Джон Толкин - Властелин колец

Как ни был Сэм оглушен болью и усталостью, он сумел оценить положение и бросился на землю, увлекая за собой Фродо. Орки спотыкались о них и падали, рыча и ругаясь. Хоббиты на четвереньках незаметно выползли из свалки и скрылись на другой стороне дороги. Там был высокий вал, по которому начальники отрядов находили дорогу в темноте или в тумане, он возвышался над равниной на несколько футов.

Некоторое время они лежали ни живы, ни мертвы. В темноте искать укрытие было бесполезно, но Сэм понимал, что нужно отойти хотя бы подальше от дороги и от света факелов.

– Держитесь, Фродо, — шепнул он, — проползем еще немного, а тогда отдохнем.

Последним отчаянным усилием Фродо приподнялся и прополз еще ярдов двадцать. Потом он скатился в какую–то неглубокую яму и лежал там, не шевелясь.

Сэм подложил под голову своему другу сумку, лег рядом и накрылся эльфийским плащом. Мысли его тут же обратились к благословенной стране и он от души понадеялся, что чудесная ткань укроет их в этом страшном месте.

Он слышал, как стихают крики и шум по мере того, как войска проходили через Изенмоут. До сих пор в толкотне разноплеменных отрядов их бегство не обнаружилось.

Отпив глоток воды, Сэм напоил Фродо, а потом даже уговорил его съесть целую лепешку. Усталость превозмогла страх, и они уснули. Но спали недолго и неспокойно. Было холодно, жесткие камни впивались в тело, и никак не удавалось устроиться поудобнее. С севера, от Черных Ворот, через Кирит Горгор потягивал знобкий ветерок.

Утренний рассвет заменяла унылая серая хмарь. В высокогорьях, воздух был относительно свежим, а здесь, за оградой Черной Страны, где не чувствовалось ни единого дуновения, лежала стылая затхлость.

Сэм из–за бровки лощины оглядывал мрачный, плоский и бесцветный пейзаж. Дороги опустели; правда, всего в одном фарлонге на север тянулась стена Изенмоута, а на ней могли стоять часовые… На юго–востоке мрачным темным контуром вставала гора. Вершина скрывалась в клубах дыма, дымный столб упирался в низкие тучи, дым растекался по равнине у подножья. В нескольких милях к северо–востоку из дыма угрюмыми серыми призраками проступали кряжи Пепельных Гор, а за ними едва виднелись туманные северные отроги, почти сливавшиеся с северным небом.

Сэм прикинул на глаз расстояние.

– Миль пятьдесят, не меньше, — мрачно пробормотал он, не сводя взгляда с грозной Горы. — Дорога неделю займет, а Фродо–то, — хорошо, коли на день хватит. — Он горестно покачал головой. Надежда никогда не оставляла надолго его отважное сердце, и до сих пор он умел возвращать ее. Однако сейчас, как ни крути, становилось ясно: припасов достанет в лучшем случае только на дорогу туда. Если даже им удастся выполнить задуманное, они останутся посреди ужасной равнины, одинокие, без пищи и крова.

«Значит, обратной дороги не будет, — подумал он. — Ну что ж, примерно так я себе и представлял с самого начала — помогу Фродо дойти, а потом умру с ним вместе. Если это моя дорога, надо ее пройти. Ужасно хотелось бы еще разок повидать Уводье, и Рози, дочку Недоселков, и моего старика с тетушкой Лютик, да и всех прочих. Стоп, — остановил он грустные мысли. — А все–таки, кажется, не стал бы Гэндальф посылать Фродо на вовсе уж безнадежное дело. Не такой это был волшебник. Эх, кабы не погибнуть ему в этой треклятой Мории, глядишь, и выкрутились бы».

Казалось, надежда уже умерла в его душе, ан нет, она вдруг возгорелась с новой, неожиданной силой. Лицо Сэма стало строгим, почти суровым, воля окрепла, а по телу пробежала дрожь, словно он превращался сейчас в какое–то существо из стали и камня, неподвластное ни отчаянию, ни усталости, ни бесконечным дорогам.

С новым чувством ответственности он оторвал взгляд от Горы и огляделся, обдумывая следующий шаг. Когда стало чуть светлее, он увидел бесчисленные трещины и рытвины на казавшейся ровной гладью земле. И впрямь, вся Горгоратская равнина была усеяна большими и малыми воронками. Самые крупные из них были окружены валами щебня, от них во все стороны разбегались широкие трещины. С такими укрытиями даже самым зорким глазам не просто будет их обнаружить. Вот только удастся ли победить голод и усталость?

Обдумав все это, Сэм повернулся у(!!!) другу. Фродо лежал навзничь с открытыми глазами, глядя в облачное небо.

– Значит, сударь, — преувеличенно бодро сказал Сэм, — я тут осмотрелся и скажу, что не так уж все плохо. На дорогах никого, да только лучше бы убраться отсюда подобру–поздорову. Сможете вы идти?

– Смогу, — равнодушно ответил Фродо, — должен.

Снова потянулись мучительные часы. Переползая из воронки в воронку, используя всякое укрытие, они медленно продвигались к холмам на севере. При этом восточная дорога все время шла рядом с ними, потом начала отдаляться и, наконец, ушла в черную тень далеко впереди. На ней не было видно ни людей, ни орков, ибо Темный Властелин уже заканчивал передвижение армий. Даже в собственной стране Саурон предпочитал покров ночи, боясь ветров внешнего мира. В последнее время они вели с ним словно самостоятельную войну, разрывая мрак, где бы он ни начинал сгущаться. Тревожила его и мысль о двух отчаянных лазутчиках, до сих пор не обнаруженных его разведчиками.

Хоббиты с трудом прошли несколько миль и остановились. Фродо совсем обессилел. Он то медленно ковылял, то кидался вперед спотыкающимся шагом.

– Вернемся на дорогу, Фродо, пока светло, — предложил Сэм. — Доверимся снова удаче! В последний раз она едва нам не изменила, ну так не изменила же! Быстро пройдем еще несколько миль, а там — привал.

Конечно, они рисковали. Но Фродо был слишком занят своим бременем и внутренней борьбой, чтобы спорить, и слишком отчаялся, чтобы бороться. Они взобрались на насыпь и пошли по жесткой, безжалостно открытой дороге, ведущей прямо к Черной Крепости. Счастье было на их стороне, и до конца дня они не встретили никого живого, а наступившая ночь надежно укрыла их мраком. Вся страна нахмурилась, словно перед великой бурей: Вожди Запада уже миновали Перекресток и в этот момент предавали огню мертвые луга Моргульской долины. Отчаянный поход продолжался; Кольцо двигалось на юг, а знамена Вождей — на север. Силы хоббитов таяли, каждая новая миля давалась труднее, чем предыдущая. Днем окрестности были пустынны, зато по ночам они часто слышали крики и топот множества ног. Но это было не страшно. Другая, куда более весомая угроза становилась все ощутимее. Сосредоточенная злобная сила, бессонное коварство чудовищных замыслов рождалось во мраке впереди. И чем ближе они подходили, тем чернее становилась стена мрака, словно наступила последняя ночь мира.