Александр Матюхин - Миромагия

— И ты тоже улыбайся! — наставительно сказал крысолов, после чего отворил двери.

Храм никогда не запирался. Это вообще глупо — запирать что-то в своем сознании.

Храм начинался с длинного и узкого коридора. На полу лежал бархатный ковер красного цвета, стены были зеркальными, а с потолка на тонких нитях свисали светящиеся круглые шарики.

Зеркала ловили отражение музы и крысолова и запускали их в бесконечность, отражая и отражая — все дальше, в глубину собственных иллюзий.

Муза с любопытством оглядывалась по сторонам, хотя смотреть здесь было, в общем-то, не на что. Следы от ее босых грязных ног тянулись ровной цепочкой по ковру от самых дверей.

— Он сразу уничтожит мир? — спросила муза.

— Что?

— Ты дашь Брокку артефакт… и он сразу возьмет и уничтожит весь мир?

— Я не знаю. Мне надо будет с ним поговорить. — крысолов никогда в жизни не испытывал столь острую нехватку времени. Ему казалось, что он так много не успел. Например, просто, по человечески, пожить… — Я не хочу, чтобы Хозяин уничтожал мир. Я… мне надо подумать, понимаешь?

— Понимаю. Каждому из вас есть, что терять.

— А тебе нет?

Муза пожала плечами:

— Я же выдуманная. Я не скучаю. Разве что иногда от безделья.

Они подошли к еще одним дверям. Двери были черного цвета, покрытые густой паутиной трещин (да и обыкновенной паутиной тоже), с нелепой овальной ручкой и крохотным отверстием замочной скважины.

Крысолов напряженно выдохнул. Он хоть и был счастлив (в этот самый момент, в эту самую секунду), но не смог сдерживать волнения. Ох, сколько мыслей, мыслишек суетится в голове, будто взбесившиеся тараканы, вздумавшие захватить мир.

— Что-то не так? — спросила муза, переминаясь с ноги на ногу.

Крысолов обнял ее за плечи. Сам не знал почему. Пробормотал:

— Ты, это… главное, ничего не говори. А то знаю я тебя. Вылезешь вперед, начнешь Брокку что-нибудь доказывать… А он этого не любит. Храм — это его мир, его воображение. Здесь мы всего лишь гости. Поэтому, ну, знаешь, будь осторожнее.

— Я что, похожа на сумасшедшую? — отозвалась муза. — Конечно, буду осторожнее. В ином случае, всему миру конец, верно?

— Да, верно… постой, что? Причем здесь конец света и твое молчание?

Муза хитро подмигнула подбитым глазом и внезапно толкнула дверь ногой. Дверь со скрипом распахнулась. Повеяло теплотой, запахом свежих булочек с кремом, сыростью и плесенью. В глаза ударил яркий свет.

Муза легонько, почти неощутимо, чмокнула крысолова в щеку, потом шепнула:

— Спасибо. — и первой прошла в приемный зал Храма Зеркал и Улыбок.

Крысолов удивленно моргнул.

— Ты идешь? — спросила муза, не поворачивая головы.

— Что происходит?

— Все в порядке. Я же муза.

Крысолов переступил через порог и оказался в приемном зале. Дверь за ним захлопнулась. Внезапно запахло рафинадом.

— Лестница. — сказал Вальдемар. — Я так и знал! Секретная лазейка в Храм!

Снежок еще не до конца присыпал следы недавнего пребывания здесь людей. Хватка присела на корточки, задумчиво водя ладонью по земле. Клим присел рядышком, для порядка, и разглядывал лестницу.

— И что дальше? — поинтересовалась Наташенька. — я тоже могу присесть с вами, но это вряд ли поможет, верно?

С неба упал сотовый телефон и при этом не разбился. Линия света исчезла. Вальдемар поднял сотовый и убрал его в карман.

— Мне кажется, — сказал он, — нам нужно перейти по лестнице на ту сторону.

— На ту сторону?

— Вот именно. — Вальдмер отошел на несколько шагов в бок и протянул вперед руку. Рука уперлась в прозрачное, невидимое НИЧТО. В стену. В совершенную неизвестность.

— Впереди конец мира. — объяснил Вальдемар. — Это место, где заканчивается Мрак и остается пустота.

— Земля круглая. — уточнила Наташенька на всякий случай. — в школе все проходят!

— Никто и не спорит. Но дальше этой невидимой границы мы сможем пройти только по мосту.

— И мы попадем в Храм. — отозвалась Хватка. — Мы с Умником искали лазейку в Храм целую вечность… с того момента, как появились на свет. Он был так близок…

— Ты все еще жалеешь его? — осторожно спросил Клим.

— Невозможно любить кого-то, а потом сразу его ненавидеть. Даже если этот человек псих.

— Он убил всех твоих друзей.

— И в чем-то я его понимаю. Он стремился к своей цели.

— Но ведь…

— У Умника была цель в жизни. И он старался ее достичь. У меня, вот, цели нет. Я всего лишь Хранитель. А это не цель, а обязанность. Понимаешь разницу?

Клим кивнул. В какой-то степени, у него тоже не было цели в жизни. Он просто рисовал в свое удовольствие, просиживал штаны в университете, через три года стал бы дипломированным специалистом в области маркетинга и устроился бы на работу с папиной помощью. А дальше — карьерная лестница, привилегии, сытая семейная жизнь, почетная старость… и никаких достигнутых целей. Ни единой. И через много-много лет Клим бы заглянул в подвал загородного дома и обнаружил бы старые, стершиеся холсты, покрытые пылью и паутиной. И на этих холстах была бы изображена его несбывшаяся мечта. И, возможно, тогда бы до Клима дошло, что где-то в своей жизни он свернул не туда. Но ведь жизнь всего одна. И вернуться на верную тропинку уже никогда не получится…

Хватка похлопала Клима по плечу:

— Поздравляю. Ты немного повзрослел. — потом поднялась и сказала. — Волшебник прав. Нам нужно перебраться по мосту в Храм. Не знаю, как это действует, но попытаться следует. Кто пойдет первым?

— Считаешь, что кто-то рискнет, кроме тебя? — нервно хихикнул Вальдемар. — Я всего лишь бродячий волшебник. Я не умею совершать подвиги, геройствовать или спасать чьи-то жизни…

— Но ты пошел на край света за своей музой.

— Меня заставили. — напомнил Вальдемар. — Подло и без возможности выбора, между прочим.

— Что ж, тогда я пошла, а вы догоняйте.

Кажется, Хватка вообще ничего не боялась в этой жизни. Она ловко ступила на первую ступеньку. Мост заскрипел, стряхивая снежное покрывало. Ветер подхватил веревочные перильца и замотал ими из стороны в сторону. Хватка сделала еще один шаг. Доска под ее ногой жалобно застонала. Казалось, еще миг — и доска сломается… но Хватка переступила дальше… и пропала.

Семен достиг последней ступеньки, сел на нее и попытался перевести дух. Все-таки говорила мама заниматься физкультурой, а он не верил. Или ленился. Или еще что. Не занимался, в общем. И вот результат — сердце выпрыгивает из груди, а в горло будто раскаленных углей натолкали.

Рядышком примостилась бабушка Фима, посадившая на колени Вячеславу. Бабушка Фима выглядела бодрой и даже слегка помолодевшей. На щеках играл бледный румянец. Вячеслава ковырялась в носу, разглядывая сверкающий Храм. Видимо, Вячеслава хотела разбить хотя бы пару зеркал (в качестве эксперимента).