Тиа Атрейдес - Дети Грозы

Маэстро, выглянувший на скрип двери, так и застал Хилла с удивленно распахнутыми глазами, замершим на пороге. Сначала маэстро не мог понять, что нужно мальчику-северянину: тот уставился на черную гитару, словно на эликсир счастья и бессмертия в одном флаконе. Что-то в этом мальчике было такое, что, попроси он подарить ему Черную Шиеру — одну из лучших работ маэстро — Клайвер отдал бы её без размышлений. И не вспомнил бы, что назначил за неё пятнадцать золотых, просто чтобы не расставаться подольше.

Только когда мальчик, наконец, отвлекся от гитары и представился, маэстро вспомнил, что обещал взять в ученики какого-то Хилла. Ничего странного, что он не связал эльфенка с тем, кому дал обещание. Маэстро ждал подозрительного вида битюга без малейшего проблеска таланта: посадить бездарность в лавке и сделать всё, чтобы поскорее убрался.

Маэстро был удивлен. Достопочтенный что-то говорил про ученика: то ли на дудочке играет, то ли на трещотке, Клайвер не придал значения. Но сейчас… завороженные глаза, длинные чуткие пальцы…. на секунду показалось, что он светится — случайный солнечный луч заставил засиять белобрысые вихры. Клайвер, ни слова не говоря, снял со стены Черную Шиеру и протянул мальчику.

Хилл бережно принял у маэстро шестиструнное чудо, блестящее черным лаком. Раньше ему только раз доводилось держать в руках гитару, и он, разумеется, не умел на ней играть. Но так хотелось попробовать, потрогать гладкий прохладный бок, коснуться напряженных струн, вслушаться в бархатный отклик. Почему-то он был уверен, что голос у неё именно бархатный.

Гитара доверчиво легла в протянутые руки. Хилл провел рукой по грифу, прижал ее к себе, коснулся струн. Гитара ответила тихим стоном, завибрировала и наполнила лавку чистыми обертонами. Хилл прислушался к ней, склонив голову и закусив губу. Жаркий шепот струн наполнял восторгом и откликался в теле дрожью и покалыванием. Гитара, словно кошка, мурлыкала и ластилась, требовала: играй!

Если маэстро ждал того, для кого сотворил Черную Шиеру, то теперь увидел его воочию. Эти двое принадлежали друг другу, казались одним целым. Странно, но влюблено касавшийся гитары уже не выглядел мальчиком. Скорее юношей, почти взрослым, так уверенны и определенны были его движения. И задумчивая, чувственная улыбка никак не могла принадлежать ребенку. Гитара в неумелых, но чутких руках издавала довольные, певучие звуки.

Маэстро не мог понять, как этого юношу, прирожденного музыканта, занесло в Гильдию Тени? Бие Махшур только намекнул, что ему не следует соваться в жизнь Хилла вне музыкальной лавки и удивляться отлучкам без предупреждения. Клайвер, как человек разумный и осторожный, не собирался лезть не в свое дело. В конце концов, у каждого своя жизнь, не так ли? Но, несмотря на неприязнь к основному занятию юноши, Клайвер чувствовал, что учить его будет истинным наслаждением.

— Шу, ты вставать сегодня будешь, или как? — послышался голос Балусты.

Шу вынырнула из воспоминаний и вскочила с кровати.

— Утречко доброе, Баль! Смотри, какая красота! — Шу от переполняющей её энергии приплясывала и кружилась.

— Ты свою неумытую рожицу красотой называешь? Или прическу вида помело? — Баль, как частенько поутру, страдала приступом вредности.

— Ты посмотри! — Шу сунула розу Балусте прямо под нос. — А знаешь, откуда?

— Знаю. С потолка свалилась.

Если на Баль нападало настроение поворчать, то делала она это на совесть.

— Именно, с потолка! — Шу засмеялась. — Дайм подарил.

Чихать она хотела на ворчание, брюзжание и прочую ерунду. Сегодня ей было хорошо, а всё прочее могло катиться к троллям в болото.

— Который Дукрист?

— Который Дукрист. Он такой… такой…

Щенячий восторг Шу послужило новым поводом для придирок.

— Надеюсь, ты не вздумала в него влюбиться?

— Хватит скрипеть, Баль. Я пока не влюбилась. Кстати, Дайм пригласил меня пообедать в городе.

— Ну и хорошо. Кстати, и позавтракать не мешало бы. И расскажешь ты, наконец, что там тебе вчера Темный пел?

— Так вот почему ты вредная! Ты кушать хочешь! — Шу рассмеялась и полезла к Балусте обниматься. — А нам завтрак не принесли?

— Принесли, только что. Давай, умывайся скорее.

Едва умытая и сияющая Шу вместе с недовольной всем на свете Баль успели укусить свежие буши, к ним пожаловали любопытствующие. Кей, Зак и Эрке веселой галдящей толпой ввалились в комнату и нацелились на оставшиеся булочки и варенье.

— Эй, грабители, разбойники! Руки фу от моих бушей!

Шу стукнула чайной ложечкой загребущую лапу Зака, скорее хватая последнюю булочку. Баль не могла ругаться, занятая надкусанным бушем. Вечноголодные юные шеры разочарованно осматривала стол в поисках поживы, но на завтраке принцессы королевский повар решил сегодня сэкономить. Зря, потому как Эрке, которому бушей не досталось, быстренько изловил в коридоре пробегавшего слугу:

— Быстро к главному повару! — распорядился грозным шепотом, в притворном ужасе оглядываясь на покои Шу. — Чтобы сей момент подал нормальный королевский завтрак, пока Ее Высочество не велела подать на завтрак его самого! О чем он думал? Что голодная колдунья мила и любезна?

Слуга унесся на кухню, а Эрке с видом исполнившего священный долг перед отечеством вернулся за стол.

Королевский повар по недолгом размышлении предпочел гнев старшей принцессы вниманию младшей: не прошло и пяти минут, как прибежали три служанки с подносами и, поминутно приседая, принялись выставлять на стол тарелки, тарелочки, корзиночки, соусники и чашечки. Глядя на появившееся изобилие, юные шеры одобрительно кивали, а Шу привычно удивлялась: и как в мальчишек влазит столько еды?

Еще раз как следует позавтракав и выудив из Шу все подробности вчерашнего бала, Кей с Заком отправились на обещанную лекцию по внутренней политике к Дарнишу. Эрке увел супругу изучать королевский сад, а Шу решила вместе с книгами пойти к Бродерику. До встречи с Дукристом оставалось ещё немало времени, и принцесса собиралась провести его с пользой. К тому же, не хотелось оставаться одной: в присутствии гнома Рональду несподручно будет требовать с нее ответа.

Шу совершенно не представляла, что говорить и как выкручиваться. Поэтому единственное, что оставалось — всё время проводить в компании хоть Берри, хоть Дарниша, хоть Дайма, хоть ширхаба лысого. Лишь бы не дать Придворному магу возможности поговорить с ней наедине.

В апартаментах гнома, как обычно, царил идеальный порядок. Наверное, это какая-то таинственная гномья магия, думала Шу, когда была маленькой. Берри не прилагал ни малейших усилий к тому, чтобы всё и всегда вокруг него сортировалось по размеру, выстраивалось по линеечке и укладывалось на строго определенное место. Похоже, даже у пыли в его комнатах дисциплина была на недосягаемой высоте — ни одной пылинки в неположенном месте. И это при том, что гном ни в какую не позволял слугам убираться в его драгоценной лаборатории, а в лабораторию он превращал любую комнату, что не была библиотекой.