Гарри Тёртлдав - Тьма надвигается

Он направил своего ящера по расширяющейся спирали, по-прежнему высматривая вражеских драконов, и в то же время поглядывал вниз, пытаясь обнаружить обещанное посадочное поле. Завидев, наконец, дракошню, Сабрино бросил зверя вниз, и все крыло устремилось за ним. Укротители поспешно приковали ящера к столбу.

— Мы не можем остаться без воздушного прикрытия, — встревоженно бросил Сабрино одному из укротителей. — Должны найтись хоть несколько ящеров, способных подняться в небо!

Он задумался: а так ли это — собственный его дракон устал почти до покорности, что было мерой невыразимого утомления.

— Не волнуйтесь, сударь! — Парень в защитной кожаной накидке указал на небо. Из закатного зарева выплывали на смену вышедшему из боя крылу все новые альгарвейские драконы. Укротитель рассмеялся. — Пока все идет прямо как по-писаному!

— Да не может быть… — пробормотал Сабрино.

В Шестилетнюю войну все шло не по плану — как для Альгарве, так и для ее врагов. Словно бараны на мосту, они продолжали биться лбами, пока кто-то из соперников не уступал. Но в Фортвеге альгарвейская армия творила что хотела, и теперь в Валмиере все происходило в точности как начертали генералы на штабных картах. Сабрино стало любопытно, долго ли продлится подобная идиллия и может ли она вообще тянуться долго. Впрочем, пока она не закончится, и пилот, и его страна будут в восторге.

Другой укротитель прикатил тачку, полную обрезков мяса, густо посыпанных оранжево-красным порошком: молотая киноварь, чтобы ящеры не испытывали недостатка в ртути. Вместе с мясом каждый зверь получал несколько кусков соломенно-желтой серы. Дракон Сабрино вытянул длинную чешуйчатую шею и принялся жрать. Летчик кивнул: ничего другого он и не ожидал. Если ящер отказывается от еды, то он не просто устал — он при смерти.

Сабрино поужинал и сам. Припасы для летчиков прибыли вместе с кормом для их зверей, что лишний раз свидетельствовало — все идет по плану.

— По-моему, — заметил Сабрино, попивая кислое красное вино и пытаясь разжевать кусок хлеба с ветчиной и дыней, — кауниане до сих пор не поняли, чем их так приложило.

— Выпьем за то, чтобы вы оказались правы, сударь. — Капитан Домициано поднял оловянную кружку. — На юге мы их нагнули. Теперь осталось зайти сзади и засадить до самого упора.

— Да ты плебей, Домициано, — заключил Сабрино. — Сущий плебей, должен тебе заметить.

— Спасибо на добром слове, сударь! — отозвался командир эскадрильи.

Оба расхохотались. Когда сидишь на вражеской земле и попиваешь вино, жизнь кажется прекрасной.

Следующим утром она стала еще лучше. Драконы были благословлены — или прокляты, как выражались некоторые, потому что иметь с ними дело оттого становилось только сложнее, — необыкновенной способностью восстанавливать силы. Когда Сабрино в предрассветной мгле вскарабкался в седло, его дракон был столь же туп, злобен и готов рвать на части все, что движется, — за исключением, возможно, себя — как и обычно.

Крыло Сабрино поднялось в небеса еще до восхода. Путь их лежал на юго-восток, навстречу встающему солнцу. Полковник вглядывался в светлеющее небо впереди. Вражеские ящеры будут видны на фоне зарева четкими, издалека заметными силуэтами. Но небо было чисто. Бои на земле тоже не ждали восхода. Линия фронта ясно просматривалась — ее чертили вспышки рвущихся ядер. Сабрино присвистнул, и ветер унес звук вдаль. С прошлого вечера солдаты короля Мезенцио продвинулись на много миль.

И продолжали двигаться вперед. То здесь, то там прущая напролом армада бегемотов и колонны драгун встречали препятствия: валмиерские крепости (этих было немного, ибо граница осталась далеко позади), укрепленные деревни, просто упрямые роты или даже полки. Как и днем раньше — как научились они в фортвежскую кампанию, — ударные силы обходили большую часть преград. Там, где без боя пройти было невозможно, большую часть работы брали на себя бегемотные дивизионы. Ядрометы и тяжелые жезлы позволяли им вести огонь с большой дистанции, где сами звери оставались неуязвимы для легкого пехотного вооружения валмиерцев.

Бывало, что противник продолжал сопротивление, невзирая на все усилия альгарвейских наземных сил, и тогда кристалломанты призывали помощь свыше. Драконы обрушивались с небес на вражеские позиции, засыпая их тяжелыми ядрами, и редко случалось так, что бомбардировку приходилось повторять.

Альгарвейские ящеры пикировали также и на вражеские ядрометы, что метали сгустки колдовской силы в солдат Мезенцио. Этих становилось все больше по мере того, как вражеская держава медленно — слишком медленно — осознавала масштаб угрозы. Но альгарвейская ударная группа рвалась вперед, продвигаясь почти параллельно среднему течению Соретто, в том месте, где река еще не сворачивала на северо-восток, но сильно восточнее: копье, нацеленное в самое сердце Валмиеры.

Глядя сверху на разворачивающуюся картину, отгоняя вознамерившихся испортить ее валмиерских ящеров, к исходу второго дня Сабрино уверился в том, на что сутки раньше лишь позволял себе надеяться.

— Им нас не остановить, — сказал он своему дракону, и зверь не стал спорить.

Теальдо глянул на восток, где за рекой Соретто начинались земли, с незапамятных времен принадлежавшие королевству Валмиера. Там альгарвейские драконы осыпали врага разрывными ядрами. Солдату хотелось вопить от радости всякий раз, когда вспышка знаменовала высвобождение сырой магии и над берегом вздымался столб пыли.

Сержант Панфило думал о своем.

— Пропади пропадом эти скоты панталончатые, что обрушили все мосты через реку! — рычал он. — Если б не это, мы бы уже полдороги до Приекуле одолели.

— Больше, — поддержал Теальдо. — Через Ривароли мы прошли, точно ложка касторки. Чучелки до сих пор не поняли, чем их так приложило.

Мимо пробегал капитан Галафроне — энергии у стариках хватало на двоих солдат вполовину его моложе. Услыхав, о чем болтают его подчиненные, он остановился и от души рассмеялся.

— Силы горние, парни, мы к реке вышли пару часов назад! Завтра к этому часу мы будем на том берегу. А там уже — на Приекуле! — Он примолк, обдумывая собственные слова. — Мы и правда быстро идем, а? В Шестилетнюю все иначе было, уж вы мне поверьте…

— Надеюсь только, что те сучьи дети, что наступают с севера, не доберутся до королевского дворца Ганибу первыми, — заметил Теальдо.

Галафроне рассмеялся вновь.

— Сучьи дети, что наступают с севера, — твои боевые товарищи, солдат, не забывай об этом. И у них ничего бы не вышло, если бы мы не отвлекли внимание валмиерцев на себя.

— Нечестно выходит, сударь, — пожаловался сержант Панфило. — Делаем мы не меньше — еще и тяжелей нам пришлось, — а слава вся им достанется. Нет, все-таки нечестно это!