Дмитрий Денисов - Изначальное желание

Я бежал лениво, словно пытался взбодриться после сна. Годдрих же мчал во весь опор, с нетерпением ожидая встречи. Я с ленивым интересом озирался по сторонам, прислушиваясь к крикам толпы. Граф Тильборский неотрывно смотрел вперед, пожирая меня пламенным взглядом. Я прекрасно чувствовал, как сузился для него весь мир, превратившись в две узкие щели. И даже знал это — память доносила обрывочные воспоминания. Когда-то я сам одевал подобный шлем. В щелях маячила лишь одно — цель. Больше он ничего не видел и не слышал. Молодец. И с каждым мгновением набирал скорость. Я же бежал нерасторопно, как, впрочем, и всегда. На губах появилась странная улыбка, вместе с ней обнажились клыки. Глаза алчно заблестели. Узкие прорези шлема противника засветились жаждой скорой расправы. Черно-красные ленты угрожающе хлопали за его стальной макушкой. Железный кулак на макушке начал опускаться, вместе с копьем. Он метил мне в сердце. Я даже почувствовал его легкий глубинный страх. Граф боялся лишь одного — промаха. Расстояние сокращалось.

— Давай! — неслось отовсюду.

Земля гудела и шла ходуном, выпрыгивая из-под ног.

— Давай! — единодушно взрывались трибуны.

Устрашающий грохот приближался и нарастал.

— Давай! — в нетерпении подпрыгивали люди.

Напряжение натягивалось, словно арбалетная тетива.

— Давай! — тянулись к спуску жадные пальцы палача.

— Даваааааай!!!

Еще немного, и мы столкнемся. Еще чуть-чуть, и он либо нанижет меня на копье, либо собьет железной конской грудью и безжалостно вдавит в землю подковами. Но я все равно не свернул. Лишь недобро ухмыльнулся, сверкнув клыками, и побежал еще быстрее. Уже отчетливо стал различим мой противник, летящий стальным тараном на меня. Его золотой кулак на помятой кирасе, его алые и черные ленточки, его золотой крест на топхельме. По кресту бежала искусная вязь, наведенная чернью. И длинное копье без наконечника. Но и оно могло бы наполовину войти в мою незащищенную плоть. По крайней мере, лорд Годдрих мечтал о том более всего. Равно как и все вокруг. В эти мгновения то было всеобщим искренним желанием. Неподдельным и открытым. И никто его не скрывал.

Ритмично дрожала земля, гулко стучали тяжелые копыта вороного коня. Устрашающе громыхали крепкие черные доспехи. Песок и пыль взвивались облаками, оставляя за рыцарем тающий след. Мы стремительно сближались. Зрители повскакивали со скамей и прильнули к ограде, едва не ломая ее. Стражи не обращали на них внимания — они сами неотрывно следили за представлением. Даже король напряженно привстал. А леди Эдолия зажмурилась. Ох, что-то да случится сейчас.

И случилось…

Копье противника опустилось до уровня моей груди. Перед глазами мелькнул железный конский наглавник, с таким же насеченным золотым кулаком. Еще миг, и все закончится. Однако ноги легко оттолкнули меня от земли, и я высоко подпрыгнул. Все ахнули, когда увидели, как я взлетаю. Ахнули, когда увидели, как опускаюсь на длинное древко, как бегу мелкими шажками по разноцветному копью. Словно канатоходец пробежал я вихрем по смертоносному черно-алому жалу. Единственный, кто не ахнул, оказался сам граф Эммельбах. Он просто не понял ничего. Вернее не успел. Он не понял, как противник оказался на его копье. Но не нанизанным, а бегущим. Он не понял, как я смог пробежать по нему. Поэтому я стал для него настоящей неожиданностью, когда возник у самых прорезей шлема.

Все произошло мгновенно…

Резкий удар внезапно сотряс его шлем. Голова дернулась назад. На топхельме мелькнула новая глубокая вмятина. Граф, теряя сознание, выпустил копье и вылетел из седла. Он взлетел высоко, чересчур высоко, перевернулся в воздухе и тяжело шмякнулся оземь. Я же пролетел над ним, подобно гигантской летучей мыши. Такое сходство придавал рваный грязно-черный плащ. Подобно крыльям он нес меня, развиваясь вокруг. Подобно призрачному дракону — повелителю старинных легенд. Подобно истории — такой же рваной, дырявой и сомнительной. А сквозь прорехи и дыры мелькало глубокое синее небо, как символ надежды. И величественные облака — извечные мудрые скитальцы. Потому как равнодушны они к земным событиям, и подчиняются лишь ветру…

Я мягко и бесшумно приземлился на песок, опустившись на одно колено. Плащ медленно прикрыл меня, будто хороня от взглядов.

Воцарилось гробовое молчание. Слышался лишь гудящий топот — конь Годдриха мчался дальше. Но вскоре затих и он.

Все…

Я медленно поднялся и обвел властным взором притихшую толпу. Толпа не смела пошелохнуться, во все глаза пялясь на меня. Кто как вскочил, то так и замер в той же позе. Ничто не нарушало торжественного молчания. Словно время замедлило свой незамедлимый ход. Лишь ветер хлопал штандартами, да изредка пофыркивали кони. Они первыми выражали свое одобрение.

Наконец сам король зашевелился, кашлянул и поднялся с трона. Мрачный и недовольный, точно после бессонной ночи с наложницей, которая так и не разделась. Но почему-то никто не обратил на него внимания — взгляды всех приковала загадочная темная фигура в рваном плаще. Подойдя к краю, он молча уставился на меня. Я учтиво поклонился. Король стиснул зубы, тяжело вздохнул. И, пересиливая гордость, зычным голосом провозгласил:

— Честь и слава победителю!

Герольд распахнул рот и растерянно вращал глазками. Эту фразу надлежало произносить ему. Король метнул на него грозный взгляд. Он встрепенулся, оживился и тоже воскликнул:

— Честь и слава победителю! Честь и слава!

Король поднял голову и погрозил горнистам. Следом грянули трубы. Горнисты старались в мою честь.

А следом оживилась толпа. О, это уже перебор. Я не стою такого триумфа.

Льстят.

Но приятно.

Я снова вежливо поклонился, выражая искреннее признание. У зрителей появился новый кумир. Лорд Годдрих лежал неподвижной грудой черного железа, мятым шлемом уткнувшись в песок. Рядом валялось бесполезное копье. Только ленточки шелестели на ветру, да золотые шпоры искрились под солнцем. Я прислушался. Его сердце слабо стучало. Жить будет.

Король жестом поманил меня. Я огляделся, посмотрел на стражей, и уверенной поступью двинулся к королю. Тысячи глоток приветствовали меня. Тысячи глаз вмиг переменили отношение и уже по иному взирали с далеких трибун. Я улавливал восхищение. Иные до сих пор не верили в происходящее. Кто-то стоял с отвисшей челюстью. А кто-то схватился за голову.

Алебардщики следили за мной с настороженным изумлением и тревогой. Если я выбил пинком рыцаря в полном латном вооружении, что же я могу сделать с безоружным монархом? А если они кинутся его защищать, что я сделаю с ними? Сомнение и страх сливались в них, а решительность таяла по мере моего приближения. Но я не собирался покушаться на короля. Я молча подошел к возвышению и спокойно смотрел на него. А он с тревожным интересом на меня.