Тиа Атрейдес - Дети Грозы

— Выжить, добраться до Алью Хисс, заключить договор, — не понимая, к чему клонит убийца, ответил Келм.

— В чем суть договора, знаешь?

— Хисс показывает путь в Ургаш в обмен на службу…

— И?

— Душу… — совсем тихо закончил Келм.

Мастер не раз говорил об этом — но до сих пор как-то не верилось, что всерьез. И что этот момент когда-нибудь наступит. А сейчас, глядя в колодцы черноты на заурядном, с носом-уточкой и тонкими усиками, лице Нырка, Келм вдруг понял: скоро. Совсем скоро! Там, в колодцах, не было дна.

— Что, испугался? — ухмыльнулся одними губами убийца.

Келм замотал головой, не желая признаваться.

— И зря. Ургаш вовсе не такое страшное место, как пугают народ святоши Райны. Ну да если выживешь, сам поймешь. А что вам говорил Мастер про жертву?

— Жертву? — Келм лихорадочно пытался вспомнить: что же? И говорил ли?

— Да, дело серьезно, — покачал головой Нырок. — Ты знаешь, что только тот, чью жертву примет Хисс, сумеет войти в храм?

Келм кивнул: он понял, о чем говорит Нырок. Охотиться на претендентов будет не только Гильдия, но и они сами, друг за другом. Хисс никогда не принимает всех претендентов. В лучшем случае половину — а чаще одного или двоих. Но чего Келм пока не понял, так это зачем Нырку вдруг понадобилось устраивать экзамен.

Словно прочитав мысли Келма, Нырок подтолкнул его дальше:

— Единственное, на чем держится Гильдия, это закон. Отними закон — и что останется? Подорвать устои просто, но Мастеру дороже его маленькие слабости.

Нырок усмехнулся, предоставляя Келму самому додумать, что за слабости у Мастера Тени. Это было несложно. Вопиющее нарушение традиций: жена, сын — пусть Фаина и звалась экономкой, но стоило лишь раз увидеть Мастера и Свистка рядом, и вопрос о том, кто отец юноши, исчезал. Но снова: зачем Нырку Угорь? И зачем Келм? Для Призывающего убить ученика — что цыпленку шею свернуть. Разве что…

Келм поднял вопросительный взгляд на Нырка. Тот, ухмыляясь, разглядывал Келма, словно ждал: догадается сам или нет?

Ну конечно. Толку Нырку от смерти Свистка, если Мастер узнает, чьих это рук дело. А если…

— Именно. Единственная возможность — убить обоих на испытаниях. — Нырку надоело ждать, и он снова заговорил. — Это и ваша единственная возможность остаться в живых. Мастер не зря воспитал из Лягушонка верного пса сыну. Против них двоих ни у кого из вас нет шансов. Только если объединитесь. И лучше не вдвоем, а втроем.

Келм, забыв дышать, слушал Нырка. Почему Мастер не говорил, что Хисс с первого мига испытаний является всем претендентам и требует жертвы? И не просто жертвы, а как минимум одного из соучеников? И не говорил, что претендент может попасть в Тень до того, как завершит ритуал… конечно, зная все это, ученики будут совсем иначе смотреть друг на друга — а на Свистка с Лягушонком и подавно.

Время от времени Келм поглядывал на Угря: тот сидел с непроницаемым лицом, словно его дело не касалось. Словно не он больше всех выиграет, если Келм согласится стать его напарником, его тенью — и, скорее всего, щитом. Не очень радостная перспектива, но остальные еще хуже. А так будет хоть небольшой шанс уцелеть.

— Буду вас тренировать. Мастер не посмеет ничего сказать, а вам за два года нужно научиться доверять друг другу.

При слове «доверять» Келма перекорежило. Заметив это, Нырок замолчал и посмотрел ему в глаза. Очень, очень спокойно и внимательно:

«Хочешь жить? Научишься».

Обратно в дом Мастера Келм возвращался вместе с Угрем. Его грыз страх: неужели Наставник не почует подвох? Неужели ему не покажется странной внезапная дружба между двумя учениками?

За пару кварталов будущий «друг» единственный раз открыл рот:

— Учти. Дашь слабину — убью.

Равнодушный тон Угря мгновенно убедил Келма: убьет и забудет.

Кхе корр сишах! И кто сказал, что убийцей быть хорошо? Лучше бы, проводив мать-шлюху в последний путь под причалы, он остался среди портовых крыс, а не попался на глаза Мастеру. По крайней мере, тогда бы у него была мечта: стать Призывающим Тень. А теперь? Как ни изворачивайся, везде ждет Ургаш. И самое большее, на что можно надеяться, это оттянуть последнюю встречу с Хиссом еще на несколько лет.

Стоя посреди гардеробной в одной нижней сорочке, Ристана оглядела разбросанные платья и трех камеристок с трясущимися губами.

«Тупые криворукие клуши. Никакого вкуса. Никакого понятия о стиле».

Запустила безобразным веером в ближайшую и потребовала:

— Лазурное, с жемчугом.

— Но… Ваше Высочество собирались надеть его на бал послезавтра… — пискнула вторая камеристка, пятясь.

Ристана, не тратя слов попусту, лишь кинула на нее выразительный взгляд, и та, приседая и лепеча извинения, понеслась за платьем.

Если бы можно было так же просто поставить на место бледную мышь — Шуалейду… но девчонка слишком много о себе воображает. Как будто это ее заслуга — дар! Боги зло пошутили, оделив никчемную девчонку магией и лишив благословения истинную дочь Суарда. Среди предков Ристаны не было проклятых темных, чистоте ее крови позавидует сам Император! Разве она не достойнее, чем ведьмино отродье? О, если б был хоть какой-нибудь способ получить магию, Ристана бы не остановилась ни перед чем. Тогда бы не нужен был Рональд, тогда бы отец не посмел лишить ее наследства. Тогда бы проклятые кобели, и темный и светлый, не смотрели на неё, как на ошибку природы.

Вспомнилось, как на балу оба вились вокруг девчонки, будто та — первая красавица Империи. И на следующий же день хиссов сын заявил, что передумал ее убивать. Ему, видите ли, нужна ученица — и от Шуалейды под его контролем будет сплошная польза. Разумеется, темному будет и польза и удовольствие — и после удовольствия он, как благородный человек, соизволит на девчонке жениться. И тот час вторая принцесса станет не нужна и неудобна. Темный забудет о ней… — взгляд Ристаны упал на перчатки, что подала камеристка — как о никчемной тряпке!

— Ты что принесла? — зашипела Ристана. — Слепая?

Выхватив длинные шелковые перчатки, расшитые серебром, Ристана хлестнула наотмашь. Девка, схватившись за лицо, замотала головой и убежала за другой парой, подходящей по тону.

Нет… в таком настроении идти нельзя. Злость и обида — удел проигравших, — подумала Ристана, подходя к зеркалу и придирчиво оглядывая себя. — А я выиграю. Темные, светлые, все равно. Королевская кровь не водица.

Она улыбнулась зеркалу сначала надменно и холодно, затем тепло и очаровательно, и напоследок — строго и снисходительно. Привычная примерка масок-настроений сделала свое дело: Ристана снова почувствовала себя полководцем перед боем. Для надежности перебрала в уме план, позволила себе немножко помечтать: отдать девчонку темному и послушать ее вопли, когда тот будет ее «учить». Если бы после этого Шуалейда гарантированно отправилась в Ургаш… но нет. Девчонку не получит никто. Ни принц Лерма, ни светлый Дукрист, ни темный Рональд. Интриган-бастард и в этот раз сыграет на руку Ристане, что бы там себе не думал.