Анатолий Нейтак - Падшая звезда

Она действительно ушла в Межсущее, потратив на переход одну секунду.

Прошло пять минут. Потом ещё пять. Потом ещё две…

— Прошу прощения за задержку, — сказала Ниррит, появляясь из Тумана Межсущего на том же самом месте, откуда незадолго перед этим исчезла. — Технические сложности. Вот.

И с видом кошки, возлагающей на порог хозяйского дома дохлую крысу, поставила на письменный стол профессора аквариум. Прозрачнейший материал его стенок был получен при помощи магической конденсации, а наполняла аквариум холодная почти как лёд солёная вода северного моря. И плавала в этой воде, если Сигол ещё не окончательно позабыл систематику, пара экземпляров энхереи хищной карликовой красноспинной. Самец и самка.

Профессор внимательно осмотрел пару энхерей. Потом перевёл взгляд на невозмутимую Ниррит. Потом снова посмотрел на рыб (кстати сказать, относящихся к подвиду, уже два столетия как считавшемуся вымершим). Когда Сигол уверился в том, что способность к членораздельной речи вернулась к нему в полном объёме, он выдохнул:

— Скажите честно. Вы действительно вот прямо сейчас… э-э… сбегали на дальний Север, изловили там этих неразумных созданий и вернулись?

— Ну… не совсем.

— Тогда как вы их добыли? Вы что, ещё и в прошлое умеете нырять?

— Нет. Я умею нырять только в Межсущее. А эти рыбки — трансмутанты. Я их сделала из подвида белоспинных, взяв за образец музейные экземпляры красноспинного подвида.

— А белоспинных поймали в море?

— Да. Вчера вечером.

— И насколько жизнеспособна эта… реконструкция?

— Не знаю. Для того я и трансмутировала разнополую пару: проверить качество работы.

Сигол Лебеда тяжко вздохнул.

— Знаете, Ниррит, с хулиганами, тупицами и прогульщиками иметь дело как-то легче.

— Догадываюсь. Но ведь со мной интереснее, правда?

Профессор вздохнул вдвое тяжелее.

И сознался:

— Правда.

Позже энхереи-трансмутанты произвели на свет здоровое потомство, также способное к размножению. На вопросы коллег, откуда взялось такое чудо, Сигол отвечал с самую малость напряжённой улыбкой, однообразно: "Побочный плод настойчивого любопытства".

На первом из старших курсов Академии, пятом, появились две новые дисциплины: Торговые языки третьей линейки межмировых маршрутов (основной — обязательно, модификаты с диалектами — факультативно) и практическая космография. Преподаватель последнего предмета должен был объяснить студентам, чем Аг-Лиакк отличается от ближайших миров. Кроме того, неотъемлемой частью практической космографии было обучение переходу на Шёпот Тумана и умение прокладывать маршруты через постоянные Врата и Межсущее, как можно более экономичные в смысле затраченного времени.

Профессор космографии Сайхирен на вводной лекции объявил:

— Пестроту объединяют три категории реалий. Первая — это всем нам плохо известные риллу. Не знаю, как там насчёт Того, Кто Спит, за ручку с ним не здоровался, а вот существование властительного Деххато является, как говорите вы, целители, медицинским фактом.

— А с Деххато вы за ручку здоровались? — подала ожидаемую реплику с места Вайери Птица.

— Нет, — с достоинством ответил Сайхирен. — И не стремлюсь к такой чести.

— Почему?

— Здороваться указанным способом с риллу, — не изменил своему тону профессор, — значительно опаснее, чем с гигантским синим кракеном, ибо кракен неразумен. Эпитафия "он жил долго и славно" нравится мне больше, чем эпитафия "он был лично знаком с риллу". Но я продолжаю. Вторая категория реалий — это то, что системные маги называют всеобщим базисом. Пространство-время, материя-энергия, порядок-хаос, жизнь-смерть и так далее. Как вам известно, магов, овладевших силами одной из граней всеобщего базиса, называют высшими посвящёнными. Ну а третья категория реалий — это торговые маршруты, соединяющие миры в единую сеть. То есть собственно предмет моих уроков.

Сайхирен сделал короткую паузу.

— Заметьте, уважаемые, — продолжал он, — каков был порядок перечисления. Кто-нибудь скажет мне, почему я поставил риллу первыми, а межмировую торговлю — последней?

— Иерархия зависимости, — ответил Кйеррис. — Власть риллу над своими мирами близка к абсолютной. Характер отношений и даже само наличие граней всеобщего базиса в пределах подвластного мира для риллу не данность, как для магов, а пластичный узор. Возможность торговых отношений, в свою очередь, зависит от этого узора.

— А ещё, — с некоторой ленцой вставил Эркаст Крутолобый, — торговля в вашем списке является единственным практически значимым приложением сил. Для магов нашего уровня.

— Замечательно, — сказал профессор. — Как ваши имена, молодые люди?

Студенты представились.

— Вы оба правы, — сказал Сайхирен. — Но поскольку мы будем заниматься практической космографией, ответ уважаемого Эркаста более актуален. Итак, записывайте…

Казалось бы, какое дело Ниррит, умеющей открыть проход на Шёпот Тумана за считанные мгновения и достичь не слишком отдалённых миров за считанные минуты, до нюансов, настоятельно необходимых обычным путешественникам?

Однако эти нюансы оказались куда интереснее, чем она ожидала.

Технические аспекты межмировых путешествий не были для неё секретом. Задачки типа "рассчитать маршрут между островом Энгасти мира Аг-Лиакк и городом Ташхи-эи в Сумерках Легидеона, используя только Врата; дополнительное условие: без форсирования водных преград" она решала, на зависть сокурсникам, в уме — быстрее, чем успевала записать решение. Но вот экономические аспекты межмировой торговли увлекли Ниррит всерьёз. Не примитивные подсчёты "чем закупиться и куда доставить товар, чтобы срубить побольше денег", нет. Настоящие, с использованием аппарата системной магии, вычисления оптимальных товарно-финансовых отношений.

Первые же попытки такого рода вычислений заводили в тупик. Выходило, что межмировая торговля должна вестись активнее, чем в наблюдаемой реальности, в десятки раз. Это не касалось разнообразной гадости, вроде собираемой в тех же Сумерках Легидеона "сладостной жилки" (мощнейший магический афродизиак — достаточно мощный, чтобы большинство наркотиков на его фоне показались сахарной пудрой) или минеральных веществ из Радужного Сада (медленно действующие, но трудно распознаваемые и ещё труднее излечиваемые яды). Гадость на то и гадость, чтобы с ней боролись и всеми силами сокращали её товарооборот.

Но почему так скромна торговля предметами искусства, драгоценными и полудрагоценными камнями, пряностями, артефактами, алхимическими материалами, лекарствами? Почему, например, в лесотундру Тагона из Энгасти ежегодно отправляется только два-три каравана? А ведь зимняя шкурка одной-единственной белой лисы стоит в среднем столько же, сколько целый воз вяленой трески — даже на энгастийском рынке, где не тот климат, чтобы по полгода щеголять в мехах! Нетрудно подсчитать, что если даже активизация торговли "обрушит" рынок пушнины, операции по обмену энгастийской рыбы на меха южного Тагона всё равно будут приносить по двести, а то и двести пятьдесят процентов прибыли. Конечно, это не нынешние шестьсот, но…