Вадим Храппа - Ульмигания

— Об этом — позже. Подождем, пока уснет помезанин.

Вуйко кивнул и удобнее устроился на соломе.

И уснул.

Ему приснилось детство. С валунами, уложенными в лямки за плечи, они бегут с отцом по горной тропе вверх, туда, откуда видна россыпь изумрудных островов в море. Отец бежит легко, и Вуйко едва поспевает за ним. Перед глазами мелькают только каблуки отцовых сапог и ножны меча. Вуйко устал и все чаще опирается рукой о торчащие по краям тропы скальные выступы. Но жаловаться и просить о передышке нельзя: он, хоть и маленький, но воин. А воины ни у кого ничего не просят, все зарабатывают своим мечом. Воин не должен замечать усталости и того, что колени сбиты в кровь о камни, он может думать только о конечной цели — о вершине, с которой видны острова Хорватии. Все. Вот и вершина. Но Вуйко не до вида раскинувшегося перед его взором моря. Он падает на землю и закрывает глаза. И вдруг чувствует, что твердая каменистая почва под ним стала рыхлой, податливой, она проваливается куда-то вниз, и Вуйко уходит под землю вслед за ней.

Проснулся и с ужасом осознал, что это не было сном, — он действительно проваливался под землю. Но самым страшным было то, что ноги его связаны, руки плотно притянуты веревкой к бокам, а лицо замотано тряпкой. Вдобавок ко всему его хватали, толкали и тащили десятки маленьких цепких лапок. Вуйко попробовал напрячь тело, изогнуться, чтобы освободить руки, и тут же услышал взволнованный, похожий на детский шепот:

— Он проснулся! Он дергается!

И — другой, у самого своего лица:

— Тихо, витинг, не волнуйся и не дергайся, ты нам мешаешь. Мы не сделаем тебе ничего плохого. Потерпи, скоро все закончится.

А он все равно ничего не смог бы сделать, потому что понял — находится в узком тесном тоннеле, скорее даже норе, а лапки, щиплющие его за одежду, — руки подданных Канта, барстуков. И успокоился. Ничего другого Вуйко не оставалось.

Первое, что он увидел, когда с его лица сдернули тряпку, — огромная, яркая, переливавшаяся разными цветами звезда. Потом — уходящая в черное небо стена замка и ноги лошадей. Потом его развязали, и Вуйко встал на ноги. Огляделся. Небо было чистым и звездным, но без луны, и потому уже в нескольких шагах ничего не было видно. Сразу сориентироваться, с какой стороны они от Кёнигсберга, не получилось. Под ногами, еле заметные в темноте, суетились маленькие человечки. Подошел Кант, ведя в поводу двух лошадей.

— Надо спешить. Нужно уйти подальше, пока охрана не заметила, что нас нет.

Вуйко запрыгнул в седло и только взял поводья, как сзади, от стены послышалось:

— А как же я? Возьмите меня с собой!

Вуйко резво развернул лошадь.

Помезанин стоял у дыры в подкоп и отряхивался. Вуйко направил лошадь прямо на него.

— А ну, полезай назад!

— Не могу, — пятясь к стене, сказал помезанин. — После того как вы сбежали, палач точно вынет из меня кишки.

— Не вынет. Скажешь, что ни в чем не виновен, потому и не побежал с нами. Лезь в дыру!

Помезанин уперся спиной в стену и встал.

— Возьмите меня с собой. Я могу вам пригодиться.

Подъехал Кант.

— Дай мне меч, — попросил его Вуйко.

— Оставь, — сказал Кант. — Мои подданные говорят, что это шпион Тиренберга. Он может нам пригодиться. А убить его мы еще успеем.

Помезанин метнулся в сторону, но, не сделав и трех шагов, упал, споткнувшись о ловко подставленную каким-то барстуком палку. Он вскочил на ноги и наткнулся на десяток маленьких, поблескивающих наконечниками рогатин. Барстуки окружили его и прижали к стене замка.

— Найдите ему лошадь, — сказал Кант. — И догоняйте нас. Помезанин, как ты говорил, тебя зовут?

— Ауктуммис.

— Ауктуммис, даже не пробуй отклониться куда-нибудь в сторону от той дороги, что тебе покажут. Нет никого и ничего в Ульмигании, что бы могло укрыться от глаз моего народа. Тебя очень быстро найдут и очень жестоко покарают.

— Я понял, князь.

— Я не князь. Меня зовут Кант, и я — принц барстуков. Можешь обращаться ко мне просто «ваша светлость».

— Хорошо, ваша светлость.

— Поехали, — сказал Кант Вуйко. — Если мы поторопимся, то к утру будем в Тависке.

Вуйко впервые слышал это слово — «Тависк». Ни замка, ни поселения с таким названием он не знал, хотя изъездил, исходил и исползал на брюхе всю Пруссию и мог ориентироваться в этой стране даже лучше, чем в своей Хорватии. Но любопытство — черта не витинга, а беззубой старухи, говорили самбы. И Вуйко с ними соглашался.

Кант пришпорил лошадь и скрылся в темноте. Вуйко помчался за звуком копыт.

Тависк оказался подземельями с многочисленными переходами между обширными залами с колоннами и низкими потолками, где голова человека едва не касалась дубовых балок перекрытий. Добирались к нему лесами, обходя людские поселения. Судя по положению звезд, что иногда мелькали над кронами деревьев, шли на северо-запад, глубоко в Самбию. Но точнее место, где он оказался, Вуйко не смог определить и оттого чувствовал себя неуверенно.

— Где мы? — спросил он Канта, как только оказался под землей.

— Дома. Это древний замок королей барстуков.

— Но где он находится, этот ваш замок? Мне показалось, что я слышу море, когда мы подъезжали.

— Это северный берег Самбии. Мы чуть западнее Рантавы. Море от нас прямо на севере.

— А большая деревня, что я видел с холма, это Бетен?

— Правильно. Я подозревал, что ты хорошо знаешь Ульмиганию, рыцарь Вуйко, и не ошибся. Ты именно тот, кто мне нужен.

— А теперь скажи: зачем?

— Я скажу. Сейчас нам подадут еду, мы сядем и все обсудим.

Еда — рыба и какие-то сладкие вареные корни — была в деревянных мисках, а то, что Кант назвал пивом, оказалось густым терпким черным напитком, напоминающим больше бальзам для смазывания ран, чем хмельную брагу. Повсюду расставленные и развешанные по стенам глиняные светильники потрескивали и распространяли сильный хвойный запах. Видно, барстуки как-то наловчились использовать для освещения живицу.

Для начала Кант заявил, что Вуйко убил не того, кого следовало. Оказывалось, что не Генрих Монтемин был повинен в смерти Васильки, а кто-то другой. Вуйко не поверил. Кант позвал одного из своих маленьких подданных, и тот рассказал, что видел, как князь Кантегерд зарезал Марту, а затем зарубил и Васильку. Все это было нелогично и нескладно. Во все это невозможно было поверить. И вот тогда принц барстуков поведал Вуйко длинную и невероятную историю про то, как князь рода Вепря Ванграп уничтожил Верховного Жреца, а вместе с ним и то Великое тайное знание, которое помогало пруссам жить в ладу с богами и окружающим миром; и про то, что у Кривы остался наследник, вскормленный ничего не подозревавшим Кантегердом. Младенец, который, по сути, никогда не был ребенком, но с самого рождения, не имея никакого представления о тайном знании, обладал, однако, всеми природными качествами Верховного Жреца и бесконечной властью над духами и силами природы. И этого-то младенца, выродка, Вуйко очень хорошо знал и даже служил ему вместе с Василькой.