Тэд Уильямс - Игра теней

На размытых дождем дорогах южного Сильверсайда царило странное для этого времени года оживление. Актерам то и дело встречались груженные товарами повозки мелких торговцев и бредущие пешком крестьянские семьи: люди снимались с насиженных мест, чтобы искать работу на юге. Бриони полностью оправилась от ран и ожогов, полученных во время пожара в доме Эффира дан-Мозана, а также от последствий голода, и чувствовала себя лучше, чем когда-либо. Ее бодрости не омрачала даже необходимость носить мужскую одежду, хотя, конечно, принцесса не отказалась бы сменить ее на другую — почище и без вшей. Прежде, наблюдая за братьями, девушка всегда завидовала свободе движений, которую дарит мужской костюм, и радовалась любой возможности избавиться от длинных неудобных юбок, хотя ей вовсе не хотелось быть мальчиком. Теперь, когда наряд ее состоял из грубых штанов и свободной туники, она могла бегать, прыгать и даже ездить верхом, не заботясь о том, что кому-то это покажется непристойным. Почему же девушки не носят такую удобную одежду, порой спрашивала себя Бриони.

Она вспоминала Южный Предел и ежедневные споры с Розой и Мойной по поводу туалетов. Фрейлины стремились сделать ее платья до невозможности пышными и неуклюжими. Воспоминания пробуждали тоску по дому. Бриони очень скучала по своим подругам, не говоря уже о Мероланне, Чавене и прочих домочадцах. Но эта тоска не шла нив какое сравнение с острой болью, охватывавшей принцессу при мысли о Баррике.

Неужели тогда, на женской половине дома Эффира дан-Мозана, она и в самом деле видела Баррика в зеркале? Или то была игра ее расстроенного воображения? Что имела в виду Лисийя, когда сказала: «Вокруг тебя и твоего брата творятся диковинные события, непостижимые для меня»? Как видно, полубогиня была уверена, что отражение в зеркале — не плод фантазии Бриони. Принцесса не сомневалась, что не принадлежит к числу пророчиц, ведь боги наделяют пророков особыми знаками. Но если видение соответствует истине, Баррик томится в плену. Мысль о том, что он жив, наполняла Бриони радостью. Но когда она вспоминала, каким унылым, несчастным и одиноким предстал перед ней брат, сердце ее сжималось.

Впрочем, Бриони тоже была одинока, хотя ее окружали люди. Она не могла не чувствовать одиночества в разлуке со своим братом-близнецом, с которым прежде не расставалась даже на день. Когда она видела Баррика в зеркале, видел ли он ее? Тоскует ли он по ней так же сильно, как она тоскует по нему? А может, страдания заставили его забыть обо всем, даже о сестре.

«Интересно, что случилось с Феррасом Вансеном, призванным охранять моего брата?» — спросила себя Бриони. При мысли о том, что капитан королевских гвардейцев скверно исполнял свои обязанности и позволил захватить несчастного Баррика в плен, принцесса ощутила приступ злобы. Но может быть, Вансен спас принца от более страшной участи? Или погиб, пытаясь защитить принца?

Последнее предположение не утешило Бриони: страшно было думать о том, что Баррик в плену совершенно один, без помощи и защиты. Мысль о том, что капитан гвардейцев находится рядом с принцем, служила хоть и слабым, но утешением.

«Все, что мне остается, это молиться за них обоих», — вздохнула Бриони.

Перед ее мысленным взором предстал Феррас Вансен, высокий и статный, с каштановыми волосами. Когда он смотрел на принцессу, на его лице неизменно появлялось выражение почти детского восхищения, странное для бывалого солдата.

«Да кто он такой, чтобы я о нем думала? — сердито оборвала себя Бриони. — Я потеряла всех своих близких. Отец в плену, брат пропал без вести, Шасо и Кендрик погибли. А я вспоминаю о каком-то капитане гвардейцев. По правде говоря, его воинская доблесть весьма сомнительна, так как в первом же бою он потерял половину своих людей. Сама не знаю, жалость или глупость стала причиной того, что я дала ему еще один шанс и оставила на его попечении самое дорогое, что осталось у меня в жизни».

Сделав над собой усилие, Бриони выбросила из головы образ Вансена и сосредоточилась на брате и загадочном видении. Может статься, видение послали ей боги? Говорят, боги покинули этот мир, но ей довелось встретиться с живой полубогиней по имени Лисийя. Вполне вероятно, что боги наблюдают за людьми, время от времени вмешиваясь в их дела. Что, если видение ниспослал сам Эривор, покровитель их семьи? Наверное, он рассчитывал, что Бриони сумеет постичь его смысл, но она оказалась слишком тупа.

«Великий повелитель Морей, просвети свою глупую дочь! — взмолилась Бриони. — Милосердная Зория, удели мне малую толику твоей мудрости!»

Думать о том, что брат находится среди врагов, было так мучительно, что на глаза у Бриони выступили слезы. Посторонним людям Баррик часто казался излишне вспыльчивым, даже грубым, и лишь Бриони знала, как он беззащитен. Порой он напоминал краба, чьи хрупкие клешни никому не могут причинить вреда, а под скорлупой прячется нежное, уязвимое нутро.

Как-то раз — сколько же лет было тогда близнецам, девять или десять? — отец позволил хранителю гончих собак подарить им щенка. Очаровательный черный увалень привел обоих в восторг. Баррик хотел назвать его Иммоном, но Бриони решительно воспротивилась. Девочка была очень набожна и не оскверняла проклятиями ни свой язык, ни свои помыслы. Брат смеялся над ней и дразнил «благословенной Бриони», но она оставалась тверда Баррик подбивал ее на богохульство — назвать собаку именем великого привратника у ворот повелителя Земли! Это приводило Бриони в ужас. Ей удалось отговорить брата, и щенка назвали Симаргилом в честь верного пса, служившего Волиосу (надо признать, сама Бриони весьма вольно обращалась с этим священным именем и быстро переделала его в Симмикина). Щенок рос на редкость ласковым, хотя нередко сопровождал свои игры и прыжки рычанием и покусыванием. Бриони привязалась к нему всем сердцем, словно к младшему брату. Баррик, напротив, вскоре отказался играть со щенком, заявив, что у него нет желания возиться с такой злобной зверюгой.

Бриони никак не могла смириться с тем, что брат не принимал участия в ее играх со щенком. В конце концов Баррик, которого она донимала насмешками, пересилил себя и однажды стал наблюдать, как она щекочет мохнатый живот щенка и затевает с ним шутливую схватку, заставляя хватать себя за руку.

Бриони так настойчиво убеждала брата не трусить и подойти поближе, что он послушался. Но когда Баррик сделал несколько шагов по направлению к щенку, девочка тут же поняла, что эти двое вряд ли подружатся. Баррик приближался к маленькому веселому созданию так, словно входил в волчью клетку. Симмикин сразу насторожился. Во взгляде щенка, устремленном на Баррика, не было и следа обычной дружелюбной приветливости. От девочки щенок ожидал новых проказ и забав, а от мальчика — враждебных происков, пинков и ударов.