Анатолий Нейтак - Уроки гнева

— В такой формулировке — да, верю. И даже не верю, а знаю, что "волшебство" существует. Иные ваши действия, Наследница, можно смело назвать действиями волшебницы.

— Тогда приготовьтесь. Все три наших гостя — волшебники.

Модератор молчал не менее полуминуты.

— Как это возможно? — спросил он наконец. — Относительно девушки и Пламенного не скажу, но Эхагес — человек. Как он…

Ксенолог снова умолк.

— Интересно, не правда ли? Однако если посмотреть на параметры от салес до холле в таблицах серии 14-прим, а затем подсчитать энергонасыщенность, получится, что Эхагес может распоряжаться мощностью чуть больше киловатта. Иными словами, в "нормальном режиме" его организм работает всемеро интенсивнее среднестатистического. Кладём из этого киловатта две нормы на физическую активность, и получаем примерно семьсот ватт свободной энергии, которую можно пустить на те самые волшебные процессы. От расширенной сенсорики до преобразования объектов окружающего мира.

— А-а-а… — вид у модератора стал одновременно разочарованный и слегка удивлённый. — Если так, Эхагес не намного отличается от сильного эспера.

"Неужели? Где вы видели эспера, способности которого стабильны? Более того: эспера, что пользуется своей силой осознанно? Притом так же уверенно, как обычные люди пользуются ногами при ходьбе и языком в разговоре". Но Наследница промолчала.

Со временем они и так поймут… а пока не понимают — не боятся.

Оно, пожалуй, к лучшему.

Лаэ насторожилась. Эхагес заметил перемену и машинально "раскрыл" слух и более тонкие чувства, ища причину.

— Похоже, к нам гости, — пробормотал он. И приказал на выученном без учёбы языке:

— Открыть дверь!

Дверь открылась. Той своей частью, которая знала язык приказа, он был уверен, что дверь откроется — сама. Но другой частью, большей, Эхагес удивился этому.

Впрочем, почти сразу это удивление затмилось иным.

А Лаэ шмыгнула за спину своего защитника и уже оттуда принялась изучать гостью.

— Не бойтесь, — сказала та, успокаивая больше тоном и движениями, чем словами, которых Лаэ всё равно не знала. — Это просто подвижный модуль. Кукла.

Кукла или нет, а гостья походила на Лаэ, словно старшая сестра. Надо полагать, не просто так — Гес совершенно верно распознал за сходством цель. Только вот одета была хозяйка-гостья… М-да! Гес даже не сразу решил, чего в такой одежде больше — бесстыдства или невинности. Дома столь облегающий и открывающий наряд, будучи на людях, а не наедине с клиентом, постыдилась бы надеть даже шлюшка с Плёсов.

Но до дома очень далеко, напомнил себе страж. Много ли я знаю о том, как женщины должны одеваться здесь?

Особенно если помнить, что перед ними — вообще не женщина.

(Какая женщина может быть столь красива?)

— Спасибо, что прислушалась к моей просьбе, Наследница, — Сказал Эхагес настолько вежливо, насколько смог.

— Это было нетрудно, — улыбнулась… Наследница? Или всё же нет? — Ты смело можешь считать подвижный модуль мной. Когда я "перемещаюсь" в него, я словно меняю оболочку. Своей настоящей, нынешней плоти я сейчас не чувствую… почти. Это просто не нужно. И мешает выглядеть естественно.

Что бы там она ни говорила о естественности, двигалась она всё-таки немного не так, как должна бы. Попроси кто-нибудь Эхагеса объяснить, что тут не в порядке, он бы мог сказать, что Наследница в оболочке подвижного модуля не совершает мелких непроизвольных жестов. Даже дышит слишком ровно, слишком… Осторожно?

Механически.

— О чём вы говорите с… этой?

— Да, в общем, ни о чём, — ответил Эхагес, приобняв Лаэ. И это было так.

Но именно — было: Наследница перешла к сути.

— Мы в прошлую нашу встречу так и не коснулись самого важного: вопроса причин. С какой целью вы трое появились здесь?

— Нужна помощь, — кратко ответил страж.

— Именно от нас?

— Нет. Мы… стреляли наугад.

— Совсем?

— Почти. Чувствуешь, что в новом мире есть разум, останавливаешься, пытаешься говорить, потом — дальше. Даже не знаю, как долго… Не годы, конечно, даже не один год, но…

— И часто удавалось поговорить?

— Не очень. Помню, как Владыка пытался достучаться до какого-то гиганта в глубине моря — а его даже не услышали. Или сияющие облака в мире, где светило казалось белой точкой, а скалы плавали в озёрах металла; эти, наоборот, думали так быстро, что… ещё вспоминается мир двух светил и спящих лиловых озёр. С теми озёрами можно было бы говорить, но только через несколько лет, когда они проснулись бы, разбуженные коротким голубым летом. Но мы не могли ждать — и двинулись дальше…

— А людей вы встречали?

— Да. И существ, похожих на людей — тоже. Таких разумных довольно много во Вселенной. Но помощи мы не получили ни от кого. Может быть, теперь…

Наследница уловила нежелание стража касаться подробностей и отступила.

— Насчёт помощи не знаю, но вот передышку я могу вам обеспечить. Всё, что в моих силах — ваше. Только просите. Например, любая открытая информация через Квантум Ноль. Не покидая моего корабля, вы можете увидеть все двести человеческих миров, побеседовать почти с кем угодно… моего допуска и моей техники вполне хватит на полный локальный контроль над любым пучиком, и даже в закрытом режиме.

— Этого не понимаю. — Признался Эхагес честно. — Пучики?

— Жаргонное словечко для обозначения дистанционно управляемых автоматов. Сначала такие использовались для трансляции изображений с других планет, но потом… — прервав себя, Наследница улыбнулась. — Этот модуль — тоже пучик. В каком-то смысле. А вообще — проще показать, чем рассказывать.

Страж покосился на Лаэ. Оставить её одну? Опять?

— Хорошо. Покажите.

Тастар грезит. Не совсем отдых, не совсем бодрствование, не совсем сон — всего понемногу.

Странное ощущение жизни-в-другом. Вдвойне странное: Эхагес, чьим дыханием тастар сейчас жив, сам живёт чужим. Чувства отказываются принимать сущее, но разум видит больше, чем доступно животной половине. (Даже тастары произошли от зверей, ограниченных чувствами и инстинктами — этот факт не могут изменить сотни тысяч лет разумного бытия).

Тастар-в-Эхагесе видит, слышит, говорит. И всё это делает не он. И даже не Эхагес. Всё это и ещё многое, что нет необходимости и возможности понять, делает машина. Делает где-то "там" — в почти невозможной дали.

— Как тебя зовут? — спрашивает страж. — Постой, человек!

— Ну тебе чего? — Бормочет машине худой развинченный тип (вокруг — громадное, шумное, высокое и быстрое, в чём едва можно узнать человеческий город). — Отвали! Сипа, достали вум.

Поток уносит развинченного, принося на его место обнимающуюся парочку. Удивлённый видом Наследницы, от этих Эхагес впадает в ступор. Сияющие волосы дыбом, серьги, синие губы, белые — именно белые, не бледные — фарфоровые лица. И всё — на расстоянии ладони.