Григорий ПАНАСЕНКО - ЭДЕМ-2160

Эйнджил молча посмотрел на нее и ободряюще улыбнулся. На губах Марты появилась ответная робкая улыбка.

— Ну, давай собираться, а то мы уже опаздываем, – Эйнджил наклонился и поцеловал жену, добавив, – там этого не любят.

Он пошел в комнату, на ходу расстегивая рубашку. Аккуратно отглаженный костюм висел в шкафу.

— ...Сегодняшние события в Лиссабоне заставили короля Испании Альфонсо XII спешно вернуться из турне по американскому континенту. В заявлении премьер-министра Испании говорится, что, цитирую: "антиевгеническая" проказа не выйдет за пределы государства", – на экране Эйнджил увидел толпы ревущих людей, кидающих камнями и палками в окна Лиссабонского евгенического центра, а чуть позже, как из клубов гари выехал бронетранспортер, пеной и ультразвуком разгоняя штурмующих здание. Полицейские в спецкостюмах и масках, похожие на детских игрушечных солдатиков, осторожно ступали под прикрытием машины, отражая отдельные камни прозрачными щитами.

— Энди, ты готов? – Марта выглянула из-за двери. – Выключай скорее эту гадость. Поезд через семь минут.

Эйнджил с сожалением вырубил новости и, застегнув пиджак, вышел в коридор. Марта надела свое любимое сиреневое платье, в котором очень походила на студентку.

"Совсем как в тот день, когда мы впервые встретились", подумал Эйнджил. Тут он заметил, что жена смотрит на него в зеркало.

— Дорогой... Энди, – она на секунду запнулась, – ты ведь меня не бросишь?

— Глупости! Идем скорее.

Запирая дверь, Эйнджил заметил, что он немного раздражен.

Вечернее небо над Новым Киевом было расцвечено созвездием реклам. Город вступал в бурную ночную жизнь. Николай Москаленко, депутат Верховной Украинской Рады и коренной житель Нового Киева, который еще сто лет назад носил древнее название Цюрих, устало возвращался с работы. Переполненный метрополитен вынудил его выйти под открытое небо. Только сейчас у него промелькнула мысль, как давно он не видел ночного города. Большой и Малый Крещатик разноголосо пытались перекричать друг друга украинскими, китайскими, японскими, русскими голосами. Громоподобно надрывала ушные перепонки знаменитая на всю Европу дискотека "Мазепа". На фронтоне аляповатого здания в духе авангард-классицизма семидесятых двадцать первого века прыгал вприсядку огромный голографический украинец в ярком кафтане, подпоясанном красным кушаком, в лихо заломленной шапке и с хитрой усмешкой на явно азиатском лице. Николай всегда с некоторым содроганием проходил мимо этого излюбленного места китайской молодежи. Вот и сейчас из дверей здания неслась громкая восточная музыка, а на входе толпилось человек тридцать китайцев. Чуть ниже, на ступеньках и тротуаре разрозненными парами или по одному стояли украинцы.

Неожиданно на входе произошло движение: послышался шумный выкрик множества людей, и на асфальте растянулся во весь рост щуплый парнишка-китаец. Над ним навис огромный двухметровый детина-славянин, намереваясь добить противника. Со ступенек отделилось с десяток китайцев, которые начали заходить со стороны и с боков. Откуда-то появились ножи. Двое достали нунчаки.

"Уйти не успею", запоздало подумал Николай.

Первых двух противников рослый украинец раскидал как кутят, но третий, хитро извернувшись, нанес молниеносный удар. Теперь уже украинец скорчился на мостовой. Остальные завсегдатаи "Мазепы" славянской внешности стали пугливо жаться по сторонам. В этот момент раздался крик "Наших бьют!" и женский визг, и из дверей зала дискотеки вывалилась толпа таких же бугаев, как и первый, лежащий на асфальте. Замелькали жовто-блакитные эмблемы УНЕ. В ход пошли биты и бутылки, цепи и кастеты.

Николая в суматохе притерли к забору, откуда он видел беснующуюся толпу под неоновыми рекламами. Раздался вой сирен, и улицу перекрыли, посверкивая мигалками, желто-голубые машины национальной полиции.

— Облава! – надсадно взвизгнул чей-то голос, и толпа кинулась врассыпную, оставляя на тротуаре неподвижные тела.

Но не всем удалось уйти, и человек двадцать схватила полиция, подоспевшая как всегда к шапочному разбору. Редкие тени исчезали в глухих переулках.

— Пройдемте с нами, гражданин, – на плечо Николая легла тяжелая рука, и тот от неожиданности даже присел. – Вы были свидетелем. Надо снять показания.

Полицейский, как показалось Николаю – в капитанских погонах, уверенно проводил его к машине. По асфальту скакали разноцветные блики, делая картину нереальной. Проходя через место недавнего побоища, Николай смотрел только под ноги. Вдруг он вздрогнул, и полицейский с удивлением посмотрел на него. На дороге лежал, уставившись оловянными глазами на Николая, труп парня, затеявшего драку.

— Паскуда! – негромко процедил полицейский, неизвестно к кому обращаясь.

Николай поспешил уйти с этого места. Его тошнило. В воздухе стоял приторный запах крови.

Через пол часа в полицейском отделении, подробно описав события на Крещатике, он получил на руки паспорт и отправился к станции метро. Всю дорогу его неотрывно мучили воспоминания о застывшем взгляде убитого молодого украинца, а потом он незаметно для себя вспомнил сегодняшнее заседание Рады.

...- Национальные интересы Украины, – вещал с трибуны депутат от Вены, – не допускают обострения межэтнических и межрасовых отношений. Это противоречит конституции и декларации о правах человека.

— Долой китаезу! Желтофил проклятый! Мало тебе одной страны и вторую по частям распродаешь! – со своего места поднялся руководитель Украинского Национального фронта Сидор Хмелюк.

— Прекратите безобразия! Приставы, удалите из зала господина Хмелюка.

Со своего места поднялся глава китайской фракции:

— Прошу запротоколировать ноту протеста и возражения нашей партии.

По проходу шумно проволокли Хмелюка, и тот попытался в последний раз уцепиться за дверь, но его вытолкали в фойе.

— Разумеется, господин Цянь, – уверил его председатель. – Господин Хмелюк будет лишен права голоса на два заседания. Приношу свои извинения.

Седой китаец удовлетворенно улыбнулся, поклонился и сел.

— Прошу приготовиться к голосованию! – обратился ко всем председатель, – На повестке дня пакет законов о расширении китайской автономии, а также нота мировому правительству с требованием осудить действия русских в приграничных с Китаем территориях. Кому не ясно – я говорю об Иркутском кризисе. Итак, сначала нота. – Председатель прокашлялся, – прошу, кто "за"? Абсолютное большинство, спасибо. Теперь проект об автономии.

Николай оглядел зал. Китайцы все как один подняли руку. Фракция УНФ с шумом демонстративно покинула зал. Хмелюк, выкрикивая антикитайские лозунги, снова попытался ворваться в зал, но приставы захлопнули перед ним дверь.