Александр Фед - Вселенское эхо разбитого кувшина

– Да! Не позволим! – проорал прощёный ученик.

– Я так и думал, что зря связался с вами. Извините, господа, – уклонившись от продолжения спора, военный развернулся и ушёл в лагерь.

Из вечерних теленовостей оба археолога узнали о других странных событиях, произошедших прошлой ночью, но в Израиле. Как оказалось, многие жители Иерусалима стали очевидцами удивительного феномена. Ровно в полночь горожане ощутили слабые подземные толчки, а некоторые утверждали, что слышали при этом странный звон в ушах. После нескольких минут подземной вибрации, эпицентр которой располагался за городом, напротив Навозных ворот, появилось зарево, которое зародилось среди холмов, расположенных в этой же окрестности Иерусалима.

Разбуженные подземными толчками жители, чьи дома располагались рядом с Навозными воротами, устремились посмотреть на странное свечение, но были остановлены сильным звоном в ушах, и ослепительным свечением огненного шара, который, с заметным ускорением, устремился вертикально вверх.

Однако чем выше он поднимался, тем больше начинал отклоняться на Запад. При этом за ним тянулся огненный след от самых холмов. Перед глазами очевидцев предстал огненный мост, который превратился в радугу, опирающуюся одним своим основанием в холмы возле Навозных ворот Иерусалима, тогда как другой её конец уходил далеко на Запад – вплоть до самого горизонта.

Через несколько секунд после появления радуги, тот её конец, что опирался на холмы возле Иерусалима, неожиданно оторвался и, светящаяся дуга, стремительно удалилась за горизонт – словно цветная комета в ночи. После чего, звон прекратился, и сияние над холмами погасло.

Первый осмотр названных холмов никаких результатов не принёс. Впрочем, и в последующие дни ничего найдено не было. События, произошедшие в Гизе и Иерусалиме, естественно были связаны в единый феномен, о котором было известно следующее:

– ночью, эти два места планеты были связаны странным световым эффектом, очень напоминающим радугу;

– никаких следов, кроме осколков двух глиняных кувшинов, пустой сумки и следов неизвестного человека найдено не было;

– к уже сказанному, стоило добавить пропавший чуть ранее метеорит;

– и завершить весь список имеющихся фактов – огромным знаком вопроса.

Всем было ясно только одно: пирамида Хефрена и Большой Сфинкс хранили в себе множество тайн, раскрыть которые будет не просто.

Галахад был готов к смерти и ждал её, как достойное наказание за свою гордыню. Взяв маленькое существо на руки, он аккуратно завернул его в серый, пропитанный кровью плащ. Встав лицом на Юг, где должен был находиться священный город Иерусалим, рыцарь произнёс свою последнюю просьбу к Богу, надеясь на его милосердие в исполнении единственного желания, готовящегося к смерти человека.

– Господи! Цари Иудейские и жители святого Иерусалима! Сила Ковчега Господня и чаши Господа нашего – помогите мне! Заберите мою жизнь и душу и отдайте их этому невинно убиенному мною существу. Верните его матери и отцу. Снимите с души моей тяжкий грех убийства беззащитного! Заклинаю вас именем бога Единого!

Галахад занёс обломок своего меча, метя себе в грудь, но нанести свой последний удар священным мечом Господа так и не успел. Свод храма, расположенный прямо перед ним, содрогнулся от сильного толчка или удара и обрушился.

Земля задрожала под ногами рыцаря, обломки храма, залитые огненной лавой, поднявшейся из образовавшегося пролома в земле, словно души грешников, вращались и переворачивались, варясь в адовом пламени расплавленной породы. Галахад, невольно опустив руку с оружием, воочию наблюдал картину библейского конца Света.

– Кара Господа! Да постигнет она меня! – вскричал рыцарь.

Отбросив в сторону обломок своего меча, он стал искать более безопасное место, куда бы он мог положить маленькое существо, которое не заслуживало столь страшной участи. Относительно своей дальнейшей судьбы рыцарь всё окончательно решил и был готов принять тяжкие муки в “гиене огненной”.

В этот миг, бушующее перед ним пламя, мгновенно погасло, а перемешанные пласты земли, оплавленного песка и каменных плит, скрывшие в себе руины храма, застыли. Неожиданно, над всей этой чёрной и неподвижной массой показалось звёздное ночное небо. Прошло мгновение, и звёзды померкли, а небосвод запылал алым сиянием, которое сделалось кровавым, словно кровь Господа, из чаши Грааля, разлилась над проклятым миром.

Постепенно, небесный свод начал светлеть, всё, более напоминая сияние всходившего над горизонтом Солнца. Галахад упал на колени рядом с телом убитого малыша и крепко прижал левой рукой остывшее тело Уни к своей груди, а правой – накладывал на себя бесчисленные крестные знамения, читая молитвы и прося справедливой кары и прощения.

Сияние также неожиданно погасло, как и появилось. В темноте ночного неба, поднимаясь от самого горизонта, показался огненный шар, который, поднявшись высоко над землёй, устремился вниз, в сторону развалин храма Грааля. Скользя вниз, шар вытянулся, становясь похожим на комету, сорвавшуюся с небес. Спустя миг, огромное горящее копьё, направленное в самое сердце Галахада, стремительно сорвалось с небес, готовое пронзить рыцаря насквозь. За огненным наконечником, словно древко копья тянулся огромный радужный шлейф.

– Благодарю тебя, Господи-и-и!!!

Всё прекратилось, как если бы ничего и не было. На единственной сохранившейся каменной плите храма, прямо на печати бога лежал Галахад с зияющей, обугленной раной в груди. Рядом с его могучим и бездвижным телом лежал окровавленный обломок его божественного меча. Странно, но малыш Уни исчез, а вместе с ним и его серый плащ, пояс и ленточный меч.

Сильнейший подземный толчок разрушил храм окончательно. Стены провала, в котором находились руины святилища Грааля, обрушились, погребая под собой убитого огненным копьём рыцаря, на лице которого застыла счастливая улыбка. Поднялась сильная буря, принесшая огромные массы песка. Буйство стихии сделало своё дело, сровняв с просторами пустыни то место, где под толщей песка лежало тело Галахада – величайшего из всех рыцарей, которых знала Земля.

Когда буря успокоилась, на месте храма возвышалась огромная каменная глыба, похожая на обломок его священного меча, рукоять которого утонула в песке – это была последняя почесть, отданная богом своему верному хранителю Чаши.

Удивительной оказалась судьба Галахада. Его мать, влюблённая в величайшего из рыцарей Круглого Стола сэра Ланселота, хитростью добилась от него любовного свидания, чтобы родить своего единственного сына, который вынужден был расти в женском монастыре. Одному богу было известно, как могло случиться, что мальчик, воспитанный монахинями, стал тем рыцарем, которому было суждено победить своего отца, превзойдя его в доблести и чести.