Александр Матюхин - Миромагия

— Даю на отдых две минуты, а потом идем дальше! — сказала бабушка Фима.

— Две минуты? — ужаснулся Семен.

— Много? Хорошо, полторы. Время, знаешь ли, не ждет. Это ты молодой, кровь бурлит и все такое, а я пожилая старушка, у меня каждая секунда на счету. Я, вот, с Вячеславой вожусь, а сама на нее смотрю и думаю: какая же она еще молодая. Только-только жить начинает. Самый сок, можно сказать. Впереди у нее долгая и счастливая жизнь… может быть… если мозги вправить, а то совсем от рук отбилась! Ладно, хватит отдыхать, пошли.

Семен тяжело поднялся, размышляя, прошли обещанные полторы минуты или нет. Впрочем, возмущаться не имело смысла.

Они пошли по утоптанной узкой тропинке из золотистого песка, которая вилась среди травы, будто юркая змейка. Семен — впереди, бабушка Фима и Вячеслава позади.

Храм ослепительно сверкал на солнце. Идти до него было не больше километра. Семен старался перевести дух, но все равно ощущал дикую усталость. А еще урчало в животе. Это же надо — в воображаемом мире может урчать в животе!

Вскоре он приметил небольшую деревянную дверь, которая казалась архаизмом в общей целостности зеркальной стены Храма. Как если бы к новенькому автомобилю приделали деревянные колеса. К тому же дверь была приоткрыта.

Неужели, их ждали?

Впрочем, чему удивляться? Это же мир, созданный в голове Брокка. А он наверняка нашел способ наблюдать за собственными фантазиями. Ведь верно?

Хватка вывалилась из пустоты в нежные объятия изумрудной травы. Сложно было противостоять давлению бездушного, холодного, необъятного НИЧТО. Почти невозможно.

Дыхание перехватило, в глазах прыгали огоньки. И хотя тело окутал теплый, по-летнему теплый, ветерок, Хватку колотило от холода. Зубы клацали друг о дружку.

— А я ждал. — сказал кто-то. — Правда, не так скоро. А еще я думал, что вас будет больше, честное слово.

Голос был тихим и скрипучим, будто доносился из динамиков старенького магнитофона.

Хватка подняла голову. Неподалеку стоял человек, одетый в ослепительно белый костюм, при галстуке и в шляпе с широкими полями, скрывающими в тени лицо. Человек опирался о трость. Больше всего человек походил на какого-нибудь университетского профессора (хотя сейчас так одеваются и водители такси, а, порой, и воры или даже маньяки). Дорогой костюм не признак ума, а признак хорошего заработка…

— Ты Брокк? — уточнила Хватка, отчаянно собирая все силы в кулак.

— Кто же еще? — усмехнулся человек.

Хватка стремительно прыгнула. Ей нужно было мгновение, чтобы оказаться рядом с Брокком и накинуть удавку ему на шею. А потом связать руки и ноги, повалить на землю и… всего лишь мгновение…

Человек небрежно, будто никуда не торопился, а совершенно случайно оказался неподалеку, сделал шаг в сторону, взмахнул тростью и парировал первый удар. Хватка почувствовала острую боль в груди. В глазах потемнело вновь, словно поток горячего ветра превратился вдруг в гигантскую боксерскую перчатку и нанес сокрушительный удар. Ее отшвырнуло в сторону. Хватка покатилась по траве, выронив удавку.

— Ох, не надо! — посоветовал Брокк тихим голосом с магнитофонной пленки. — Это же мой мир. Я тут, знаете ли, почти что бог… хм, еще один?

Из воздуха вывалился Клим. Упал на колени, мотая головой, не соображая, что происходит и где он очутился. Брокк захохотал.

— Интересное развлеченьице! А я тут сижу, сижу, скучаю себе в одиночестве!

Хватка подпрыгнула. Брокк, не оборачиваясь, выставил вперед трость. Хватка ударилась о плотную невидимую стену и упала вновь.

— Не надо, говорю! — повторил Брокк. — Ну, зачем?

Возле Клима появилась Наташенька. С протяжным воплем он покатилась по траве, теряя туфли. Брокк захохотал еще громче. Ситуация его чрезвычайно веселила.

— Давно я так не развлекался!

И в этот момент прямо перед Брокком возник Вальдемар. Бродячий волшебник рухнул на одно колено, но почти мгновенно выпрямился. Смех затих. Улыбку словно стерли с лица Брокка.

— Ты?

Вальдемар кивнул.

Брокк отступил на шаг назад, тяжело опираясь на трость. Веселья как не бывало. Хватка нащупала в траве удавку и крепко сжала ее в руках. Теперь надо выбрать удобный момент, чтобы прыгнуть, чтобы связать…

— Я долго тебя искал. — сказал Вальдемар, и в голосе его не было того странного старческого веселья, как раньше.

— Ты все равно не успел. — отозвался Брокк. — Так что…

— Неплохо выглядишь.

— Ты тоже. Не постарел совсем.

— Я думал, ты окончательно развоплотился.

— Нелегко жить в мире собственных фантазий, знаешь ли… — Брокк задумался, будто решал, как поступить дальше. Потом сказал. — Ладно, хотя бы поглядишь, как все произойдет.

Вальдемар едва заметно улыбнулся. Хватка прыгнула в третий раз. Брокк рассеянно поднял трость. Воздух внезапно сделался вязким, будто кисель. Хватка застыла в нем, не в силах пошевелиться. Клим и Наташенька тоже застыли. Да и Вальдемар обратился в статую. В улыбающуюся статую. Только Брокк двигался, как ни в чем не бывало. На его лице проступили капли пота. Он снял шляпу и швырнул ее далеко в траву. Потом развернулся и поспешил по невидимой тропинке в сторону Храма Зеркал и Улыбок. Застывшие фигуры взмыли в воздух и полетели за ним, похожие на трехмерных воздушных змеев.

Семен взялся за дверную ручку как раз в тот момент, когда кто-то ударил по двери с обратной стороны. Семен отпрыгнул назад, едва не задев Вячеславу. Бабушка Фима тихо ругнулась сквозь зубы, потом сама же себе пригрозила, мол, нельзя ругаться при детях.

А в дверях показался человек в ослепительном белом костюме и с тростью. Он был лысоват и не очень красив: уши торчали в стороны, нос с горбинкой, а один глаз ощутимо косил в сторону.

— Приветствую. — сказал человек в белом костюме. — Знаете, мне расхотелось со всеми вами играть, поэтому давайте-ка, следуйте за мной. Я покажу вам конец света. Благо, в вашем мире остался один единственный человек, который все еще умеет нормально воровать.

Бабушка Фима открыла было рот, чтобы возразить, но человек в белом взмахнул тростью, и бабушка Фима застыла, будто статуя. Семен и Вячеслава, к слову, тоже застыли. Семен, вдобавок, ощутил, что у него невыносимо чешется под лопаткой.

Человек в белом развернулся и исчез в дверном проеме. Три застывшие фигуры поднялись в воздух и полетели за ним. У Семена в таком положении закружилась голова — в общем, чувствовал он себя неважно.

— О, мой друг! — воскликнул Брокк, появляясь в главном зале Храма Зеркал и Улыбок.

Это был один из ста главных залов Храма. Брокк возводил их один за другим, едва ли не каждый месяц. Не очень хороший способ уйти от одиночества — всего лишь тысячный способ сократить вечность.