Марина Волкова - Ожерелье вечности

Тот вздохнул, почесал в затылке и хотел, было, обстоятельно ответить, но был прерван Людой, боявшейся очередной проповеди:

— Да, ты же согласен, куда ж ты от дома?

Она подхватила Кирилла под руку и увлекла в дом. А Афоня сел на крылечко и стал думать о том, что нынешние хозяева не чета прежним, ни послушать тебе, ни поговорить по душам, вот Мария была удивительная женщина…

Памятник производил впечатление. Художник не поскупился на краски, — дракон был впечатляюще красивым и большим, а Сеятель в саркофаге был изображён таким, каким был до своего воскрешения — не совсем человеком, вернее, совсем не человеком. Кириллу стало тоскливо, как-то он не мог совместить светлый образ своих родителей и это нечеловеческое лицо, такое чужое в своей необыкновенности. Поэтому он перевёл взгляд на дракона и ещё раз удивился его размерам и устрашающему виду, тоже таком чуждому всему земному. Да, его образ легко ложился на образ врага, тут проблем не было. Кирилл болезненно поморщился и вообще закрыл глаза. Образ родителей стоял перед глазами, такой дорогой его сердцу, что невольно защипало глаза. Он понял, что безумно скучает по ним, что ему очень не хватает по-матерински ласкового снисхождения и отцовского верного суждения. Люда уже успела разложить принесённые маки у подножия памятника и с тревогой наблюдала за ним.

Раздавшиеся сзади шаги прервали мучительную паузу, на плечо Кирилла легла старческая сухая рука. Сан Саныч глухо произнёс:

— Я знал, что найду здесь вас, молодые люди. Есть разговор. Если вы закончили, то можем отправиться в Ассамблею, — там нас ждут.

Ожидавшая их группа людей состояла, в основном, из сравнительно молодых людей. Среди них были и знакомые: Виктор Вольф с женой Златой, которая буквально просияла при виде посвежевшей и выглядевшей прекрасно Людмилы. Беременность была той к лицу — налившееся тело и одухотворённые внутренним светом тёмные глаза в обрамлении прекрасных длинных волос. Злата простыми искренними словами выразила свою радость, они немного пошептались с Людой о своём, о женском, пока мужчины приветствовали друг друга.

Сан Саныч сразу перешёл к делу:

— Предлагаю пройти в зал заседаний, там нам будет просто удобнее.

Когда все расселись, а собралось человек тридцать, Сан Саныч начал своё выступление такими словами:

— Сотоварищи мои, сыны мои, друзья! Угроза, которая грозила гибелью всему земному миру, миновала нас Божьим провидением. Урок, страшный урок был нам уготован силами вселенского Зла. Мы огромными усилиями достигли определённых высот цивилизации, мир теперь благоприятен для полноценного проживания и людей, и животного, и растительного мира. Позитивный настрой всего человечества впервые за многие тысячелетия истории превысил негатив — болезни, несчастья, войны и тому подобное. А теперь, когда обнаружились ещё у нас меньшие браться по разуму, вы слышали все про донцев, история наша вышла на новый виток. Именно поэтому, я думаю, мы и стали лакомым кусочком для иных, враждебных нам миров. Пришло время подумать, доколе будут ломиться к нам всякие космические проходимцы? Только на моей памяти это повторялось уже дважды, в течение всего одной человеческой жизни. Комета показала нам всю слабость нашей обороны и неправильность самого подхода к ней. Пора подумать о том, чтобы на границах нашей солнечной системы установить сторожевые посты, автоматические ли, обслуживаемые ли, но способные уловить сигналы опасности. Страшно подумать, что было бы с Землёй ещё во времена первого нашествия, не вмешайся Сеятели в обоих случаях. Кроме того, необходимо продумать, подготовить проект оборонной системы, способной уничтожить угрозу ещё на подступах. Для этого мы здесь сегодня собрали весь цвет научной мысли, пригласили вас, чтобы вы общими усилиями разработали и построили такую оборонную систему, которая будет способна предотвратить очередное нашествие. Ваши мнения?

— Нужное дело, — кратко сформулировал Виктор Вольф. Помолчав, продолжил:

— Я готов заняться прикладным космическим обеспечением проекта, весь мой опыт и знания — в вашем распоряжении.

— А я, со своей стороны, готова принять на себя разработку опознавания и расшифровки сигналов, поступающих из космоса, — Люда немного волновалась, но была воодушевлена предстоящей работой.

— Вот и прекрасно, я другого и не ожидал.

Сан Саныч в упор посмотрел на Кирилла:

— А Вы, молодой человек, отмалчиваетесь?

Кирилл пожал плечами:

— Не представляю, чем я смогу помочь в этом проекте, Вы же знаете мою специализацию — я больше метафизик, чем физик.

Сан Саныч, помолчав, как будто обдумывая что-то важное, задумчиво произнёс:

— Так в том-то и дело, что последние события показали, что самое ценное у человечества, за чем и идёт охота, — положительные эмоции и чувства, душевные качества людей, сплошная метафизика, понимаешь. У тебя же, Кирилл, испытания твоего изобретения прекращены, насколько я знаю, сейчас ты не занят ими, поэтому, подумай, пожалуйста, над тем, чтобы возглавить эту группу энтузиастов. Необходимая научная подготовка у тебя есть, нетрадиционное мышление также налицо, так что тебе и карты в руки, так сказать.

— Я подумаю, можно? Ответ я дам завтра, хорошо?

— Да, подумай, ответственность очень большая и работа будет грандиозной. Собираемся завтра в это же время. Всем присутствующим продумать свои предложения по организации работ, завтра мы их заслушаем. До встречи!

Кирилл и Люда отправились ночевать в его квартиру. Кирилл со стеснённым сердцем заходил в дверь, — ещё свежи были воспоминания о несчастье и депрессии. Он совсем забыл, что перед тем, как покинуть квартиру, отдал распоряжение Дому сменить обстановку и поэтому теперь стоял и удивлённо озирался, не узнавая свою берлогу. Было светло и чисто, просторно и уютно. Он с видимым облегчением вздохнул и сказал Люде:

— Теперь, видимо, придётся здесь обитать, из домика сюда не наездишься, если будем оба работать здесь. Тебе нравится?

— Очень. Я не знала, что у тебя такой вкус. Молодец. Только, я думаю, нужно будет привезти остальные наши вещи, тогда эта комната не будет похожа на гостиницу.

— Ах, так вот как ты оценила мои старания, проказница.

Он подошёл к Люде и нежно обнял её, зарывшись носом в её волосы, и прошептал:

— Какое счастье, что ты у меня есть, Людушка. Я жизни себе не представляю без тебя. А тебе не помешает беременность работать? Тебе нельзя переутомляться, помнишь?

— Ну, что ты, я же не буду злоупотреблять, подберу себе хороших помощников, не беспокойся об этом. Мне уже хочется прямо засучить рукава и заняться скорее делом. А ты, что ты решишь? Согласишься?

— Мне как-то страшновато браться, я пока даже не представляю, каким образом всё это можно организовать, да и дело для меня новое.