Евгения Лифантьева - Синий Дракон

6.

В Храме Великой Пустоты в это время игра тоже шла полным ходом. Девушки уже заключили договора о дружбе и взаимопомощи с племенами аборигенов, с Синим Драконом и с бесами. Как правило, для ведения переговоров отправлялось целое посольство в сопровождении одного охранника, а перед его отбытием проводился очередной, "отвращающий беды от путников", обряд, так что мастер по обрядам буквально не вылезала из Храма Пустоты.

Приходили гости и в Пустоту. Старый Оружейник стоял у ворот и обращался к посетителям с вычитанной где-то фразой: "Что привело вас, уважаемые, в наш приют тишины и смирения?" Быть стражем врат было несколько непривычно. В душе начинал просыпаться комплекс вахтера. У кого-то Оружейник чуть было не потребовал пропуск, заверенный подписью директора. Да и игроки порой удивленно поглядывали на старика. Но все делали вид, что все так и должно быть, и довольно связно излагали причины, которые привели их в Храм. Так что Владлен Степанович постепенно успокоился: если все считают это нормальным, то почему он должен считать как-то иначе?

Через какое-то время девушки опять куда-то засобирались.

— Владлен Степанович, пойдемте с нами, — позвала старого инженера Кошь, — А то как-то неприлично на переговоры без охраны идти.

— А где Кили? — спросил Владлен Степанович. — От бесов-то все вернулись.

Кошь хихикнула:

— А где ему быть? Гуляет с Галадриэлькой.

— Ему нужно было называться теперь не Кили, а Гимли, — поддержала Лель. — А то несоответствие первоисточнику.

Владлен Степанович намек не понял, но осознал, что сопровождать девушек ему придется в одиночку.

Кили же в это время уже пил чай в мертвятнике, хотя до этого они действительно гуляли с Галадриэль. Конечно, такое поведение было не совсем в русле роли (какой-то охранник и высшая жрица), но в тот момент они меньше всего думали об Игре. Просто шли, держась за руки и болтая о всяких пустяках, и им было хорошо.

Правда, хорошо долго никогда не бывает, даже теплым июньским днем на лесной тропинке, пестрой от солнечных бликов. Из кустов на влюбленных выскочила толпа ракшасов, на Галадриэль накинули аркан и начали связывать руки. Опешивший было от неожиданности Кили пришел в себя, выхватил топор и пошел крушить направо-налево, не очень-то фиксируя удары, благо топор резиновый. Ракшасы были мелкие, лет по пятнадцать-шестнадцать, и совершенно пионеристые. Иначе бы наверняка не решили соваться к Кили, имевшего славу одного из лучших топорников на полигоне. За что, собственно, и поплатились: на поле битвы моментально образовалось с десяток бездыханных тел. Но противников было слишком много. Самые юркие успели по паре раз ткнуть гнома копьями, так как щита он с собой не взял (не очень-то удобно гулять с девушкой и со щитом одновременно). Но в живых после всего этого осталось всего пара налетчиков. Галадриэль под шумок освободила руки, зарезала кинжалом попавшегося под руку агрессора, но когда увидела, что Кили героически пал, зарезалась сама. После этого оставшиеся в живых ракшасы потеряли интерес к происходящему и быстренько испарились.

Мертвецы поднялись и, в соответствии с правилами, зашагали в мертвятник.

— Чего это вы? — недоуменно спросил мертвый Кили у одного из ракшасских трупов.

— Так, понимаешь, у нас в племени — ни одной девчонки, и мастера сказали, что если мы не женимся, то к вечеру вымрем от старости.

— Так это вы так жениться пытались? А посвататься в соседнее племя — не судьба?

— Не, там орки из старого клана, и девчонки у них… урук-ляди, одним словом! Ну их! Мы думали, хоть на Игре без теток обойтись можно…

В мертвятнике Галадриэль, немножко чувствуя себя сводней, пошушукалась с Маришкой, и юным ракшасам были представлены три не менее юные девицы. Точнее, до смерти эти девочки-пионерочки были в команде степняков, в гареме вождя, но достали хана отыгрышем гаремных интриг (видимо, начитались женских романов), и девчонок прирезали за занудство. Меньше всего эти создания подходили под определение "тетки", чем сразу понравились потенциальным соплеменникам. Девочки согласились переквалифицироваться в ракшасок, а мастер Маришка — выпустить после отсидки в мертвятнике всех вместе одним племенем, гарантированным от вымирания. За это Галадриэль потребовала от пацанов обещание, что те перестанут охотиться за мирным населением с целью женитьбы. Новоиспеченные ракшаски обещали, что не допустят такого непотребства, и занялись распределением семейных ролей: кто чьей мамой, дочерью или тещей будет. Понаблюдав немного за радостными мертвецами, Галадриэль с Маришкой решили, что пионеры попали в хорошие руки, и ушли в мастерскую палатку сплетничать.

Кили в мертвятнике тоже быстро нашел себе компанию: несколько доспешных славян во главе со своим князем лениво резались в кости.

Дело в том, что у гномов и славян были давние разногласия по поводу историчности доспехов. Славяне признавали только точную реконструкцию, соотносящуюся с определенным историческим периодом и местом изготовления. В последнее время они все чаще дрались "на железе", то есть на железном, только не заточенном, оружии, и постепенно мигрировали из славных рядов ролевиков в не менее славные ряды "историконовцев", то есть исторических реконструкторов. Гномы же считали, что на играх по фэнтези могут допускаться определенные вольности в вооружении, и ориентироваться нужно не на музейные образцы, а на литературные описания и здравый смысл, то есть удобство в бою. Причем преимущество удобного оружия перед историчным они не раз доказывали на тех же "железячных" турнирах. Славяне в ответ цитировали Перумова, у которого в одном из его романов "гном сунул меч за пазуху и вскочил на коня", с помощью линейки доказывая, что: либо гном был двухметровым баскетболистом, либо "пазуха" у него должна заканчиваться на уровне колен, либо писатель перепутал меч с каким-нибудь парадным кортиком. В общем, это была старая дружба-вражда, и у представителей противоборствующих команд всегда находилась тема для разговоров.

Славяне одобрительно (и даже несколько завистливо) пересчитали конвоируемые Кили трупы (в количестве ровно дюжины):

— Все твои?

— Нет, один галадриэлькин, — честно признался Кили.

— Ну, тогда чего-то совсем мало… — хохотнул Всеславур. — До Гимли в Хельмовой пади ты определенно не дотягиваешь…

— Еще раз услышу "Гимли" — порву! — почти не притворно взъярился Кили.

— Как Тузик грелку? А что тебе не нравится? Это ж слава гномского рода: "Он усатый, бородатый, между ног — кирка с лопатой", — фальшиво пропел Всеславур.

Кили зарычал и бросился на славянского князя. Они немножко повозились на траве, стараясь не очень сильно душить друг друга. Расцепились только тогда, когда Кили неудачно заехал Всеславуру железным наручем по лицу, рассадив губы.