — громко и неистово — еще рог и еще, и эгнары отступили, потому что из леса им навстречу вышло воинство — сверкающие доспехами посланники древних времен. Строй призрачных теней прошел сквозь строй живых, а мертвые бежали от мертвых… Вспыхнули на солнце наконечники копий, и взвились боевые стяги Эрлига, высокого янгара Белых Туров, забились на ветру и растворились среди деревьев. Этому воинству, ведомому волей маэра, хватило сил пройти через века, и время и смерть оказались бессильны помешать ему.

— Вставай, Дим, все кончилось, — сказал Дарк мальчику, который все еще сидел на земле. — И не говори мне, что ты испугался.

— Конечно, нет, — ответил Дим, хотя на лице читалось обратное, а сам он трясся, как осиновый лист.

Рилг вытер со лба холодный пот и вдруг рассмеялся.

— Что тут смешного, клянусь рогатым драконом? — воззрился на него Дарк.

— Представляю себе лицо Черного Короля, когда он узнает, кто помешал ему!

— Кирч, что… — Риэл дрожала крупной дрожью, как загнанный зверь. — Кто это был?..

Кирч положил руки ей на плечи, развернул к себе, заставил поднять взгляд и несколько мгновений удерживал его. Дрожь потихоньку прошла.

— Они пришли за тобой, Риэлин, те, кто напал на нас у стен Хемринверда — жестко сказал он, — вспомни, что говорила эльма Судьбы. Черному Королю нужен твой дар. Но он его не получит, если ты сама не отдашь его. Запомни это! А теперь идем, нам надо спешить.

— Да, надо спешить, — эхом откликнулась Риэл и покорно пошла за ним.

Дарк неодобрительно покачал головой, но чего он не одобрял, понять было нельзя. Дим старался выглядеть храбрым, но от Рилга не отходил.

За весь день никто не вспомнил, что надо бы поесть, это пережитый страх накормил их досыта. А между тем быстро темнело, и темнота была такая, что даже стражи не видели дальше своей руки. Когда Кирч в очередной раз стукнулся лбом о нависший сук, он остановился и сказал:

— Дальше идти невозможно, я ничего не вижу. Рилг?

— Ничего, — ответил младший Скронгир.

— Выход есть, — сказал Дим.

— И какой?

— Кубарем катиться! — рассмеялся юный искатель, за что и получил от Дарка легкую затрещину. Но от его смеха всем стало легче на душе.

Дорога, а вернее, недорога, ползла под уклон, и, оступившись, действительно можно было скатиться вниз и переломать все кости.

— Решено, — сказал Рилг. — Устраиваемся на ночлег.

Устраиваться стали там же, где стояли, каждый постарался выбрать местечко поудобнее, что оказалось не так-то просто среди опавших сучьев и выступающих корней.

Дарк и Риэл чувствовали: заповедный Окаль совсем близко, но умолчали об этом, ибо каждый из них испытывал страх перед тем, что предстоит. Чтоб прогнать его, Дарк затянул песню, какую поют одинокие искатели у костров.

Сперва тихо, шепотом, возникла мелодия и порхнула из травы невидимой птицей. Набирая силу, прошелестела первой листвой, повеяла медвяным ароматом пойменных лугов, брызнула хрустальными каплями горного ручья, поплыла над лесом, вплетаясь в сны птиц, зверей и цветов. С этой песней немая, тяжелая тоска пробудилась в сердце, она звала, звала за собою, светлой болью затопив грудь. Так, должно быть, звучал рождающий жизнь голос земли. Однажды услыхав, нельзя было забыть его, и человек обрекался на мучительные поиски того, чему нет названия, ему открывались дороги, ведущие в никуда, но с которых нельзя сойти. Цели нет, но безумцы идут к ней и погибают, счастливые, на этом пути.