Елена Шихматова - Венец Бога Справедливости

— Да, да, войдите.

Дверь очень мягко открыли — это был Сергей Алиев.

— Входи.

Старый дракон молча вошел в кабинет, не говоря ни слова, опустился в кресло и мрачно посмотрел на Астэлиаса.

— Я тоже в ужасе, Сергей, мне реально страшно. Если уж даже…

— Я понял: кого ты имел в виду, — тихо ответил Алиев после некоторого молчания. — Я вот, что пришел, Астэлиас. Я сейчас говорил с тем мальчиком, Эдвином Марининым, который воспользовался теми кристаллами, помнишь?

— Ну-ну.

— В тот вечер он спросил Андрея: можно ли вернуть кристаллы в их прежнее состояние?

— И что он ответил?

— "Наверно", однако, на тот момент, он держал в руках два обручальных перстня, и заявил, что выяснять это не будет, потому как перстни ему были нужнее на тот момент. Меня, знаешь, порядком это смутило. Чтобы он решился связать себя священно-магическими узами брака при помощи колец неизвестно какого происхождения!.. Нет, я в это не поверил. Тебе известно, что я хорошо знал его родителей, настоящих родителей — а то Альчести, воспитав его, постаралась сделать все, что бы он как можно меньше вспоминал и думал о них. Но не об этом сейчас речь. Так вот, я помню их перстни, Андрей взял те же. Возможно, предположил я, он просто представил тогда, стоя перед этими кристаллами, подобные им, хотя бы из нежелания следовать традиции преемственности. И все-таки, как я уже сказал, я не поверил тому, что он взял новые кольца. И вот тогда, Астэлиас, я попросил Марка открыть его комнаты.

— И что? Ты нашел те кольца?

— Да. Вот они.

С этими словами Алиев достал из кармана маленькую шкатулку, открыл и достал два обручальных перстня. Положив их на руку, он протянул их Астэлиасу.

— Это не кольца его родителей, но те самые, из кристаллов.

— Сергей, ты молодец! Только… как мы будем исследовать эти?

— Пока не знаю. Думаю, отнести их в лаборатории: там, как мне кажется место более безопасное, случись чего…

— Да, пожалуй. И вместе пойдем.

— Когда?

— Сейчас. Такое дело — тянуть нет возможности.

С этими словами Астэлиас поднялся с места, вслед за ним Алиев. Вместе они проследовали в учебные лаборатории.

***

Драконы прибыли во дворец уже ближе к вечеру, поэтому они решили остаться в Сияющем городе на ночь. Естественно, им предложили покои во дворце: несколько смежных комнат с единой проходной гостиной, где все четверо и расположились после встречи с королевой. Интерьер в гостиной была выполнен в древнеидэлийском стиле, то есть со всеми мотивами устремленности к невозможному: изысканность статуй, барельефов; картины, заставляющие забыть о том, что они нарисованы, стоило только посмотреть на них — они в буквальном смысле слова создавали и дополняли реальность. Георг уже бывал здесь, Руфина и Андрей тоже, но вот Беатрис то и дело с приоткрытым от изумления ртом смотрела по сторонам, едва прошла входные двери дворца. Заметив ее восхищенный взгляд, Андрей ласково улыбнулся.

— Нравится?

— Да, очень!

— Но разве ты никогда не была здесь?

— Хорош биограф! Нет, Андрей, дворец я видела только издалека, а внутрь меня бы никто не впустил. Хотя, конечно, древнеидэлийский стиль мне известен, но я всякий раз восхищаюсь его выражениям.

Беатрис прошла внутрь комнаты и села на обитый шелком лиственничный диван, резные украшения которого претендовали на достойный спор с повешенными на стенах картинами или выставленными скульптурами. Последние изображали трех властительниц Идэлии начала формирования государства, а полотна повествовали об их делах, поэтому зал в целом являлся тематическим.

— Нам все равно придется лететь через Темное озеро, — мрачным голосом сказал Георг.

— Придется, — подтвердил Андрей.

— И видеть все, что эти твари натворили, тоже придется!

— Придется.

Георг, сидя в кресле, с легким стоном опустил голову на руки.

— Я не могу даже думать об этом. Я много чего видел, и в военных действиях участвовал, но это… нет, не могу!

Никто ничего не сказал ему: всех мучили сходные мысли.

— И все-таки в Долину нужно лететь, и как можно быстрее, — говорил Андрей, — я уверен: они уже выслали отряд на подавление необузданности змиев, и мне страшно думать, к чему это уже привело и к чему приведет. Одно знаю точно: линии пространства теряются и достраиваются практически постоянно.

— Достраиваются? — удивилась Беатрис, — Что ты хочешь этим сказать?

— Может, я не совсем правильно выразился, но так я хотел обозначить то, что пространство становится менее проницаемым, менее ощутимым.

— И при этом мы дали клятву, в рамках которой просто должны что-то делать. Должны! — едва не воскликнул Георг. — Но что и как?

— Может, — неуверенно предложила Беатрис, — просмотреть еще раз то, что нам известно об этих кристаллах? Итак, если они еще не приняли чью-то волю, то они почти невидимы, если же приняли, то мы не можем противостоять им с помощью магии.

— Да, только странное дело получается, — медленно сказал Андрей, — Я уничтожил демона, которого представил себе Эдвин, а ведь демон был из тех же кристаллов. Как Балскове активизировал их? Как? Я не понимаю: что он сделал!

— Андрей, а что делали вы? — спросила Руфина, в который раз обратясь к нему на "вы", и в очередной раз князь сделал вид, что ничего не заметил, или, наоборот, подчеркивал, что так и должно быть.

— Я изучал их в рамках известных нам подходов. Не спорю, подошел только один известный мне способ, основанный на чисто механическом исследовании. Все другие варианты, так или иначе, требуют применения магии. Я же взял самую обычную учетную машину, которая выдала мне волны действия их силовых потоков. То, что мне она показала, поразило меня, не говоря уже о том, что активизировались эти кристаллы только ночью.

— Да, это то же интересный момент, выходит: кристаллы живые, имеют свои ритмы жизни?

— Во всяком случае, Георг, это наиболее разумный и логичный вывод, который приходит в голову, и все-таки тема эта очень скользкая: кристаллы — переходная к живым организмам форма, вопрос здесь в том, насколько и как в них проявлены признаки жизни.

— Но в этих, получается, более чем.

— Получается. Но наверняка мы пока ничего не знаем.

— А что поразило вас в их волновых графиках?

— Они не были похожи ни на одни из известных мне. Собственно, это и волны-то едва напоминало, скорее, нечто среднее между сложными графиками и многоугольниками.

Всех это не мало не удивило, внимательно и несколько ошеломленно посмотрел Георг на брата.

— Интересно получается, кристаллы стремятся к разрушению, но меж тем лини дают устремленные к порядку!

— Почему к порядку? Я более склонен считать это сложной структурой их силовых потоков и большой гибкостью в принятии форм, произнося последнее, я опираюсь на их более конкретные и реальные свойства.