Евгения Белякова - Король-Бродяга (День дурака, час шута)

Дом Мэйна стоял на отшибе, почти сразу за ним начинались виноградники, его гордость и, как он любил говорить, постоянная головная боль. Глядя на покосившийся забор и кое-как заколоченную досками крышу дома, никак нельзя было догадаться, что владелец оных — человек, в общем то, с достатком, если не сказать — зажиточный. То ли ему лень было, то ли руки не доходили — шутка ли, ухаживать за виноградником, да еще следить, чтобы ни одну из его дочек не обрюхатил какой-нибудь пронырливый парень. Хотя кто мог бы польститься на этих сухих щепок, ума не приложу.

Я постучал палкой о горшок, надетый на забор; через некоторое время из окна дома высунулись три головы, судя по длинным растрепанным волосам — девичьи. Они пошушукались, и с визгом умчались внутрь дома, голося 'Папа!'.

Мэйн, коренастый хмурый мужичок (видимо, его долговязые дочки удались в мать), вышел на крыльцо, сплюнул в сторону и гулко спросил:

— Ну?

— Приветствую, — отозвался я, ничуть не смущенный грубостью приема. — Я по поводу винца, хочу вот прикупить бочонок-другой.

Волшебное слово 'купить' сделало свое дело — Мэйн соизволил подойти к калитке.

— А ты что ли тот старик, что на верхотуре живет, в Гнезде этом? — Он оперся о калитку, и та заскрипела.

— Я — тот старик, ты угадал. Как урожай то? — я безуспешно попытался завести дружеский разговор; мои улыбки сами собой вяли рядом с его постной миной.

— Хуже, чем в прошлом году. Лето дождливое, потом жуки какие-то корни поели, раньше не было их тут, этих жуков… странные, с синими полосками.

И он посмотрел на меня так, словно подозревал, что это именно я в одну из темных ночей, пролез, как тать, на его виноградник, и собственноручно закопал у каждого кустика по жуку. А то и по два.

— Так что, вина мало в этом году? — не сдавался я.

— Да его почитай что и совсем нет…

— То есть как?

— А вот так. — Он сжал кулак, суставы хрустнули. — Все, что было, прокисло. Еле-еле с десяток бочек спас.

— Охо-хо, первый раз за те двадцать лет, что здесь живу, такое случилось, — покачал головой я, прозрачно намекая, что я и раньше тут жил, и все с урожаем было нормально, так что причин хватать меня и топить в прокисшем вине нету. — А старое вино, как, цело?

— Так старое вино забрали все подчистую, даже то, что у меня в подвале стояло в запасе.

— Что, так прям и забрали? — удивился я. Ну и ну, я скоро стану прорицать наподобие старого Ньелля. Как, однако, я угадал с вином.

— Так прям и забрали, а я и отдал — тут надо полным дураком быть, чтобы за такие деньжищи и не отдать… — он прокашлялся, покосился на свою крышу и торопливо поправился, — ну, не такие уж большие деньги дали, так, да и ушло все почти сразу, у меня вон сколько дочек, и каждой приданое подавай…

— Погоди, — я и сам не знал, почему прицепился к Мэйну, как репей, ведь общение с ним никакого удовольствия мне не доставляло. — Погоди, а кто забрал-то? Ведь права не имеют, по закону положено десятую часть оставлять…

— А они разве смотрят на это право, приехали, сунули денег и подчистую…

— Они — кто?

— Да военные, на конях.

Вот так дела. Я досадливо постучал палкой о дорогу, прикидывая, по какому такому поводу за вином могли прислать войска. Мэйн кисло посматривал на меня, видимо, раздумывая, а не уйти ли обратно в дом. Но я знал, что он этого не сделает — была у него слабость к сплетням, и он явно хотел выложить мне очередную.

— У них там что, праздник какой намечается? — предположил я.

— Ну, что праздник, не сказал бы. Король помер, вот на поминки забрали половину, потом вернулись на полпути, и все остальное взяли, ведь раз один король умер, сталбыть, другой появится. И вино уже на коронацию молодого надо будет пить.

Он еще что-то говорил о том, что его марку в самой столице ценят, и новый король не брезгует его, Мэйна, винами, но я слушал его вполуха. Так значит, Гедеон умер… Как? И Эдуард — новый король?

От виноградаря пришлось отделываться по быстрому — я внезапно выпучил глаза, указал палкой ему за спину и воскликнул: 'Глянь-ка, какой-то парень в окно к твоим дочерям лезет!'. Он тут же потерял всю свою медлительность в мыслях и действиях, и помчался домой, выкрикивая ругательства. А я вернулся по улице к трактиру, зашел внутрь, уселся поближе к кухне и заказал нелюбимое мной пиво, потому что вина действительно не было, а мне надо было выпить.

У Ветлухи, являющегося профессиональным, как и все трактирщики, собирателем и распространителем слухов, я узнал подробности, насколько его слова, конечно, можно было считать подробными. С месяц назад, поведал он, меланхолично настругивая в котел овощи, король Гедеон преставился, 'то ли от болезни брюха, то ли от того, что занозил палец и началась у него по телу гниль'. Сын его, Эдуард, объявил, что устроит родителю пышные поминки, для чего созвал всех дворян, а раз всех, и каждому из них до столицы еще доехать надо, с торжественным погребением повременили, и послали военные отряды собирать с деревень вино, пиво, птицу, мясо и прочее, и прочее, что необходимо для всякого пиршества. Трактирщик еще недоумевал, что, 'в столице у них, вишь, еды не хватает' и сокрушался по поводу того, что забрали почти весь урожай вина.

— Да и овец прихватили, у Пинека — половину стада, у остальных меньше, но все равно плохо, нет, вы не подумайте, мне не то чтобы жалко для короля, славный был король… — Ветлуха поскреб подбородок ложкой, которой только что мешал суп и хмыкнул, — Дак они забрали молодняк, а это сами понимаете…

Я, сказать по правде, ничего не понимал, кроме того, что пиво паршивое, а мир стал верх тормашками. Я прикончил кружку с неприятным осадком в душе. Повертел свою идею и так, и эдак…

Сам не знаю, почему так поступил.

— Ветлуха, завяжи в узелок еды на пять дней, приготовь моего ослика… — я выгреб из карманов всю наличность, отсчитал половину и в очередной раз порадовался тому, что на всякий случай беру с собой деньги, куда б ни шел. — И вот еще, пошли сынишку к моему домику, он знает где это, помнится, с друзьями приходил как-то, камнями швырялся и кричал что-то про сумасшедших стариков…

Трактирщик слегка смутился, одним движением ладони смел монеты со стола и кивнул, мол, продолжайте.

— Там на лестнице висит парень с молотком, пусть передаст ему, что я уеду на неделю-другую. Пусть этот парень, его, кстати, зовут Рэд, за мной не едет, сидит дома и чинит все, что под руку подвернется. Понятно?

— Дак что непонятного, — пожал плечами Ветлуха, — ясно все, как день. На поминки собрались?

— На поминки. — Я пожевал губу, раздумывая, за каким чертом меня несет в столицу, хотя я обещал себе, что ноги моей там не будет после тех перипетий с тюрьмой и Советниками. В который раз пообещал, и в который раз нарушаю свое же слово. А, ладно. — На старого короля взглянуть, да и на нового.