Дмитрий Денисов - Изначальное желание

Вновь подул ветер, хлопнули знамена, а зверь слегка зашевелился. Герольд дал знак горнистам. Вслед грянули трубы, торжественно пропели на все лады и опустились. Над ристалищем вновь разнесся его красивый выразительный голос:

— На ристалище вызывается чемпион нашего турнира, победитель состязания на копьях, великолепный и непобедимый лорд Годдрих фон Эммельбах, граф Тильборский. Его прозвище — Железный Кулак, и он полноправно подтвердил это, выбив всех противников. Его цвета гюльз — символ мужества и ярости. А также траур — символ благоразумия и мудрости. Он неимоверно силен и бескрайне благороден. Его конь не ведает устали, а копье не ведает промаха. Он безупречный образец кавалера, достойного занимать первое место в рыцарских рядах. Он — яркий пример для подражания молодых воинов. Его многовековой род восходит к древним временам. Еще издревле его предки в седых далеких турнирах и битвах прославляли королевский двор, принося громкие победы. Воистину в землях достославной Тильбории рождались победоносные дворяне. Их жизненный путь всегда был отмечен неувядаемой славой и легендарным мужеством. Встречайте своего чемпиона! Лорд Годдрих фон Эммельбах, граф Тильборский, из замка Лацхофвальд. Лорд — Железный Кулак.

Толпа взорвалась дружным ревом. Люди подскакивали на скамьях, стучали по ограде, кричали, вопили, размахивали кто подобием стяга лорда Годдриха, кто просто красно-черной тряпкой. А кто и вовсе платком. Приветствовали его все без исключения. Граф Тильборский смущенно заулыбался, подняв в ответ руку. Он тоже любил этого зверя.

Годдриху поднесли помятый в нескольких местах топхельм и новое копье. Он снова наградил меня красочным оскалом, одел шлем, покрутил, устраивая его поудобнее. Нагнулся, взял копье, тронул коня и величественно выехал к длинному ограждению, что тянулось вдоль ристалища. Могучий вороной гарцевал под ним, радуясь очередному поединку. Поскрипывали черные конские доспехи, тоже скромно украшенные золотом. Его голубые глаза угрожающе вспыхивали в прорезях стального наглавника. Видимо, я тоже вызывал у него неприязнь. А может, конь любил своего хозяина, и тонко чувствовал его настроение?

Широко растопырив ноги в стременах и высоко подняв копье, великий лорд напоминал огромную черную башню. Вершину башни венчали черно-алые хоругви, трепещущие на ветру. Большого коня не смущали тяжелые пластины, не смущал и неподъемный всадник. Да, великолепное олицетворение нерушимой рыцарской мощи и могущества кавалерии. Все с нескрываемым восхищением взирали на чемпиона. И приветствовали на все лады.

Герольд жестом пригласил меня занять место на другом конце. Я легкой небрежной походкой направился туда. Я тоже чувствовал на себе тысячи взглядов. Они буравили спину, но, в отличие от графа, жгли презрением и отвращением. Иные таили интерес и удивление. Некоторые взгляды переполняли сострадание и жалость. Иные откровенно насмехались. А некоторые словно орали под ухо: «Идиот»!

Но я не обращал на них внимания. Я просто шел. И позволял каждому относиться ко мне так, как он пожелает. Ведь желания людей бесконечны и интересны. И я всякому позволял называть меня так, как вздумается. Просто мне хочется знать, о чем люди думают.

Между тем герольд поднял руку, призывая к спокойствию. Толпа утихла. Он с легкой иронией громко провозгласил:

— На ристалище вызывается… на ристалище кто-то вызывается. Некто, жаждущий скорой смерти. Приветствуем же смельчака!

И трибуны снова ожили. Люди снова хлопали, стучали и вопили. Неужели им нет разницы, кого приветствовать? Неужели они пришли сюда поболеть… неважно за кого? Я прислушался. Шум, крики, визги, вопли… плевки!

О, нет! Я не был их кумиром. Но стал шутом, который готов пожертвовать жизнью, лишь бы повеселить толпу достойным зрелищем. Мой подвиг оценили все без исключения.

— Его никак не зовут, ибо нет у него имени, — с насмешкой продолжал герольд. — У него нет прозвища, коим он называл бы себя. Потому как не заслужил он себе никакого прозвища. За его плечами нет громких побед, нет легендарного прошлого. Его род неведом. У него нет ни замка, ни земель, ни поместий — ничего. Он прибыл неведомо откуда, но скоро попадет известно куда. Его цвет прозрачный, означающий ничто. Его девиз — неизвестность. Он всячески прячет свой лик, поскольку ничего из себя не представляет. Он дал обет победить чемпиона. Он вознамерился голыми руками одолеть непобедимого лорда Годдриха. Самого могучего рыцаря Империи Золотого Грифона. Он пеш и безоружен, но все равно надеется сразить конного воина, укрытого непробиваемой броней. Но в том и состоит его подвиг. Он идет на верную смерть, отстаивая свою, никому не нужную честь. Приветствуем же безумца, идущего на смерть! Слава безумцу!

— Слава безумцу! — единодушно подхватила толпа.

Льстят!

И хоть не человек я, но мне стало приятно. Хоть с какой-то стороны во мне разглядели героя, пусть и ошибочно. В глубине шевельнулось что-то человеческое. На душе потеплело, и я позволил себе легкую улыбку. Окинул взглядом толпу. Прислушался к ее мыслям, к ее желаниям. Они ждут моей смерти. Все. И рыцари, и простолюдины, и знать, и король. Больше всех жаждал король. Уж очень был я подозрительным. Ну и граф Тильборский, разумеется. Он уже нетерпеливо ерзал в седле, норовя сорваться в галоп. Его копье втягивало всю его пламенную ненависть, все его желание пронзить меня насквозь и нещадно растоптать копытами своего могучего жеребца. Его сквайры размахивали родовыми знаменами с золотым кулаком. Такой же кулак горел на его кованой груди. А из-под него сочилось нетерпение, перевитое презрением и негодованием. Ожидали кровавой расправы и алебардщики, особенно те, которых я поколотил. Их глаза полыхали и ненавистью и первородным страхом перед силой. Они больше следили за мной, чем за порядком.

Лишь один человек почему-то не хотел моей смерти. Я не знаю почему, но это была леди Эдолия. Она с ужасом наблюдала за моим неспешным шествием, словно провожала на эшафот. Ее милое овальное лицо побледнело, брови страдальчески сошлись. Ее голубые глаза увлажнились и погрустнели. И в них я читал мольбу и прощение. Но… прощать мне ее не за что.

— Поединщики готовы? — обратился к нам герольд.

Мы кивнули одновременно. Мы готовы. Глашатай еще раз глянул на короля. Король тоже коротко кивнул.

И герольд взмахнул рукой. Взлетели королевские штандарты, запели бронзовые трубы, и им вторил тяжелый удар колокола. Следом вздрогнула земля — черный рыцарь дал шпоры коню. Конь с диким ржанием взвился на дыбы, потрясая огромными копытами. Он словно показывал мне чудовищные подковы, которые, судя по всему, предназначались для моей непокрытой головы. Земля отозвалась крупной дрожью и грохотом, когда могучий жеребец опустился. А следом сорвался в бешеный карьер. Я повел плечами, встряхнул руками, и легким бегом устремился к нему. Толпа взорвалась дружным ревом, приветствуя неизвестно кого воплем: «Давай»!