Линн Флевелинг - Близнец тряпичной куклы

Аркониэль отметал глупые разговоры Нари о том, что Тобин был одержим или каким-то образом оказался виноват в падении Ариани. Однако чем дольше Аркониэль жил в замке, тем более остро чувствовал он всепроникающее присутствие мертвого ребенка. Он ощущал исходящий от него холод. И еще он, как и Нари, слышал, что Тобин шепотом обращается к призраку, волшебник часто гадал, какого рода ответ в таких случаях получает мальчик.

Что было бы, если в тот день Тобин упал из окна башни? На мгновение Аркониэлю показалось, что из-за закрытых ставней за ним следят двое детей, единые в смерти, как они должны были бы быть едины в жизни.

— Я тут рассудка лишусь, — пробормотал Аркониэль, раскидывая для птиц горошины.

В надежде развеяться он отправился во двор и стал наблюдать, как Тобин упражняется под руководством Фарина. Да, этот воин знал, как учить мальчика.

Оба сражающихся улыбались, наступая и отступая, размахивая своими деревянными мечами. Какие бы высокие требования ни предъявлял к Тобину Фарин, мальчик из кожи вон лез, чтобы угодить наставнику, которого обожал так откровенно, что Аркониэлю оставалось только завидовать. Тобин надел видавшую лучшие времена кожаную тунику и завязал волосы на затылке — получилась миниатюрная темноволосая копия белокожего Фарина. Аркониэль давно примирился с тем, что эти уроки в отличие от его собственных полностью захватывали мальчика. Он ведь никогда не собирался становиться учителем и теперь признавался себе в том, что не очень преуспевает на этом поприще.

Одной из проблем было сохраняющееся недоверие к нему Тобина. Аркониэль чувствовал его с самого начала, и изменений к лучшему не происходило. Волшебник не сомневался, что какую-то роль в этом играет демон. Дух мертвого ребенка помнил обстоятельства своей смерти, не рассказал ли он о них Тобину? Нари так не думала, но Аркониэль не сомневался, что демон с самого начала настроил Тобина против него.

Несмотря на все эти осложнения, Аркониэль все больше привязывался к ребенку. Тобин был умен и восприимчив, когда того желал, и со всеми, кроме Аркониэля, сердечен и благовоспитан.

В последнее время, впрочем, возникло новое обстоятельство, привлекшее внимание Аркониэля и наполнившее его смесью удивления и опасений. Было несколько случаев, когда мальчик обнаружил что-то вроде ясновидения. Неделю назад Тобин заявил, что вот-вот придет письмо от его отца, целый день ждал у ворот и дождался: появился гонец с сообщением от князя — тот писал, что не сможет прибыть в замок ко дню рождения Тобина.

Еще более странное происшествие случилось несколько ночей назад: Тобин с отчаянным криком разбудил Нари и Фарина, умоляя их немедленно отправиться в лес, чтобы найти там лису со сломанной спиной. Взрослые пытались убедить мальчика, что ему всего лишь приснился яркий сон, но Тобин пришел в такое волнение, что Фарин в конце концов взял фонарь и отправился на поиски. Через час он вернулся, неся мертвую лисицу. Фарин клялся, что зверька он нашел слишком далеко от замка для того, чтобы Тобин мог слышать его визг. Когда Тобина спросили, откуда он узнал про лису, мальчик только пробормотал, что ему сказал об этом демон.

Этим утром у Тобина был такой смущенный вид, что Аркониэль предположил: что-то подобное опять произошло. Должно быть, поэтому мальчик так вертелся и был так рассеян во время урока.

Хотя ясновидение в будущей властительнице было, несомненно, ценным даром, Аркониэль забеспокоился: что, если это первые проявления дарования волшебницы? Захочет ли народ повиноваться царице, которая, при всем своем могуществе, не сможет родить наследницу?

Оставив Тобина и Фарина продолжать упражнения в фехтовании, Аркониэль пересек мост и углубился в лес. Как только замок скрылся за деревьями, настроение его улучшилось. Бодрящий осенний воздух словно омыл его, развеяв тягостную атмосферу, окружавшую Аркониэля последний месяц, и он неожиданно порадовался тому, что вырвался из странного жилища с его преследуемыми демоном обитателями. Никакой ремонт и свежая краска не могли замаскировать внутренней гнили.

— Тот младенец все еще гнетет твое сердце, — сказал за спиной Аркониэля голос, который он ни с каким другим не смог бы спутать.

Аркониэль резко обернулся, но дорога по-прежнему была безлюдна.

— Лхел! Я знаю, что это ты! Что ты здесь делаешь?

— Боишься, волшебник? — Теперь насмешливый голос раздавался из густого куста, покрытого желтыми листьями, справа от Аркониэля. Он не мог разглядеть, не прячется ли кто в ветвях, но тут появилась маленькая смуглая рука — не из куста, а прямо из воздуха перед лицом волшебника. Палец согнулся, маня за собой, потом рука исчезла, как если бы захлопнулась створка невидимого окна. — Ты идешь ко мне, я убирать твой страх, — сказал голос в самое ухо Аркониэлю.

— Ради Светоносного, покажись! — Аркониэль был уже не только удивлен, но и заинтересован незнакомыми чарами. — Лхел! Где ты?

Он стал вглядываться в чащу, рассчитывая, что Лхел выдаст тень или звук шагов, однако ничего не услышал, кроме шелеста листьев. Могло показаться, что Лхел открыла проход в воздухе и говорила сквозь него — да еще и руку просунула.

Это фокус. Ты видишь то, что хочешь увидеть… А вдруг нет?

Впрочем, сейчас было важнее выяснить другое: что делает здесь Лхел после всех этих лет?

— Идти ко мне, Аркониэль, — звал голос из-за деревьев. — Идти в лес.

Он помедлил ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы призвать на помощь внутреннюю силу, достаточно действенную — по крайней мере Аркониэль на это надеялся, — чтобы удержать на расстоянии любые порождения тьмы, которые Лхел могла вызвать. Собравшись с духом, волшебник стал продираться сквозь чащу, углубляясь все дальше в лес.

Здесь царил полумрак, вверх полого уходил склон холма. Где-то совсем близко раздался смех, и Аркониэль, подняв глаза, увидел Лхел, словно плавающую в воздухе рядом с могучим дубом. Женщина улыбалась ему из длинного овала, образованного струящимся зеленым светом. Аркониэль видел качающийся вокруг нее тростник, озаренный отблесками невидимой водной поверхности. Видение было таким отчетливым, что Аркониэль мог точно сказать, где проходит граница между иллюзией и реальным окружающим его лесом, словно перед ним в воздухе висела картина в раме.

Лхел снова игриво поманила его, потом видение исчезло, как лопнувший мыльный пузырь.

Аркониэль подбежал туда, где только что видел Лхел, и ощутил покалывание — след магии. Он попытался ухватиться за него, и тут всколыхнулось давно забытое воспоминание.

Много лет назад, совсем недавно став подмастерьем волшебницы, Аркониэль столкнулся с похожим чудом. Еще не совсем проснувшись, он увидел в дальнем конце зала какого-то замка, где они с Айей ночевали, бесшумно возникшего из воздуха человека. Видение и испугало, и заинтересовало его.