Тэд Уильямс - Игра теней

— Четыре года назад «Смерть Карала» и в самом деле пользовалась в Тессисе успехом, — согласился Теодорос. — Но с тех пор пьесу поставили в нескольких местных театрах, и она наверняка успела надоесть зрителям. Я не уверен, что она даст хорошие сборы.

— Даже если на сцену выйдет сам прославленный автор? — Невин Хьюни был так взбешен, что рука его, сжимавшая кружку с элем, дрогнула, и добрая половина драгоценного напитка пролилась. — Да стены тамошнего театра будут сотрясаться от оваций! — заявил он непререкаемым тоном.

— Что ты предлагаешь, Финн? — обратилась к Теодоросу Эстир Мейквелл. — По-твоему, мы должны купить какую-нибудь тессианскую придворную пьесу и поставить ее на потребу публике? Увы, для этого у нас нет средств. Денег едва хватит, чтобы не умереть с голоду в пути. Даже если учесть то, что мы получили от…

Эстир запнулась, встретив предостерегающий взгляд Теодороса.

— Если ты хочешь узнать, что я предлагаю, помолчи и дай мне возможность высказаться, — проворчал Теодорос.

Бриони так и не поняла, в чем причина его недовольства.

— Несдержанность в речах — большой порок, тем более для женщины. У меня и мысли не было покупать какие-нибудь сианские бредни. Как вам всем известно, я написал превосходную пьесу под названием «Зория, трагедия богини-девственницы».

— Нам всем об этом слишком хорошо известно, — буркнул Педдир Мейквелл. Он тихо положил руку на колено Фейвала, и юноша грубо ее сбросил. — Ты забыл, что мы большую часть года репетировали твой шедевр и даже несколько раз сыграли его в Сильверсайде? С чего ты вздумал преподносить нам его как великую новость?

— Для тебя моя пьеса, может быть, и не нова, но она станет новостью для тессианской публики, в отличие от «Смерти Карала», — ответил Теодорос, всем своим видом показывая, как трудно сохранять терпение в разговоре с такими непроходимыми тупицами. — К тому же я внес в пьесу множество изменений. Точнее сказать, переписал ее заново. Роль великого Перина как нельзя лучше подходит для тебя, Педдир, а роль жестокого бога Змеоса, лишившего невинности тысячи девиц, просто создана для нашего непревзойденного Хьюни. О, конечно, наш друг — не любитель женского пола, и ему будет непросто изобразить героя, чьи природные склонности не соответствуют его собственным. Но я уверен, он с честью выдержит испытание, и его талант засверкает новыми гранями.

— Боюсь, даже моего таланта не хватит, чтобы наделить смыслом твое творение, — пробормотал Хьюни. — Впрочем, попробовать можно. Если жителям Тессиса и правда надоели хорошие пьесы, может быть, они клюнут на пустую поделку.

— Возможно, Хьюни готов сыграть Змеоса, но я не горю желанием играть роль богини-девственницы, — заявил Фейвал. — Представляю, какие бесконечные монологи ты для нее написал! Моя бедная голова не вместит больше ни строчки. Я и так учу в два раза больше текста, чем кто-либо из вас.

— Дайте наконец мне договорить! — возвысил голос Теодорос. — Я понимаю, что твоя голова распухла от длинных монологов, Фейвал, и потому приготовил для тебя роль почти без слов. Говорить тебе придется мало, зато ты все время будешь красоваться на сцене, привлекая восторженные взоры публики.

— Что ж это за роль такая? Дерево или скала?

— Не дерево и не скала, а самая настоящая богиня. В новом варианте пьесы будет действовать Зуриал, супруга Змеоса и невестка Хорса. Несмотря на свою поразительную красоту, моя героиня обладает злобным нравом, она ревнива и готова убить любого, кто встанет у нее на пути. Именно она — главный враг кроткой и чистой Зории.

— Поразительная красота — этого мне не занимать, — лениво изрек Фейвал. — Но раз ты назвал свою писанину «Зория — богиня-девственница», кто-то должен играть заглавную роль? Я-то рад, что меня миновала эта участь. Неужели ты полагаешь, что увалень Уотерман способен сыграть воплощение всех мыслимых и немыслимых добродетелей?

— Нет, Уотерман вряд ли подойдет, даже если сбреет усы, — усмехнулся Теодорос. — Но у юного Тима нет никаких причин отказаться играть богиню-девственницу.

С этими словами он сделал в сторону Бриони широкий жест — жест посла, вручающего драгоценный подарок монарху дружественной державы.

— Тим моложе вас всех, он еще не успел огрубеть и потому без труда сойдет за юную девицу, — пояснил свой выбор Теодорос. — Особенно если не смотреть на него с близкого расстояния, — добавил драматург и улыбнулся Бриони многозначительной улыбкой, вызвавшей у девушки сильнейшее желание наградить его хорошим пинком.

— Да ты, я вижу, совсем рехнулся, старина! — возмутился Мейквелл. — Для того чтобы играть на сцене, нужны опыт и умение, а откуда они у мальчишки? Разве он способен говорить и двигаться как женщина? Он и понятия не имеет о семи женственных позах! Роль какого-нибудь бессловесного оруженосца — вот все, что ему можно доверить. Сыграть женщину, к тому же богиню, ему не по зубам.

— Я бы не задумываясь предложил роль Зории тебе, Мейквелл, — ответил Теодорос, — если бы все зрители ослепли и оглохли. Ты большой знаток по части женственных поз, но надо быть слепым, чтобы увидеть в тебе юную девушку. И лишь глухой сочтет твой голос женским.

— А я думаю, юный Тим отлично справится, — заявил добряк Бирч. — Он смышленый паренек, все схватывает на лету.

— Спасибо за лестное мнение о моих скромных способностях, Доуэн, — откликнулась Бриони. — Но у меня нет ни малейшего желания играть на сцене. И уж тем более я не хочу изображать благословенную Зорию, которую глубоко почитаю. Богиня мне такого не простит.

— Значит, ты считаешь наше ремесло низким? — рявкнул Хьюни. — Кто бы ожидал от приблудного щенка столь возвышенных чувств? Может, на самом деле ты переодетая герцогиня, путешествующая под чужим именем?

Бриони испуганно уставилась на него. Старый пьяница и подумать не мог, насколько его издевательское предположение близко к истине.

— Не делай таких испуганных глаз, — со смехом посоветовал Фейвал. — Все давно знают, что ты девчонка.

— Девчонка? — вскинул голову Доуэн Бирч. — Где девчонка?

Фейвал что-то прошептал ему на ухо, и у добродушного гиганта глаза на лоб полезли.

— Как только он согласился ночевать в одном фургоне с этим старым развратником Теодоросом, я сразу понял, дело нечисто, — насмешливо сообщил Педдир Мейквелл. — Ни один смазливый мальчишка не пошел бы добровольно тебе в лапы, милейший Финн.

— Да и твои чары привлекают только деревенских дурачков, дорогой Педдир, — огрызнулся драматург. — Но это к делу не относится.

— Все знали, что я не мальчик… — прошептала потрясенная Бриони.

Ее обман раскрылся. А она-то воображала, что ловко разыгрывает свою роль!