Александр Шохов - Отец Смерти

— Твои извинения приняты, но твой спутник хочет драки! — рассмеялся сойкеро. — Я готов дать ему урок фехтования. Спокойно, друзья, никто не пострадает.

Крит извлек меч и направился к Алану. Их мечи скрестились друг с другом. Несмотря на постоянную смену техник ведения боя и невероятно высокую скорость движений, которую удалось развить Алану (я думаю, что он превзошел самого себя в этом поединке), сойкеро легко отражал все его атаки и несколько раз останавливал свой клинок в одном пальце от незащищенной шеи Алана. На меня производила странное впечатление манера сойкеро сражаться. Казалось, что он двигается медленнее, чем Алан, но его клинок всегда оказывался именно в том месте, в котором было нужно.

Время шло, поединок длился и длился. Я почувствовала на своем плече тяжелую ладонь. Это был Лаэрций.

— Анфиса, нам надо поговорить.

— Попробуй, — сказала я, поворачиваясь к нему и снимая его руку со своего плеча. — Я больше не твоя жена, Лаэрций. Вернее было бы сказать, не твоя собственность. Надеюсь, у тебя нет возражений?

— Я подошел не за тем, чтобы заявить о своих прошлых правах. Я согласен больше не называть тебя женой. Ты свободна от любых обязательств передо мной, которые когда-либо брала на себя по собственной воле или под давлением обстоятельств.

— Ты научился говорить, Лаэрций. Путь меняет демонов…

— Да, я изменился. Я хочу попросить твоего прощения за прошлое. И клянусь, что приложу все силы, чтобы восстановить собственное достоинство в твоих глазах, если только у меня такая возможность будет. Прости меня, Анфиса. И прощай.

— Прощай, Лаэрций. Не вини себя за прошлое. Оно уже исчезло. Еще две зоны назад я хотела убить тебя. Но теперь что-то изменилось в моем сердце. В нем нет больше зла или ненависти. Иди с миром. У нас один Путь, но разные судьбы.

— Спасибо, Анфиса.

Он отошел и, мне показалось, что на его лице промелькнула счастливая улыбка.

Светило успело сдвинуться почти на ладонь по небу, гигантские клубы пыли поднимались над местом сражения, но никто из противников не получил ни одной царапины. Алан остался цел, потому что сойкеро не хотел убивать его, а сойкеро оставался невредим из-за того, что Алан ни разу не смог достать его своим клинком.

Наконец, Алан отбежал назад, опустил меч и, тяжело дыша, произнес:

— Я признаю проигрыш. Не знаю, как ты это делаешь, но я не могу тебя победить.

— Отлично, — сказал сойкеро, который, казалось, даже не участил своего дыхания. — Значит, сегодня никто не умрет. Теперь я предлагаю присесть и поговорить.

Золотые колесницы ангелов показались из-за скалы, и пролетели низко над нами.

— Нам не нужна ваша помощь, — крикнула я. — Возвращайтесь к Императору и сообщите, что мы отказываемся от сделки!

Колесницы, сверкая в солнечных лучах, направились на Восток.

— Для начала можете рассказать, что это за Император, — сказал сойкеро, когда мы расположились в тени тех самых валунов, за которыми мы с Аланом ожидали четверых путников.

— Его имя Карахман Укуб Дензекур, а титул, которым его называют — Четвертый Император Вселенной. Нам сообщили, что он обеспечивает безопасность Восьмой и Девятой Зон по поручению Отца Смерти. И одна из его задач — остановить тебя, Крит.

— Слишком большая честь! — усмехнулся Крит. — Что он пообещал вам?

— Обещал доставить нас к Матери Ветров сразу после того, как мы победим четверых, в числе которых сойкеро. Но он даже не объяснил нам, кто этот сойкеро, и что все это значит, — ответила я. — Кроме того, меня предупреждала об этой встрече Морталия. Именно она сказала мне, что если я начну сражаться с человеком, которого знаю, то погибну.

— Морталия предотвратила очень неприятную ситуацию, — с улыбкой сказал Крит. — Было бы глупо нам поубивать друг друга в этих горах. А это ты освободила Морталию из плена?

— Да, я.

— Вот какие петли вырисовывает судьба, — произнес задумчиво сойкеро.

— Что означает слово "сойкеро"? — спросил отдышавшийся Алан.

— Оно означает "смерть", потому что я и тринадцать моих братьев — одни из первых детей Отца Смерти. Именно мы отнимаем сознание у умирающих, чтобы поместить их в специальные хранилища, и каждый из нас — это совсем другая смерть, совсем другая судьба сознания после момента умирания. Ты сражался со смертью, Алан. И ты не мог победить. Потому что сойкеро может погибнуть только от руки другого сойкеро. Но сойкеро не воюют друг с другом.

— Однако, Карахман Укуб Дензекур на что-то надеялся, когда давал нам это поручение, — сказала я. — Хотя я не понимаю его. Я чувствовала, что Император лжет. Но не могла понять, в чем именно. Если сойкеро невозможно победить, зачем он покровительствовал нам на пути через предыдущие зоны? На что он надеялся? Почему не подготовил своих воинов?

Крит задумался на мгновение:

— Карахман не хотел, чтобы вина за мою гибель лежала на нем. Он желал, чтобы все выглядело как случайная стычка путников друг с другом. Можно ли победить сойкеро? Еще недавно я был уверен, что нет. Но один из жидких воинов по имени Твердый Поток намекал мне, что теперь сойкеро не бессмертны. Он не объяснил мне, как это возможно, только сказал, что я пойму все сам, когда преодолею Восьмые и Девятые Врата. Возможно, если бы наша битва состоялась, произошло бы нечто, совершенно неожиданное для всех нас, то, о чем я не имею понятия. Карахман Укуб Дензекур — это один из давних друзей моего Отца. Я называл его дядя Кар, когда был молод. Он обучил меня взаимному превращению камней и металлов и открыл тайну создания кристаллов. В последнее время Карахман управлял одним из окраинных участков Девятой Зоны, которая постоянно подвергалась нападению духов холодной пустоты. Впрочем, все эти названия вам, наверное, ни о чем не говорят.

— Верно, мы впервые слышим об этом от тебя. Мы даже не знаем, кто такой Отец Смерти. И почему он хочет тебя остановить, — сказала я.

— Отец Смерти — это супруг Матери Ветров, к которой вы направляетесь. А я — один из плодов с ее ветвей. Как и многие другие плоды, которые она приносит каждый год.

— Ты говоришь о ней как о дереве? — удивленно спросила я.

— Мать Ветров — это и есть огромное дерево, — ответил сойкеро. — Вот, смотри.

Он извлек небольшой кинжал, ослепительно блеснувший в луче светила, проникшего в щель между валунами. На одной стороне кинжала был изображен человек, стоящий на сплетенных корнях, образующих рукоять, а с другой стороны располагался рельеф, изображающий само великое дерево.

— Это Мать Ветров и Отец Смерти? — спросила я.

— Точно. А этот кинжал является неуничтожимой вещью, символом власти, которая дается всем правителям. Такой же есть и у Карахмана, и у всех других.