Владимир Мясоедов - И имя мне - легион

— … как цапнет! Я компрессы прикладывал, да только толку с них нет ну ни какого! Болит и все. Одним только вином и спасаюсь, да цмеш-травой еще, — пытался мне что-то объяснить очень грязнолицый мужчина человеческой расы, щеголяющий растрепанной бородой, которую так и тянуло назвать боцманской. Кроме грязи и этой шикарной растительности на лице, особых примет у него не было, если не считать приметами дырки в роскошном кафтане, вышитом цаплями. Правда сквозь них нельзя было узнать, что грязнее, физиономия или остальное тело, потому что под внешней одеждой на моряке была еще и кольчужка, чьи редкие кольца мог видеть любой желающий. — Поможешь, а?

— Подставляй то место куда цапнула, — скомандовал я, глазами выискивая на потенциальном источнике заработка, повреждения. — Ну, чего стесняешься? Тут невинных девок нет, чтобы на тебя наброситься едва рискнешь обнажиться.

— Да если б они набрасывались, я б вообще голышом ходил, — усмехнулся капер и с готовностью взгромоздил левую ногу прямо на прилавок, оставшийся видимо от занимавшего ее ранее торговца и закатал штанину. Чуть ниже колена на ней виднелась большая припухлость с багровым кровоподтеком в центре. Следов зубов заметно не было, я бы сказал что это скорее след не от укуса, а от ужаливания. Но чего я знаю о местных тварях? Только то, что можно прочитать в учебнике, а он про разных морских гадов и ядовитых животных империи Сянь, удивительно немногослоен.

Возложение руки на пострадавшее место сопровождалось громким шипением больного, видно он испытал определенный дискомфорт, но призванный мною холод видимо быстро убрал неприятные ощущения.

— Не болит! — обрадовался моряк и попытался убрать конечность обратно.

— Куда? — возмутился я, ухватившись за немытую ступню размера этак сорок шестого. — Я еще ничего не вылечил, только обезболил!

За четыре сеанса секунд по двадцать опухоль стала заметно меньше, а в центре кроводтека показалась какая-то черная точка. Ну, я же говорил, что это не укус! Жало. За кончик его не подцепить получилось, слишком уж глубоко ушло. Вытащить причину болезни оказалось делом сложным. Очень уж капер сопротивлялся и не хотел допускать меня с прокаленным на огне ножом к своему телу. Но как гласит древняя мудрость врачей: «Хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается», а мои силовые нити порвать не так-то просто. В общем, когда они истаяли и моряк вскочил со стула, я протянул ему источник всех его проблем.

— Держи и больше не позволяй, чтобы в твоих ногах оставались кусочки каких-нибудь тварей.

— Ну что вы за народ такой, лекари! — взвопил почти протрезвевший за вермя лечения моряк. — Чуть что, сразу резать! У! Упыри!

Он замахнулся увесистым кулачищем, но тот час же вокруг Сардаса замерцал созданный мною доспех.

— С тебя монета, — зло буркнул полукровка, пробуя на остроту иллюзорное лезвие созданного мной энергетического меча. — Золотая.

— Скока?! — окончательно протрезвел капер. — Да я…да у меня…

— Ладно, ладно, — снизил расценки я, решив, что несколько задрал цену, — половина.

— Э…много! — забегал глазами моряк.

— Ну, подставляй ногу, — пожал плечами полуэльф, — воткну эту дрянь обратно и гуляй себе.

— Держи кровопивец!

Первый мой заработок за сегодня перекочевал из рук в руки. Так, подведем итоги…Ну, половину арендной платы я уже отработал, если так пойдет и дальше то за в неделю в пять рабочих дней приработок составит полторы…маловато, но что делать?

Ответ на этот вопрос пришел ко мне на следующее утро. Стоило мне прийти на рынок, как в палатку тот час же вошли трое посетителей. В одном из них я опознал своего вчерашнего пациента, два других же явно были с ним в прямом родстве. Такие же бородатые и неумытые.

— Ну и чего у вас? — спросил я после того как мы с этой троицей с минуту поиграли в гляделки.

— Ты его лечил? — грозно спросил тот из них, что выглядел несколько опрятнее, но с самой зверской рожей.

— Ну, — кивнул Сардас, в то время как я незаметно создавал вокруг его тела доспех, прикрывая светящиеся контуры иллюзией, что жрала энергии даже больше чем сама защита.

Молчание снова повисло в палатке. Блин, чего им надо-то? Претензии пришли предъявляться за вчерашнее обслуживание?

— Зуб у меня болит, — прервал, наконец, паузу этот оратор. — Кортман говорит, что ты лечишь так, что это почти не чувствуется. Вырви больной зуб, и вырасти новый.

— Вырвать могу, а на счет нового это не ко мне, — решил я, — серебряный с тебя, если согласен.

— А почему с меня взял золотой? — влез вчерашний больной. — С чего это ему настолько дешево лечишь, а?

— Ну, во-первых только половину золотого, а во-вторых, ног-то всего две, а зубов у человека аж тридцать два, так что их лечить чаще будут.

Когда это трио, причем третий, как я понял, пришел исключительно для моральной поддержки, удалилось, я швырнул вырванный энергетической нитью зуб на землю и задумался.

— Реклама — двигатель торговли, — пробормотал я, удостоверившись, что других пациентов в зоне видимости нет.

— А что такое двигатель? — влез Сардас. — Какое-то заклинание, да? А что оно делает?

— Не мешай, — попросил я, — не видишь, законы экономики вспомнить пытаюсь. Так, что я еще помню из этой отрасли? «Не подмажешь, не поедешь«…так здесь министерства здравоохранения нет, не подходит. «Спрос рождает предложение«…у меня ситуация обратная, мне как раз спрос бы не помешал…Минуточку, так ведь это двухсторонний закон, у него есть продолжение: «предложение порождает спрос»! И я, кажется, знаю, где мне стоит провести первую рекламную акцию этого мира.

— Куда мы? — спросил Сардас, после того как я вышел из палатки и зашагал по рынку.

— Туда, где в наших услугах нуждаются. В карантин.

Здание больницы продолжало производить впечатление декораций к фильму ужасов. Стоны, правда, больше не неслись, но запахи сегодня чувствовались даже снаружи, так как ветер дул с моря. Попасть к больным в общую палату труда не составило, медперсонал если и был где-то здесь, то талантливо маскировался, превосходя в искусстве быть невидимым, по японски нин-дзютсу, всех шпионов Окинавы вместе взятых.

На ближайшем к входу топчане лежал молодой парень, с загноившейся на голове раной, нанесенной, судя по всему тяжелым острым предметом, возможно мечом. Судя по всему состояния пациента было тяжелым, потому как даже днем он лежал без сознания, и лишь вздымающаяся грудь доказывала, что он еще жив.

— Встань и иди, — велел я ему и положил руку на относительно чистые волосы. Пара мух, взлетевшая с раненого, была мне ответом. Через пару минут пациент пришел в себя.

— Кто ты? — спросил он, увидев мою физиономию прямо перед своим лицом. — Смерть?