Владимир Мясоедов - И имя мне - легион

— Миазмы больных вредны для здоровья, — пожал плечами юноша, лишь немногим старше полуэльфа. — Фалгест, ученик алхимика.

— Сардас-полуэльф. Принимаю больных в своей палат…тьфу ты! Прицепилось!

— Бывает, — хохотнул алхимик, — я так, понимаю, ты тренироваться пришел? Должен сказать, получается у тебя просто фантастически, но только с ранами, у подхвативших какой-нибудь недуг ты лишь снял симптомы.

— Я знаю, — кивнул я, — поэтому и пришел. Думал для начала поговорить с врачами, но не нашел их и занялся самодеятельностью. Ты говорил, здесь есть какой-то жрец? Где он? И, кстати, а сам ты что здесь делаешь?

— К вечеру придет, вместе с могильщиком, — пожал плечами парень. — А я в этом клоповнике по требованию наставника тренировался лечить больных, которых не жалко, но ты лишил меня практики.

— Сожалею, — развел я руками. — Впрочем, думаю, сюда скоро еще пациентов завезут.

— Завезут, — кивнул алхимик. — В среднем состав больных раз в десять дней полностью обновляется.

— И как же ты следишь за лечением? — удвился я.

— Ну, кто выжил и ушел своими ногами куда-нибудь, где будет получше, чем в этой дыре, значит, тому помогло, — с пугающим цинизмом ответил мне алхимик.

Да уж. Если попаду в руки местных бесплатных докторов, то постараюсь от них хотя бы уползти. Хоть на свежем воздухе загнусь, а не в подобной клоаке.

Распрощавшись с алхимиком, дуэт из меня и полуэльфа поплелся в гостиницу. Результаты в любом случае будут лишь на следующий день. И результаты были. Я, помнится, жаловался на отсутствие пациентов? Дурак! Когда у тебя только в палатке трое, а снаружи еще штук пять пытается вломиться, это куда хуже. А уже если они пытаются настаивать на том, что я должен лечить их бесплатно…Пару раз я просто бил своих пациентов до тех пор, пока они не доставали деньги. За кого они меня принимают, а? Подумаешь, один раз, один только раз ради рекламной акции поработал за спасибо. И на тебе. Теперь каждый после лечения норовит всучить мне большую благодарность и пламенный привет, после чего смыться. Впрочем, это получалось не у многих, только у тех, кто действительно не мог заплатить, да и у них я требовал долговые расписки. С чем ко мне только не приходили…впрочем, инфицированных я сразу заворачивал назад, беременных (были и такие, причем как это ни паскудно, большинство из них пришло от этой самой беременности избавляться) тоже, а вот с остальными пытался работать. Примерно через две недели адского труда моя палатка стала чем-то вроде травматологии быстрого реагирования. В том смысле, что до нее доползали и ковыляли, а вот уходили оттуда бодрым шагом и вприпрыжку. Мое благосостояние неуклонно росло и наконец, его закономерный итог наступил. Меня обворовали.

Сардас рвался мстить и был готов сравнять с землей весь город, но вернуть монеты. Я же решил поступить проще и настоять на своем решении. Когда ко мне в очередной раз попал один из представителей местного теневого мира, я отказался закрывать его множественные раны, нанесенные, судя по всему, кинжалом.

— Не буду лечить тех, кто лишил меня денег, — сказал я дружкам раненного. — Тащите его в другое место.

— Что такой. э…наглый..э..парень — крвиенькая улыбка и быстрый взмах рукой. Дурак. И не лечится. Я что, первый раз в своей палатке с посетителями конфликтую? Силовой доспех, конечно, не стал второй кожей для полуэльфа, но в сомнительных ситуациях его плоть всегда была прикрыта энергетической броней. Руку любителя помахать кулаком с надетым на него кастетом, удерживаемую ясно видимыми нитями, выходившими из кончиков пальцев Сардаса, я демонстративно сломал в трех местах. Он сам, правда, лишился сознания от боли уже после второго перелома.

— Несите их в другое место, — бросил я оставшимся, — с теми, кто меня обворовывает, да к тому же невежлив, я дела не имею.

Унесли. Да, думаю, части клиентуры я лишился…до тех пор, пока какой-нибудь местный авторитет не решит, что вернуть мне награбленное или компенсировать его будет дешевле, чем сориться с целителем…Мда…хороший план был. Жаль только, что не сбылся, ведь уже на следующий день наш с полуэльфом дуэт впервые в жизни узнал, что такое магический поединок.

Палатка вспыхнула со всех сторон как раз тогда, когда я аккуратно примеривался импровизированным скальпелем, бывшим вообще-то гномской опасной бритвой, к бородавке на плече дородной матроны лет сорока. Семья этой самой матроны в виде мужа-крестьянина и кучи разновозрастных детишек за мной с интересом наблюдала. Я не стал их выгонять, у крестьян, а эти мои клиенты оказались именно крестьянами, маловато развлечений, пусть уж полюбуются на настоящую магию. Они и любовались. До тех пор пока стены не вспыхнули. Как меня не разорвало звуковой волной, раздавшейся из казавшегося человеческим горла матротны, я не представляю. Дети ей вторили и не сказать, чтобы тише, просто голоса были немного нежнее. Бывают, наверное, все же на свете чудеса. И по одиночке они не ходят. Вторым знаком свыше, доказывающим, что я нахожусь под покровительство небес, было то, что ни женщина, ни ее семья не затоптала меня в панике, а самостоятельно выбрались наружи и продолжили голосить уже там.

Я с сомнением поглядел на бритву в своей руке. Грозной она не выглядела. Взглянул на виднеющуюся из-под чистой одежды рукоятку тесака и, вздохнув, полез на выход, даже не дернувшись за трофейным оружием. Бритва хотя бы не ржавая. И инерцией худого подростка за собой не утащит.

Стоило мне показаться снаружи, отведя энергетической нитью полыхающий полог, как в грудь Сардаса устремился файербол. Вот только не попал. Увы и ах, но моя реакция не успевает за мои возможностями одержимого тела…но это не мешает им пользоваться. Шустро упавшего на землю и ползущего вперед, с немыслимой для человека скоростью, полуэльфа попыталось окатить пламя, но было отражено моим силовым доспехом. А я, наконец, увидел, что хотел. Ноги. Ноги, а вернее сапоги, в которых эти самые ноги и находились, были шикарными. Толстые, прочные, красные, украшенные вышивкой в виде языков пламени…а вот штаны подкачали. Не сочетались они с этими сапогами. То ли из-за цвета, то ли из-за парочки дыр…Но не сочетались. Ровно как и вся остальная одежда, потрепанная и кое-где чем-то заляпанная. Единственным предметом в облике напавшего на меня мага, который подходил к явно дорогой обуви, была большая бутыль темного стекла с витым горлышком. Почти пустая.

— Уши, — счастливому тону и обаятельной улыбке человека, обутого в эти самые сапоги, могли бы позавидовать все голливудские актеры. Лицо, правда, подкачало, особенно некрасив был большой нос, неровно сросшийся после перелома. — Какие хорошие уши! Я много таких добыл на границе, когда совет герцогов послал меня туда. Но война раз и кончилась. Обидно, да? А тут пришел, смотрю, точно такие же есть. Не дергайся, детеныш, больно не будет, я их не испорчу, только подкопчу. Да! Подкопчу.