Евгения Лифантьева - Железный герцог

Зная характер сына, граф подстраховался и послал с сыном старого капитана Мейнартса. Но за день до этого опытный воин поймал вылетевшую из леса стрелу и сейчас лежал в лазаретном фургоне. А таинственного лучника так и не нашли, да и не стали за ним гоняться по-настоящему. Слишком уж круты склоны гор вдоль Железного тракта. Зачем калечить лошадей, если впереди ждут подвиги более славные, чем поимка одинокого стрелка?

Отправив изрядно надоевшего ему "дядьку" в лазарет и освободившись от опеки, Тинт прикрикнул на своих людей, чтобы те поторапливались.

Когда Тинт Лехерт увидел, что Старая Застава занята и готова к обороне, он сразу, не раздумывая, приказал атаковать ее. Несколько более здравомыслящих его товарищей попытались остановить юного безумца, говоря, что не надо лезть напролом. Ведь неизвестно, что приготовили келенорцы для встречи.

Но Тинт остался непреклонен: атаковать — и весь разговор!

Дружина поддержала своего вождя. Каждый из рыцарей уже возомнил себя непобедимым воином, о котором завистливые потомки будут слагать восхищенные песни.

Но атака конницы окончилась полным разгромом. Да и ничем иным она кончиться не могла.

Железный тракт по всей его ширине, захватывая и участки на месте разобранных стен, перегораживала жидкая баррикада. Если бы Тинт имел хоть чуть-чуть воинского опыта, он сообразил, что ни один здравомыслящий военачальник не станет и пытаться удержать атакующую конницу кое-как набросанными бревнами и досками. Но блестевшие из-за баррикады шлемы келенорских солдат подействовали на молодого командира, как капли крови оленя-подранка — на охотничью свору.

В один миг гнилые деревяшки разлетелись с дороги. Как и те келенорцы, которые оказались на пути железной лавины. Дружина Тинта Лехерта ворвалась на территорию Старой Заставы — и подготовленная старым Мором ловушка захлопнулась.

На тот случай, если на них пойдет конная лава, герцог приказал приготовить широкие доски с набитыми остриями вверх гвоздями. Эти доски и упали перед всадниками Тинта, когда они ворвались на Старую Заставу.

Образовался затор из покалеченных коней и вылетевших из седел всадников.

Первый же залп келенорцев хорошо проредил дружину Лехерта.

Пушечная картечь вязла в трупах, арбалетные болты летели без промаха, пробивая всадников насквозь. Из шести сотен молодых дворян назад вернулось около сотни. Самого Тинта, израненного, еле увезли с поля боя двое друзей, которых он не послушал.

И вот тогда Двальди накинулся на полковника Брунка. Отчитав начальника разведки, командующий решился наконец взглянуть на то, что осталось от рыцарской дружины.

Осадив коня, Двальди остановился перед носилками, на которых лежал раненый Тинт Лехерт.

— Сир! — молодой командир попытался привстать.

— Лежите, Тинт! — приказал Двальди. — Мне уже доложили о стычке. Вы вели себя мужественно, но абсолютно глупо. Зачем вы полезли гулам в зубы? Вам жить надоело?

— Мы хотели… Победа… Доказать…

Раненный Лехерт бессильно уронил голову на подушку.

— Унесите, — приказал Двальди.

Двое друзей, которые вытащили Лехерта с поля боя, молча подняли носилки и понесли Тинта в лазарет.

Двальди проводил их глазами и грязно выругался:

— Аристократы! — это слово прозвучало как оскорбление.

— Если бы этот мальчишка не был Лехертом, его стоило бы повесить. Бездарно положить шесть сотен кавалерии! Случится же такое! А придется награждать сосунка, чтобы папу удовлетворить. Петлей бы наградить, а не орденом!

***

Это случилось утром, а к обеду к перевалу подтянулось основное войско уторцев. Теперь северяне стали осторожнее. На расстоянии двух полетов стрелы от Старой Заставы Железный тракт перегородила стена прямоугольных, почти в рост человека, щитов.

А еще через пару часов к Старой Заставе двинулись наемники с пятью пушками, а вслед за ними Двальди послал "пушечное мясо" — навербованных в портах "свободных городов" бездельников, которые гораздо лучше умели обращаться с ножами, чем с пиками или саблями.

Эта атака закончилась так страшно, что северяне долго не могли прийти в себя.

Передовой отряд наемников, который катил пушки, чтобы прикрыть атаку, побывал у Будилиона.

— А ты посмотри, парень, а ведь мальчики-то уже порченные, — пробормотал Титус эт-Лидрерри, который наблюдал за атакой уторцев сверху, лежа на краю обрыва.

— Что такое? — отозвался Гриди, старавшийся держаться подальше от края.

Он видел, что старый маг ведет себя так непринужденно, словно на дороге нет никаких врагов. Но ведь стоит кому-то из уторцев поднять глаза вверх…

— Не волнуйся, парень, ползи поближе, — маг жестом показал на землю рядом с собой. — Морок — простенькое заклинание, но сомневаюсь, что среди этих вояк есть хоть один, владеющий истинным зрением. Лучше присмотрись к тем солдатикам. Что ты видишь?

— Они… они похожи на мертвецов, — пробормотал Гриди, сам испугавшись своих слов.

— Молодец, парень! — похвалил слугу маг. — Вот ты кое-что уже умеешь различить… Они и есть живые мертвецы… Эх, а ведь это — подарочки от старины Питти… Узнаю узоры старого хитреца. Ну-ка, а если возбудить всю вязь разом?

Маг хмыкнул и, поднявшись в полный рост, сделал несколько пассов руками.

Тотчас снизу раздался крик ужаса. Мерно шагающие наемники вдруг стали превращаться в гниющие трупы. Еще не понимая, что с ними происходит, они продолжали идти вперед. Но вот упал один, потом другой, потом дюжина… Вокруг еще шевелящихся, но уже разлагающихся солдат растекались зловонные лужи. В считанные мгновения от пятисот человек остались только кости и истлевшая одежда. "Пушечное мясо" в испуге кинулось назад.

— Слушай, парень, вихрем мчись вниз, к маршалу, и передай — пусть забирают пушки, — некромант для убедительности подтолкнул слугу в спину. — А я пока наглецам еще ночной жути подпущу…

Примчавшиеся с криками ужаса солдаты устроили в лагере Двальди настоящую панику. Они бились в рыданиях, они вопили что-то о жутких тварях, преследующих их по пятам и только и ждущих, чтобы кинуться на любого, кто приблизится к Старой Заставе.

Командирам северян еле успокоили хотя бы тех солдат, которые и близко не подходили к стене. По лагерю поползли слухи о том, что перевал защищают восставшие мертвецы и зловредные духи чу, выпивающие у людей кровь.

— Какие духи? Какие духи белым днем? — бушевал Двальди-Ааре. — Вы кто, дикари, что ли? Бабки деревенские?

— Солдаты говорят, — попробовал возразить командиру кто-то из дворян.

— Да пусть они что угодно говорят! Расстреляйте парочку сплетников — остальные успокоятся!

Пока лагерь уторцев бурлил, словно потревоженное осиное гнездо, келенорцы быстренько укатывали пушки к себе.