Джон Райт - Туманы Эвернесса

Темпестос покрепче схватил свою волынку, но все-таки сказал:

— Ты думаешь, что можешь спустить нас с привязи, а потом опять засунуть в бутылку? И даже если так, куда ты хочешь попасть? Я могу перенести тебя только туда, где дует ветер. Хочешь попробовать? Икар был первым.

— Мы полетим в Эвернесс и, может быть, на Луну, — ответил Ворон.

— Мы не может отнести тебя в сферу Луны, мудрый Повелитель, потому что ни один ветер не дует отсюда туда.

— Не волнуйся, — по-прежнему спокойно ответил Ворон. — Я решу эту проблему, позже. А теперь мой второй приказ: Ты, Гром! Иди и обрушься на пожары Юго-запада. Потуши их. Пускай там, где ступает Суртвитнир пойдет дождь. И чтобы больше никакого снега от Бергельмира. Пускай делает холод, да, но никаких ледяных дождей и снежных бурь.

— А если они окажутся вместе, великий Повелитель? Даже я не смогу дуть так, что одновременно было и сыро и сухо.

— Замолчи! — сказал Ворон, тряхнув пальцем. — Не хочешь работать, а? Если они окажутся вместе, окутай их мокрым туманом. Холод превратит туман в лед, и нечему будет гореть, понял?

Ворон повернулся к последней фигуре.

— А для тебя у меня есть особое задание. Не смог бы ты сделать радугу на все небо? Красивую, многоцветную, веселую? Люди в городе заслужили ее.

— Твоя воля — закон для меня, о Повелитель, — ответил Князь Бури. Каким-то образом его одежда из черной стала пушисто белой, отороченной серым мехом. В руке он держал многоцветное копье. Он весело улыбнулся, электрические разряды побежали по его зубам, а нечеловеческие глаза сверкнули, как две блестящие искры.

Дождь прекратился.

Ворон влетел в Эвернесс со стороны моря, чтобы ветер не снес здания и не вырвал деревья.

Под развалинами дамбы, прямо около утесов, стояли на якоре три черных корабля: клипер и два галеона. Стоял ясный день, ни одного кэлпи не было видно. Гиганты, которых он видел в последних новостях, по-прежнему бродили по западу и среднему западу. От трех сверхъестественных созданий, которых прогнал Аполлон, не осталось и следа.

По берегу моря бросило множество вооруженных людей в черной форме и голубых шлемах. Было и несколько людей в лиловом, группа моряков с парусника расположилась на лужайке. Южное крыло чинили; поврежденные секции окружали леса.

Серые облака раздались вправо и влево, и Ворон стал спускаться к земле; штормовой ветер объявил о том, что он приближается.

С самого начала Ворон понял, что обычные люди могут видеть его, потому что немедленно послышался треск выстрелов, и в куполе парашюта появилась дыра.

Прежде чем он успел погасить в себе гнев, одна молния убила человека, который стрелял в него, другие огненные стрелы ударили по кричащей толпе.

Он приземлился среди трупов. Трава дымилась. Посражавшись с лямками парашюта, Ворон расстегнул их. Лодыжки болели.

«Хватит, успокойся», сказал он себе.

— Гром! В доме и вокруг слишком много народа. Пускай все потеряют сознание! Пускай туман и облака соберутся вокруг меня и закроют от лишних глаз. А, погоди… С кораблей идет подкрепление? Смерч! Отгони их подальше в море.

Окруженный собравшимся туманом Ворон пошел к дому. Там пришлось ударить электрическим током еще троих, и спустя десять минут все враги, находившиеся в самом особняке и вокруг, уже лежали без сознания в боковом дворике, с руками, прижатыми к шее, за исключением тех, кто попал под разряд грома во дворе.

Ворон соорудил стену из молний, которая окружила и защитила людей, а сам опять одел парашют и дал перенести себя на верхушку крутого утеса. Оттуда он внимательно осмотрел все три корабля. Один, цвет которого ему понравился, он пощадил, два других утопил, только животы тюленей остались плавать среди обломков.

Ворон приземлился на верхней палубе оставшегося корабля, и, после недолгих переговоров, принял саблю из рук сдавшегося капитана.

— Надеюсь, я все хорошо продумал, — прошептал он самому себе. — И не забуду, что могу слишком сильно полюбить это волшебное кольцо.

И приказал капитану ставить паруса и плыть на темную сторону Луны.

Над кораблем взошли незнакомые созвездия, и Ворон понял, что находится в странных водах.

Он вышел из кабины капитана и, переступая через лежащих без сознания матросов, по лестнице поднялся на палубу.

Огромный ночной горизонт; вокруг раскинулось широкое дикое море, высокие волны, скорее похожие на водяные холмы, безостановочно пробегали над черной бездной, сверкая в свете незнакомых звезд. Запах соли уменьшился, как если бы они были далеко от берега.

Даже в полутьме Ворон видел, что палуба судна завалена мусором, рядом с бухтами с канатом валяются кучи деревянных обломков и заржавленных кусков железа.

На этом корабле ничто не казалось исправным или блестящим, за исключением дыбы, которую Ворон выбросил за борт прошлым вечером.

Когда он остановился посредине палубы, кто-то, находившийся наверху, уронил мешок с мусором и потрохами. Мешок, пролетев на дюйм от головы Ворона, разбился об палубу, запачкав всю его одежду пятнами жидкого дерьма.

— О, простите, Милорд, — сказал радостный голос.

Ворон взглянул наверх: два палубных матроса — тюленьи лица, морская одежда, кружевные шейные платки — висели на вантах высоко над ним.

Оба указывали друг на друга.

— Это он, — в унисон крикнули они.

Ворон вздохнул. К сожалению, сэлки обнаружили, что способность управлять погодой напрямую зависит от его способности сдерживать себя. Ему не поздоровится, если Князья Бури обрушатся на него.

— Где штурман? — крикнул он.

Оба матроса указали в разных направлениях, один на нос, другой на корму. Потом они посмотрели друг на друга и пожали плечами.

— Может быть, он прыгнул за борт, Милорд? — предположил один.

Грохотнул гром, злой порыв ветра ударил по кораблю. Ворон глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Ветер успокоился.

Еще один голос, баритон.

— Здесь наверху, к вашим услугам, Милорд.

Ворон вскарабкался на полуют, [34] Полуют — возвышенная часть кормовой оконечности корабля или дополнительная палуба над ютом. освещенный множеством фонарей. За рулем стоял большой сэлки с человеческим лицом и деревянной ногой. В рубке, рядом с главным компасом, стояло еще двое сэлки с тюленьими лицами. На одном из них был длинный синий плащ с начищенными серебряными пуговицами, на другом — капитанский красный китель и двурогая шляпа, его длинный парик с белыми буклями сбился на сторону.

— Я штурман, Милорд — сказал тот, что носил длинный синий плащ.

— Да? А когда мы говорили в последний раз? — спросил Ворон.

Штурман сморщил нос. Он косо посмотрел на Ворона и шерстистыми пальцами погладил свои прекрасные усы.