Анастасия Вихарева - Всей нечисти Нечисть...

-- Я просто думаю, радиоактивные они. И кто-то знает, а кто-то нет, -- подал голос один из новеньких. -- Я слышал, они про полено какое-то говорили, про огонь из земли, про проклятые города... На военном совете. Мы неподалеку стояли.

-- Я завтра узнаю, -- еще больше нахмурился старшой. -- Спрошу, почему нас не предупредили.

-- Ага, и все ступени радиоактивные! -- засмеялся из спального мешка второй новенький. -- Радиация она или есть, или ее нет. Мы на драконах штурмуем горы, как крепости, а люди нормальные ходят, где легче. Иди быстрее, -- посоветовал он Валимиру. -- А то Его Величество больно строг, или охрана наша по вам затоскует -- и враз они тебя на место вернут. Все они, похоже, за людей нас не считают. Они сами по себе, а мы сами по себе. В горах так нельзя. Слышали, еще не прошло и десяти дней, а восемнадцать человек уже погибли. Нас десять человек в палатке было, восемь среди ночи исчезли. Странно как-то: то зверь, то лавина, то со скалы сорвался, а то ушли, говорят, в каком-то другом направлении. А если ушли, почему нас не разбудили? Вот, записку оставили: "Беги!", -- он вынул из кармана мятый клочок бумаги и передал старшому. -- Куда бежать? Зачем? И вещи их... После всех этих смертей нас теперь и пописать не выпустят.

В спальниках зашевелились, высовывая головы, прислушиваясь к разговору. Записку пустили по рукам. Но не все, кто-то уже спал.

-- Дурак, о тебе же беспокоятся, -- заступился за руководителей экспедиции старшой. -- Знал бы, сколько народу в этих горах сгинуло. Нечисто тут. Я от отца про горы эти слышал. Не возвращаются отсюда.

-- Как пропали? -- насторожился Валимир, предчувствуя недоброе. Обычно он не слушал, что говорили за его спиной.

-- Да так, сегодня за ужином сказали, -- подтвердил слова новенького старшой. -- Это поначалу не поймешь, кто есть, и есть ли вообще, а теперь, когда все друг друга знают, не скроешь. А свита молчит, наверное, чтобы паника не началась. Короче, кто людей знал, за ужином рассказали, что все они или оставались с последней группой, или ложились спать со всеми, а проснулись, их нет. А я вот думаю, может, троица эта, которая шныряет где-то здесь, охоту на нас устроила, а нам не говорят?

-- Вряд ли. Злой человек не стал бы в горах себя так показывать, -- не согласился Виткас, застыв на пороге, дожидаясь, когда теперь уже товарищ, соберет свои вещи. -- Те трое, пожалуй, далеко вперед ушли.

-- А что же они пишут: смерть вампирам! Смерть оборотням!? -- обижено произнес старшой, залезая в спальник. -- А подписываются как? Дьявол! И странно пишут, будто выплавляют камень. Мы люди, а они о нас что?! Совсем совесть потеряли. Кто такой Дьявол? Это же сатана!

-- А кто такой сатана? -- пошутил Виткас. -- Это же Дьявол! Да ну, -- не согласился он. -- Лес не палят, не мусорят. Не людям же смерть. Там один в яблочко непонятно откуда попал. Я яблоко видел, и следы нашел, но уж слишком далеко. И грибы и ягоды собирали они. Мы четыре дня назад прилетели, делать нечего было, и пока ждали, когда кухня подоспеет, все тут облазили. Хотел бы я посмотреть на этого стрелка! Нет, они не прячутся, смело идут, открыто. Ерунда какая-то.

-- Ребята, кто-нибудь из вас на войне был? С землей, мимо которой пролетели? А я был! У меня до сих пор огонь в глазах стоит. Может, и в самом деле Дьявол подписался? Я бы не удивился...

-- Какой огонь? -- живо заинтересовался Валимир, не обращая внимания на гнетущую повисшую тишину. Дьявол, безусловно, заслуживал внимания. Увидеть надписи ему посчастливилось только раз на третьей вершине.

-- Обыкновенный. Молнии из тучи. Одна молния -- и роты нет, еще одна -- и ракетная установка накрылась. Я думаю, мы как раз за теми предателями идем. Вон сколько оружия с собой, а зачем нам оружие, если не на войне? А если мы за ними идем, то чего от них-то ждать?

-- Ну, у нас автоматы и винтовки... -- подытожил старшой. -- Не справиться им с нами со всеми-то.

-- Стрела бесшумно летит -- пойми потом, откуда она прилетела! -- усмехнулся Виткас. -- Но сами подумайте, люди пропадают то позади, то рядом, а те, что на скалах пишут, те впереди идут -- все время впереди! Они зерна заваривают, вот, -- Виткас вытащил горсть проращенного зерна. -- И просыпают иногда. Смотрите, зерно проросло. Они тут были неделю назад.

Виткас высыпал горсть зерен на газету, поднял рюкзак Валимира и вышел.

Валимир вышел следом, заметив, что драконы вот-вот достигнут лагеря. Надо было поторопиться встретить друзей. Позвать их, наверное, он имел право. Странно, известие о смертях, вместо того, чтобы заставить его убиться, принесла ему облегчение. Он вдруг ощутил пустоту, и хотел, но не мог расстроиться. Такое затишье он всегда чувствовал перед бурей, когда уже ничего нельзя было исправить. Он почти не сомневался, что с друзьями что-то произошло, и теперь виновато смотрел на Виткаса и пытался понять, как помочь парню, когда тот поймет, что с братом случилась беда. И все же, не следовало паниковать раньше времени.

Дракон мог посадить на себя до трехсот человек. Все, кто летел последним рейсом, прилетели на одном драконе. Два других доставили вещи, палатки и продукты высокопоставленных особ.

Валимир оставил Виткаса, когда тот свернул к драконам, добрался до пещеры, в которой расположились подрывники, бросил рюкзак у входа и бегом, хоронясь от взглядов, вернулся, насторожившись, когда среди людей не заметил ни Зулю, ни Игоря, ни брата Виткаса, ни других, которых знал и помнил, что они остались вместе с его товарищами.

Не дойдя до места, он застыл -- сразу вспомнился крик о помощи, вырвавший его из бытия.

Двойные лица на людях были четкими и просматривались, как никогда. Он похолодел -- столько довольства видел он в тех страшных лицах, скрытых застывшими масками любви и сочувствия. Но он видел -- и впервые так ясно, что не поверил глазам. Обычно информацию приходила к нему на уровне интуиции, изредка он видел, как густая пелена прикрывает лица. Или у него начались галлюцинации, или здесь, в горах, обострилось его видение. Драконы уже отлетели и отдыхали, прикрыв глаза. Но Валимир знал, драконы никогда не спят. Не умеют.

"Суки!" -- подумал он, обеспокоено бросив взгляд в сторону драконов. Драконы умели читать мысли, и его легко могли в таком состоянии запеленговать. И сразу понял, что его собственные драконы уже почувствовали боль, и теперь пытались нащупать его местонахождение -- вся его левая сторона забилась чем-то липким и противным, хотелось тут же с себя смыть драконью слюну.

Откуда тогда пришла боль, если не его драконы велели убить его друзей?!

Он заставил себя успокоиться и посмеяться и над Виткасом, и над своими невернувшимися друзьями, порадовавшись их отсутствию, и дал драконам пищу получше: облил себя грязью и помечтал о самоубийстве, прислушиваясь к тому, как дракон сладко прошептал: давай, давай!