Роджер Желязны - Вариант единорога

– Это выволочка? – поинтересовался я.

– Верно. А после стольких лет с тобой не пристало говорить, как с ребенком. Ты выбирал свои дороги. Иногда это наполняло меня гордостью. Ты был мужествен.

– Э-э… спасибо… сэр.

– Я повелеваю тебе немедленно сделать одну вещь.

– Какую?

– Вытащи кинжал и ударь Люка.

Я разинул рот.

– Нет, – сказал я.

– Корвин, – промолвил Люк. – Это будет вроде того доказательства, что вы – не призрак Пути.

– Если вы даже и призрак, плевать! Мне-то что.

– Речь не о том, – вмешался Оберон. – Это явление другого порядка.

– Какого же? – спросил я.

– Проще показать, чем объяснить, – сказал Оберон. Люк пожал плечами.

– Кольните меня в руку, – попросил молодой человек. – Делов-то.

– Ладно. Посмотрим, чем показ лучше объяснения.

Я вытащил из-за голенища кинжал. Люк закатал рукав и протянул руку. Я легонько ударил.

Лезвие прошло сквозь руку, словно сквозь клуб дыма.

– Черт! – сказал Люк. – Это заразно!

– Нет, – возразил Оберон. – Это явление совершенно особого рода.

– То есть?

– Не будете ли вы так любезны обнажить меч?

Люк кивнул и вытащил знакомого вида золотой клинок. Лезвие издало пронзительный плачущий звук, от которого затрепетало пламя ближайших свеч. Тут я понял, что это – меч моего брата Брэнда, Вервиндль.

– Давненько я его не видел, – промолвил я под продолжающиеся рыдания клинка.

– Люк, сделайте милость, резаните Корвина вашим мечом.

Люк поднял глаза, встретился со мной взглядом. Я кивнул. Он царапнул острием мою руку. Пошла кровь.

– Теперь ты, Корвин, – сказал Оберон.

Я вытащил Грейсвандир – он тоже запел, торжествующе, воинственно, как в величайших битвах прошлого. Обе ноты слились в жуткий дуэт.

– Резани Люка.

Люк кивнул, я провел Грейсвандиром по тыльной стороне его ладони. Царапина сразу покраснела. Пение клинков вздымалось и падало. Я убрал Грейсвандир в ножны, чтобы утихомирить. Люк так же поступил с Вервиндлем.

– В этом кроется какой-то урок, – сказал Люк. – Только провалиться мне, если я понимаю какой.

– Дело в том, что эти мечи – братья, наделенные общими волшебными свойствами. Собственно, их объединяет мощная тайна, – сказал Оберон. – Объясни ему, Корвин.

– Это опасная тайна, сэр.

– Пришло время ее раскрыть. Говори.

– Ладно, – сказал я. – В начале творения боги создали несколько колец, с помощью которых их посланцы умиротворяли Тень.

– Знаю, – отвечал Люк. – Мерлин носит спикард.

– Да, – сказал я. – Каждый имеет способность черпать из многих источников во многих Тенях. Все они различны.

– Так говорил Мерлин.

– Наши были превращены в мечи, мечами они и остались.

– Вот как? – сказал Люк. – И что дальше?

– Какой вывод вы можете сделать из того, что они способны причинить вам вред, а другое оружие – нет?

– Похоже, наша заговоренность как-то связана с ними, – предположил я.

– Верно, – подтвердил Оберон. – В предстоящей борьбе – какую бы вы сторону ни заняли – вам понадобится необычная защита от своеобразной мощи некоего Джарта.

– Джарта? – переспросил я.

– Потом, – сказал Люк, – я все расскажу.

Я кивнул.

– Только как пользоваться этой защитой? Как мы сможем вернуть себе проницаемость? – спросил я.

– Не скажу, – последовал ответ, – но кое-кто впереди вас просветит. И что бы ни случилось, да будет с вами мое благословение – хотя оно, вероятно, уже немного стоит.

Мы поклонились и поблагодарили. Когда мы снова подняли глаза, Оберон исчез.

– Здорово, – сказал я. – Вернулся меньше часа назад и уже по уши в амберской недосказанности.

Люк кивнул:

– В Хаосе и Кашфе, похоже, не лучше. Возможно, главное назначение государства – плодить неразрешимые проблемы.

Я хохотнул, и мы пошли дальше, разглядывая себя в озерцах света. Через несколько шагов в красной овальной раме слева от меня появилось знакомое лицо.

– Корвин, какая радость, – произнес голос.

– Дара!

– Похоже, я подсознательно желаю тебе зла сильнее, чем кто другой, – сказала она, – и поэтому именно мне выпало удовольствие сообщить самую неприятную новость.

– Да?

– Я вижу, как один из вас лежит пронзенный клинком другого. Какая радость!

– Я не собираюсь его убивать, – отвечал я.

– Взаимно, – поддержал Люк.

– Ах, но в этом-то вся и прелесть, – сказала она. – Один из вас должен заколоть другого, чтобы к уцелевшему вернулась утраченная материальность.

– Спасибо, но я отыщу другой способ, – возразил Люк. – Моя мать, Джасра, – могучая волшебница.

Дарин смех прокатился по коридору, словно звон разбиваемого зеркала.

– Джасра! Моя бывшая фрейлина! Все, что она знает об Искусстве, подслушано у меня. Она пусть и способная, но осталась недоучкой.

– Отец завершил ее обучение, – заявил Люк.

Дара посмотрела на Люка. Улыбка сошла с ее лица.

– Ладно. Скажу тебе честно, сын Брэнда. Я не знаю другого способа разрешить твои затруднения, кроме того, что уже назвала. А поскольку мне ты ничего плохого не сделал, то желаю тебе победы.

– Спасибо, – ответил он, – но я не собираюсь сражаться с дядей. Кто-нибудь да снимет это заклятие.

– В историю втянуты сами орудия, – сказала Дара. – Они принудят вас к бою, и они сильнее смертного чародейства.

– Спасибо за совет, – кивнул Люк. – Может, что-нибудь из этих сведений нам пригодится.

Он подмигнул Даре; она покраснела, чего я никак не ожидал, и пропала.

– Мне не нравится, куда ветер дует, – сказал я.

– Мне тоже. Что, если нам повернуть назад?

Я покачал головой:

– Коридор затягивает, и лучший совет, который я когда-либо получал, – взять от него все, что удастся.

Мы прошли футов десять. Прекраснейшие зеркала и мутные старые стекляшки отражали одно и то же.

Щербатое зеркало в желтой лаковой раме, исписанной китайскими иероглифами, заставило нас остановиться. Громовой голос моего покойного брата Эрика выкрикнул:

– Я вижу ваши судьбы! – Он раскатисто хохотнул. – И вижу поле боя, на котором они свершатся. Это будет занятно, брат. Если, умирая, услышишь смех, то знай – смеюсь я.

– Ты всегда был большой шутник, – ответил я. – Кстати, покойся в мире. Ты ведь герой, знаешь ли.

Эрик всмотрелся в мое лицо.

– Безумный брат, – сказал он, отвернулся и пропал.

– Это был Эрик, который недолгое время занимал здешний престол? – спросил Люк.

Я кивнул и добавил:

– Безумный брат.

Мы двинулись дальше.

Из стальной рамы с заржавевшими розами высунулась тонкая рука.

Я замер и повернулся, внезапно угадав, кого сейчас увижу.

– Дейрдре… – начал я.

– Корвин, – мягко отозвалась она.

– Тебе известно, что тут нам наговорили?

Она кивнула.

– Что из этого правда и что – собачья чушь? – спросил я.