Елена Шихматова - Венец Бога Справедливости

— Здравствуй, Гедеон. Ты приготовил то, что мне нужно?

— Нет, Зору.

— Почему?

— Потому, что мы не станем служить тебе!

Зору рассмеялся. Холодно посмотрел он на красивого еще молодого дракона, за спиной которого спряталась его маленькая дочка, Беатрис. Девочка была удивительно похожа на отца, ничем не напоминая невзрачной внешности мать. Сама женщина тоже была здесь, она стояла рядом мужа и гневно смотрела на Зору.

— Не станете? Хм! Не боитесь гнева Богов?

— Ни один Бог не одобрит твоего восхождения, Зору, — бросил ему в ответ Гедеон. — Уходи! Оставь нас!

— Оставить вас? Что ж, хорошо.

Зору повернулся и уже собрался уходить, но неожиданно для всех, он незаметно выхватил кинжал, и с резкого оборота пустил его в Ренату.

— Спрячься, Беатрис! — отец силой оттолкнул дочку, девочка испуганно посмотрела на лежащую в крови мать, но здравый смысл подсказывал ей, что лучше сейчас последовать словам отца.

— Я еще готов дать тебе шанс одуматься, Гедеон!

— Ты убил мою жену!

— Да, брось, неужели она тебя когда-то радовала. Да на нее смотреть-то было страшно!

— Замолчи!

Гедеон выстрелил в Зору огненной стрелой, но тот увернулся, и первый раз и второй, третьего Гедеону не представилось — Зору пустил в него куда более реальную стрелу, холодную и твердую. Неожиданно все стихло и около Беатрис, спрятавшейся под столом, упал ее отец. Теперь его глаза безжизненно смотрели на нее, а потом послышались шаги. Зору небрежно переступил через тело Гедеона и, наклоняясь, заглянул под стол, посмотрев на девочку, он улыбнулся, отрешенно малышка глядела сквозь него, туда, где лежали ее родители.

— Их больше нет, Беатрис. Идем со мной.

Зору протянул ей руку и долго ждал, пока она, наконец, вложила в его ладонь свою.

— Идем, я многому научу тебя.

— Ты — моя жена и не смеешь отказываться от этого! — кричал Зору, но Беатрис демонстративно сняла с пальца обручальное кольцо.

— Я не давала на это внутреннего согласия, Зору, я чиста перед тобой!

— Нет!

— Да! — Беатрис бросила кольцо под ноги, рискуя также резко и решительно расстаться с жизнью.

— Тебе не видать дочь!

Она чуть побледнела, но твердым голосом ответила.

— Что ж, да будет так.

— Никто не посмотрит на тебя, зная, чьей женой ты была!

— И хорошо! Лучше не доставаться никому, чем быть с таким, как ты!

— Отдаешь ли ты себе отчет в том, что…

— Отдаю! Прощай, Зору.

Он негодовал, в порыве ярости схватил он первое, что попалось под руки — тяжелую тумбочку — и запустил ею в Беатрис, она же вовремя воспользовалась правом прибегнуть к помощи Богов, что позволялось в случае смертельной опасности.

— Нет!

— Отец, вы ранены? — войдя в кабинет, Руфина сразу подбежала к нему — он сидел на полу, облокотясь о ножку стола, однако ранен он не был. Обняв его за плечи, она опустилась на колени.

— Отец, что произошло? Чья эта кровь? Голубая…. Но ведь, если вы не ранены, то…

— Да, это его кровь! Кровь того, кому ты должна была отдать руку и сердце!

— Что? Что вы такое говорите?

— Я видел вас, видел! — задыхаясь, говорил Зору. — Видел, когда был в будущем, но это была только возможная линия! Слышишь: возможная! И, дожив до его времени, ты сможешь видеть его только до того момента, как он отправится сюда!

— Отец, вы… кто ранил его?

— Я… убил… его, — медленно, с остановками, но твёрдо и холодно ответил Зору.

— Из-за этого? — спросила она, приподнимая еще мерцающий факел.

Зору не скрывал своего негодования.

— Он прочёл! Прочёл! Но ничего не сказал, ничего! — Зору сжал кулаки и, что было силы, ударил ими по стене. — Я должен был стать Богом! Должен был!

— Ну, скажи, доченька, разве ты не хотела бы видеть своего отца Богом? Ты бы могла гордиться им. Ведь, ты бы гордилась мной?

Руфина поднялась на ноги, в ужасе покачав головой, она встала и убежала прочь.

— Нет! — воскликнул Зору. Не оставляй меня!

Бесконечная жажда изводила его весь день, тщетно пытался он напиться, вся влага, словно испарялась, так и не достигая его рта.

— Будь ты проклят! — то и дело шепотом повторял он.

Когда близ него появился очередной гость, Зору собрался уже запустить в него огромный двуручный меч, пусть даже это и не могло повредить Богу, но неожиданно замер. Дракон, который предстал перед ним, не являлся Богом.

— Успокойся, Зору, иначе убьешь своего спасителя прежде, чем он успеет помочь тебе.

— Мне не нужна помощь!

— Неужели? Кажется, твой храм разрушен, а магической силы ты, фактически, лишен.

— Кто ты? Что тебе нужно?

— Только твое желание сотрудничать со мной.

— Сотрудничать? — Зору, наконец, опустил меч. — В чем?

— В борьбе против Богов.

Что ни говори — предложение заманчивое, но что оно значит теперь для Зору, жить которому осталось несколько дней?

— Ты опоздал.

— Почему? — гость явно удивился.

— Я… умираю.

— Все мы умираем, каждый день приближаемся к смерти, однако, я хочу предложить тебе более привлекательный вариант. Конечно, Богом быть не предлагаю, но, скорее, тем, кто стоит выше их.

— Кто может стоять выше Богов?

— Мы, Зору, — говорил Син, протягивая ему руку. — Идем.

Мощной разрушительной волной Зору откинуло на острые складки на месте его бывшего храма, прочно приковав к ним.

— Прощай, Зору, — произнес Син Балскове и в следующий миг перенесся в то место, где собирался создать центр нового мира. В лапах он сжимал то, что отныне утверждало его могущество, основанное на иных, чем нынешний мир, началах.

Зору, забрав с собой Руфину, исчез, оставив Сина одного и, открыв двери в их изолированную до того цитадель. Мелкая дрожь пронизывала все тело Сина Балскове, сколько дней он ждал этого момента, хотел скорейшего его наступления, и вот теперь, когда этот момент настал, он терял самообладание, эмоции переполняли его. Стараясь устыдить самого себя, он язвительно заметил вслух.

— Так то ты умеешь держать себя в руках, Син!

Поскольку Зору открыл двери, в помещение попал внешний воздух, теперь пространство было пронизано токами двух начал. Воспользовавшись одними из них, Великий Бог Справедливости предстал перед Балскове.

— Здравствуй, Син! Долго же ты прятался от меня.

— А я долго ждал тебя, и вот дождался.

— И откуда такое страстное желание увидеть меня? Неужели захотелось покаяться?

Син рассмеялся.

— Можно сказать и так: я хочу покаяться перед собой за довольно долгое бездействие и неумение отомстить тебе!

— Снова месть. Что это дает тебе, Син, чего ты хочешь?

— Анархии!

— А я уж думал власти.

— Нет, я не хочу быть таким диктатором, как ты.

— Считаешь, произвол — лучше?

— Красивее!