Тиа Атрейдес - Сумрак и Гитара

Принцесса не хотела себе признаваться, но эта игра доставляла ей невероятное удовольствие. Она умудрилась дожить до восемнадцати лет, не узнав, что такое флирт. Шу, конечно, не раз видела, как её собственные фрейлины хихикают, стреляют глазками и ведут какие-то идиотские разговоры с кавалерами, погружаясь в процесс с головой, а потом обсуждая это между собой. Ей казалось, что нет на свете занятия глупее, и оставалось загадкой, что фрейлины находят интересного в подобной бессмыслице.

И вот, впервые в жизни она сама готова была и глупо хихикать, и нести чушь, и стрелять глазками, и вести себя, как последняя дура. С единственным её мужчиной, Даймом, Шу и в голову не приходило так играть. С самого начала они были скорее друзьями, нежели влюбленными, да и всё произошло слишком быстро. С Даймом в принципе не было повода для игры — никаких тайн и недомолвок, никаких противоречий и непонимания. Они составляли отличную пару увлеченных интриганов, и слишком много было интересных и волнующих занятий помимо игр между собой. Да и, честно сказать, завоевывать Дайма не пришлось.

Здесь же… огромное поле для деятельности. Тигренок сам по себе стал стратегической задачей. Она совершенно не преувеличивала, когда говорила Баль, что, стоит ей сейчас позволить себе поговорить с ним, и они расстанутся навсегда. Шу не очень хорошо понимала, почему всё именно так, но не сомневалась в правильности этого знания. И для неё стало делом чести обмануть судьбу, найти тот единственно верный подход, что позволит повернуть вероятность в нужную сторону. Ей всегда нравилось ходить по лезвию, и в экстремальной ситуации она чувствовала себя, как рыба в воде.

Шу удалось немного отвлечься стратегическим планированием кампании и слегка остыть. До дрожи хотелось позволить Тигренку сделать то, на что так недвусмысленно намекали его пылкие взгляды, но… ей казалось, что это не поможет удержать его. К тому же, Шу не желала идти у него на поводу. Она прекрасно знала, что упряма, как тысяча ослов, но вовсе не считала это недостатком. Ей нравилось быть упрямой, и сильной, и настаивать на своем. И она сама уложит Тигренка в постель, когда сочтет нужным, и ни секундой раньше.

Хилл так увлекся наблюдением за принцессой, что позабыл, где находится. Какой контраст между внешней невозмутимостью и бушующей внутри бурей! Её аура ежесекундно изменялась, переливалась и мерцала то молоком, то голубизной, то различными оттенками лилового, то все цвета переплетались запутанными узорами, перетекая один в другой, мерцая и искря. Завораживающее зрелище. Жаль, он не умеет читать эти загадочные цветные письмена, только угадывать самые сильные эмоции.

И сейчас на прекрасном выразительном лице Шу читалось прежде всего упрямство. Боги, да любая из когда-либо встреченных им женщин давно уже растаяла бы и позволила делать с собой всё, что угодно. Но только не Шу. Хила всё больше увлекала эта игра, это молчаливое противостояние. Впервые ему встретилась женщина, ни в какую не поддающаяся его обаянию, не желающая подчиняться ни ему, ни собственному влечению, готовая настаивать на своем, невзирая ни на что.

После ужина, прошедшего в наэлектризованном молчании, принцесса отвела его обратно на второй этаж, где слуги уже успели застелить кушетку свежим шелковым бельем. Указала на постель, насмешливо улыбнулась, пожелала спокойной ночи и убежала наверх, видимо, к себе. Хилл постарался не показать разочарования. До последней секунды он надеялся, что она снова прикоснется к нему, хоть слегка, хоть на миг.

Ему нестерпимо хотелось ощутить её тепло, узнать вкус её губ… но он не в том положении, чтобы настаивать. Хилл бродил по кабинету, и не мог думать ни о чем, кроме того что она, наверное, сейчас раздевается, расчесывает свои забавные косички и ложится в постель. Интересно, она спит нагишом? Он старательно убеждал себя в том, что не стоит пытаться проверить это прямо сейчас.

Чтобы немного отвлечься от будоражащих мыслей, Хилл вытащил наугад с полки первую попавшуюся толстенную книгу и забрался с ней на подоконник. Он надеялся, что холодный ветер из приоткрытого окна и неудобочитаемая заумь поможет ему остыть. Правда, есть ещё холодный душ… но это на крайний случай. Ехидный внутренний голос настырно утверждал, что этой ночью тот самый случай и наступит.

Книга оказалась и впрямь заумной, дальше некуда, но на удивление интересной. Судя по довольно потрепанному виду и пометкам на полях, трактат о сущности стихийной магии частенько бывал у Шу в руках. На обложке даже остался её запах. Хилл с наслаждением вдыхал едва уловимый аромат лесной реки и кувшинок с горьковатым привкусом прошедшей грозы. Ему представилось, как Шу сидит в кресле с этой книгой в руках, задумчиво рисует на полях… такая милая и домашняя… интересно, а она музыку любит? Хилл ещё раз оглядел кабинет. Книги, книги, ещё книги… несколько клинков на стене, из них два довольно хороших… о, мандолина! И клавесин!

Хилл подошел к клавесину, провел пальцем по крышке — чистое полированное дерево приятно холодило. Хотел было открыть и попробовать на звук, но одернул себя — Шу, наверное, спит уже. Вернулся на подоконник и снова взялся за книгу.

Несмотря на насыщенный день, сна не было ни в одном глазу, и хоровод тревожных мыслей не давал сосредоточиться на смысле текста. Прочитав от силы три страницы, Лунный Стриж положил книгу на место и забрался в постель. Натянул на себя простынь, уткнулся в подушку… подушка пахла кувшинками. Демоны! Хилл снова вскочил. Его разбирал смех. Ну вот, теперь-то он познал мироощущение сексуально озабоченного подростка. Раньше он наивно считал себя довольно равнодушным к девушкам, ни одна не заставляла его сердце биться с таким неистовством, и не возвращалась в мысли с такой настойчивостью. Хотя, определенно столо признаться себе, что такой, как Шу, он никогда не встречал.

Несмотря на весьма юный возраст, опыта в амурных похождениях у Хилла было предостаточно. И молоденькие девушки, и искушенные дамы падали в его руки спелыми грушами, околдованные обаянием и музыкой. Он мог без труда заполучить дворянство, женившись на одной из павших жертвой его красоты благородных вдовушек.

Но всё это было как-то пресно. Как-то скучно. Как-то не так. Ни одну из них не хотелось завоевывать. Ни одной из них не хотелось петь серенады и посвящать стихи. Ни с одной из них не хотелось задержаться дольше, чем на день. Ни одна из них не была принцессой Шу.

Единственный раз, когда его отношения с женщиной продлились дольше недели, пришелся на самый длительный и серьёзный заказ. С полгода назад, ещё до того, как король Мардук окончательно слег, вблизи Гномьих Гор, во владениях графа Асмунда появился странный человек. Поговаривали, что он то ли святой, то ли проклятый, то ли внебрачный сын Императора, то ли рожденный в храме Светлой Райны сирота… в общем, слухи, как и положено, утверждали совершенно противоположное. Но, в чем слухи не врали, так это в том, что этому ублюдку удалось в невероятно короткое время устроить на севере Валанты полномасштабные народные волнения.