Александр Матюхин - Миромагия

Из кустов сирени показались Семен и Наташенька.

Они поймали такси, забрались на заднее сиденье и всю дорогу долго, с наслаждением, целовались.

— Я так тебя люблю! — шептал Семен, поглаживая волосы Наташеньки.

— Я тоже тебя люблю. Безумно! — отвечала Наташенька.

— И давай больше никогда не ссориться, а?

— Никогда-никогда!

— И я завтра же найду себе отдельную квартиру и займусь поиском нормальной работы. Надоело изгонять бесов, честное слово!

— А я как раз хотела предложить тебе остаться… мы могли бы работать вместе. Я бы стала твоим менеджером. Ну, там, организовывала бы встречи, договаривалась о цене и все такое…

— Это хорошая идея. — произнес Семен. — Очень хорошая идея!

— Ну, так. Муза подсказала… И еще одно. Ты меня извини, что я на тебя кричала, ругалась и все такое…

— А ты извини за мою ревность.

— Я если бы знала, что так все обернется… я бы никогда…

Семен не дослушал, прижав палец к ее губам. Он был влюблен по самые уши, а впереди была целая жизнь. И что мешало ему раньше осознать это?

Они доехали до дома и забрались в постель.

А в окна квартиры бился утренний свет, и он предвещал еще очень много интересных и ярких моментов в их совместной жизни.

А бабушка Фима и Вячеслава оказались внезапно около загородного дома господина Виноградова.

Дождь больше не шел, а темнота стала какой-то… другой. Чувствовался в этой темноте легкий свет — будто предрассветная дымка скользила, намекая на то, что скоро взойдет солнце.

Бабушка Фима и Вячеслава остановились перед воротами и увидели дедушку Ефима, который торопливо шагал в их сторону.

— Ну, и где ты пропадал, старый развратник? — холодно поинтересовалась бабушка Фима.

— Я решал глобальные вопросы мироздания! — отозвался дедушка Ефим, обнял бабушку Фиму за плечи и крепко поцеловал.

Вячеслава захихикали и, вырвавшись, помчалась по тропинке к дому. У бабушки Фимы от неожиданности едва не подкосились ноги.

— Ты что, старый, совсем свихнулся? — поинтересовалась она неестественным голосом.

— Мне тут дали понять, что жизнь коротка, а любовь… она вечна! — отозвался дедушка Ефим. — И зачем тогда тратить секунды на ругань, ненависть и зло? Давай просто любить друг друга, а?

Бабушка Фима заломила бровь.

— Знаешь, эээ, я тут поразмышляла немного… в те моменты, когда, ну, думала что все, что крышка всему миру… Наверное, ты прав. В некоторой степени, прав. Зачем было тратить время своей жизни на всякую ерунду?.. Можно же было прожить ее, ну, жизнь, по-другому… Давай, да, изменим жизнь в лучшую сторону!… Только, может, сначала поедим что-нибудь горячее? И чаю хочу. — сказала она и решительно зашагала к дому.

Дедушка Ефим пошел следом. Он не был уверен, что советы Никто сработали, но ему показалось, что с этой минуты жизнь станет проще.

Ведь, правда?

А Вальдемар и Хватка шли по пустынной главной зале в неизвестном направлении и разговаривали.

— Можешь остаться у меня, — говорил Вальдемар. — Квартира не большая, но на двоих хватит. Тем более, что я, в некотором роде, бродячий волшебник. Буду отлучаться на несколько месяцев, странствовать…

— Ты видел, как Умник убивает остальных Хранителей…

— Мне всех их очень жаль. И Умника тоже. Он плохо понимал, что происходит. У него была своя философия… Если не хочешь квартиру, могу подкинуть немного денег, на первое время. Чем планируешь заняться?

— Я так полагаю, что следить за артефактом и за Брокком теперь бессмысленно?

— Ага. Муза за него хорошенько взялась. Как минимум на несколько тысячелетий.

— Тогда я отправлюсь в путешествие. — решила Хватка.

— Серьезно?

— Ну, не могу же я сидеть без дела. Не для того я была создана.

— Кто знает…

— В каком смысле?

— Я шучу. Честно говоря, никогда не задумывался над тем, что с вами будет, когда вся эта история закончится. Вы же были Хранителями. Вы, как бы так правильнее выразиться, больше ни на что и не годны.

— Но путешествовать же я могу. И потом, в деньгах я не нуждаюсь, еда мне тоже не нужна. Разве что теплая постель на ночь — да и она не всегда обязательна. Ничего не изменилось. Просто в жизни больше не осталось цели.

— Верно подмечено. — вздохнул Вальдемар и замолчал.

Они вышли из дрожащей темноты к огромной стене, покрытой, будто лицо подростка прыщами — самыми разнообразными дверьми. Там были двери круглые и овальные, выпуклые и впалые, белые и разноцветные, светящиеся, деревянные, стеклянные, металлические, двери от подводных лодок (которые именовали люками), двери от сейфов и даже не двери, а калитки, сделанные из тонких кривых дощечек и держащиеся на больших ржавых петлях. Дверей было так много, что глаза разбегались. Двери исчезали под потолком и терялись в темноте. Двери тихо поскрипывали.

— Что это? — спросила Хватка.

Вальдемар пожал плечами.

— Откуда же мне знать. — ответил он. — Я в Храме в первый раз. Мало ли что может прийти в голову Брокку?

— Может, он намекает на то, что нам пора уходить?

— В его голове черт знает что творится.

Вальдемар подошел к ближайшей двери и осторожно взялся за ручку. Дверь отворилась, выпуская липкие клубы тумана сизого цвета. Вальдемар поежился и дверь закрыл.

— Нам стопроцентно не туда. — пробормотал он, открывая другую дверь — круглую, будто вход в нору хоббита.

Лицо Вальдемара осветил яркий солнечный свет. Запахло свежескошенной травой. Оттуда, из-за двери, раздалось щебетание птиц, подул теплый ветерок. В общем, погода как-то сразу расположила.

Хватка осторожно заглянула через плечо бродячего волшебника и восторженно улыбнулась.

— Мне нравится! — сказала она.

— Мне тоже. — ответил Вальдемар.

— Так и оставишь музу с Брокком до конца времен?

— Для этого я ее и создал. Пока у Брокка есть вдохновение, он не захочет уничтожать мир.

— Вроде бы, все логично.

— А по-другому в этом мире и быть не может. Пойдем?

— Пойдем.

И они пошли.

Впервые за много лет Брокк был искренне, по-человечески счастлив.

Он сидел на холме, обхватив колени руками, и строил собственный город. Несколько улиц уже появилось, а сейчас с шумом и лязгом выстраивался торговый центр, в котором разрешено торговать всем, чем только возможно.

Музы рядом не было, она отлучилась по собственным делам, но Брокк почти физически ощущал ее присутствие. Муза заполнила пустоту в душе, муза… она не давала Брокку задуматься об одиночестве. И это, знаете ли, было здорово.

А вот когда он построит город и населит его людьми — тогда вообще будет не до одиночества. Ведь за людьми нужно приглядывать. А Брокк догадывался, что это не так-то просто, ведь люди — существа крайне непредсказуемые. У них ужасно неустойчивый характер. Особенно у людей творческих. А ведь и такие появятся. Художники, например, или писатели. О, эти писатели! Толку от них никакого, зато внимания придется уделять бешеное количество времени…