Валерий Железнов - Ошибка Архагора

— Правда, — опять тихо ответила она и, опустив корзину к ногам, достала из поясного кошеля маленький свиток пергамента. Протянула его старосте и опять взяла на руки корзину.

Сабур принял из её рук грамоту, приметив, что руки-то не крестьянские. Не спеша развязал тесьму и медленно развернул свиток. Грамота была написана ровным аккуратным почерком, но без вычурных завитушек, чтобы мог прочитать любой мало-мальски грамотный человек. Хоть и был Сабур в годах, но зрение сохранил острое, потому и читать стал сам. А грамота гласила: "Сия жена Молодила с младенцем женского рода, царским указом направляется на богомолье в монастырь Каринских гор. Всем старостам селений оказывать дорожное содействие в жилье и транспорте. Царь Всеволод". Внизу была приложена печать царской канцелярии и подпись царского писаря.

— Не простая ты пташка, раз царская грамота при тебе, да ещё и писана на пергаменте, — серьёзно обратился к женщине староста.

А та тяжело вздохнула и ничего не ответила. Сабур неопределённо покачал головой и добавил: "Ну, раз так, будем выполнять царский указ, а остальное не нашего, видать, ума дело". Он аккуратно свернул грамотку, вновь перевязал её тесьмой и протянул молчаливой женщине.

— Эй, Миней да Машук возьмите-ка её поклажу с ладьи, да отнесите ко мне, — окликнул он двух молодых парней на берегу, а ей сказал. — Пойдём горемычная, переночуешь у меня, а завтра с обозом поедешь в монастырь.

Много повидал на своём веку старый Сабур, множество людей прошло через это селение на богомолье в монастырь, но очень немного было среди них, таких как она. Догадывался староста, что не по своей воле пустилась она в дальний путь с младенцем на руках и с такой подорожной в поясном кошеле. Сосланная она, в немилость царскую попала. Только перепутал он, не догадывался, что сослана не она сама, а именно невинный младенец стал причиной её изгнания.

Поутру с первыми петухами ожило селение Пороги. Заскрипели телеги, зафыркали лошади. Сонные мужики, лениво ругаясь, запрягали. Товары для монастыря уже с вечера были уложены на телеги, и обозу предстояло отправиться в путь с раннего утра, как только покажется Солнышко. Хороший обычай отправляться в путь с первыми лучами.

Когда всё было готово, к телеге, где разместилась Молодила с непременной корзиной на руках, подошёл кормщик.

— Вот, попрощаться пришёл, когда теперь увидимся.

— Прощай Ратмир, спасибо тебе за всё.

— Удачно тебе добраться до монастыря.

— И тебе удачи в трудах твоих нелёгких. Добрый ты человек, хорошо с тобой, — сказала она тихо и стыдливо опустила взгляд.

Оба замолчали в смущении. Он взял её руку, а она не пыталась отнять. Так промолчали они немного. Заминку их прервал окрик переднего возницы: "Готовы ли?". Весь обоз отозвался: "Готовы!". Тогда передний сотворил знамение и крикнул: "С богом, в путь, тронули!". Обоз тронулся. Сначала двинулась первая повозка, а за ней начали движение постепенно остальные. Вереница телег вытягивалась по дороге в направлении гор. Ратмир шагал рядом с телегой, не выпуская руки Молодилы.

— Буду через год здесь, разыщу тебя, ждать будешь? — прервал затянувшееся молчание кормщик.

— Буду, Ратмирушка, буду, — она вскинула на него влажные глаза и тихо попросила. — Найди меня, не забывай.

Он выпустил её руку и остановился, провожая взглядом. Она тихо всхлипнула, и по щекам её скатились крупные капли. В глазах всё расплывалось от слёз, а она смотрела сквозь эту влажную пелену на удалявшуюся фигуру. Что-то ждёт их впереди, как примут её суровые места?

А Мураван гудел как потревоженный улей. Ровно через семь дней после того, как в тяжёлых родах царица впала в беспамятство и через пять дней, как покинула опальная царевна в своей корзинке столицу, случилось небывалое событие. Средь бела дня погасло Солнце. Бывали и раньше затмения, но в этот раз произошло что-то невероятное. Светило погасло почти мгновенно и не осталось на его месте сияющей короны, а лишь бурое туманное облачко едва светилось на чёрном небе. Будто засохший кровавый след на траурном бархате. Это необычное затмение навело на жителей такой ужас, что весь город словно вымер. Даже собаки перестали лаять, птицы замолкли, а люди в оцепенении смотрели на скорбное небо и не могли издать ни звука. Но затем столицу накрыла волна истеричных воплей. Горожане и гости в панике метались по улицам, истошно кричали. Кто-то плакал, кто-то молился, но все уверены были, что настал конец Света.

Солнце появилось так же внезапно, как и погасло. По городу метались с нервным лаем обезумевшие собаки, в небе повис оглушающий гвалт потревоженных птиц. Люди потихоньку приходили в себя. А через некоторое время на рыночной площади, при огромном скоплении народа заголосила бабка Варвара.

— Ой, люди добрые, злое знамение послал на нас нынче господь! Великое зло грядёт. Не будет мира в нашем царстве-государстве.

— Чего каркаешь, старая, беду накличешь! — выкрикнул кт-то из толпы.

— За грехи наши и царя нашего ниспослано будет нам наказание!

— Это же ведунья Варвара, — пронеслось по площади.

— Да колдунья она, небось сама и наколдовала, — раздался злой голос.

— Окстись, да никому никогда она вреда не делала, — возражали злому голосу.

— Готовьтесь люди добрые к бедам великим и тяготам непомерным, — кричала старуха-ведунья. — Царь наш рассудком помутился, и царица когда очнётся, память потеряет!

— Ты старая ведьма, пошто это кликушествуешь, чего про царскую фамилию речи паскудные ведёшь, зачем народ баламутишь?! А вот мы тебя сейчас скрутим да на суд. — Заревел из толпы старшина стражников.

— Попомните, да поздно будет! — крикнула в последний раз старуха и юркнула в толпу.

Да и пропала насовсем. Как ни пыталась стража отыскать колдунью, всё без толку. Исчезла, будто не было её никогда. И никто больше не видел её ни в городе, ни в окрестностях. А меж тем столица гудела слухами. Придворные мудрецы и астрономы с астрологами никак не могли понять: как могли они так грубо просчитаться. Не должно по их расчётам быть затмения в этот день. А приезжие удивлённо заявляли, что не было никакого затмения. Оказывается, затмение видели только в Мураване. Этот факт ещё больше будоражил умы и вводил в заблуждение. Да к тому же из дворца просочились слухи, что царица и впрямь очнулась, да только не узнаёт никого, кроме супруга своего. И помнит только молодость свою. Новорожденный младенец родился мёртвым, а царь Всеволод с горя рассудком помутился. Видать права была ведунья, а может это она сама и наколдовала? Да кто ж теперь разберёт?

А в далёком селении Пороги, что расположилось у реки Великой в предгорьях Каринских гор, как-то остановилась старушка-паломница, прося у жителей милостыню на пропитание. Была она седая и сгорбленная. Одной узловатой рукой держалась за посох, а другую с высохшими пальцами протягивала за подаянием. Босые ступни её грязны и избиты дальней дорогой. Кожа на них огрубела как копыто и потрескалась. Сморщенное лицо сильно обветрено и загорело, но на нём сияли добрым светом ясные зелёные глаза. Одета она была бедно, почти по-нищенски, но дыры аккуратно заштопаны и умело пришиты заплаты. Голова повязана чистым белым платком. А под платком аккуратно зачёсаны седые волосы. Поношенные чуни из толстой кожи заботливо подвязаны к заплечной котомке. Видно берегла старушка свою обувку.