Ула Сенкович - И придет новый день

Пока я болтала с мальчишками, из портала вышел оркский жрец и не спеша направился в нашу сторону. Его вызвали в Годрун, чтобы заключить брак между орком и женщиной из оливковой рощи, и после совершения обряда он попросил у Хондара разрешения остаться. Иметь собственного жреца было почетно для такого небольшого поселения, поэтому согласие было тут же получено, и хоть обязанностей у оркского оракула было немного, он довольно часто попадался мне на пути. В разговоры со мной не вступал, просто мозолил глаза время от времени. Скользкая личность, если честно. Вот и сейчас подошел ко мне с угодливым поклоном и сладкой улыбкой на тонких губах и молча пошаркал ногами дальше. В отличии от остальных орков, жрец был сутулым, жилистым и физически слабым. Наверное, его сила заключалась в магии, но эту сторону орка оценить я не могла.

Не знаю почему, но последнее время я ничем серьезным не занималась. Все время хотелось спать. Я почти не покидала своей комнаты, в лучшем случае выбиралась перед закатом куда-нибудь на скалы, чтобы погреться на разогретых за день камнях. Иногда состояние апатии отпускало меня, мне удалось даже в один из таких дней душевного подъема съездить к Хондару на рудник, хотелось посмотреть, что он придумал для выплавки белого золота. Зрелище эффектное и невероятно скучное одновременно. Для этого процесса требовались всего три слажено работающих орка. И несколько мастеров им на смену. Все-таки магический запас был у каждого индивидуален. Не знаю даже, что бы сказали вспыльчивые воины, предложи им кто-нибудь полгода назад использовать огненные шары для расплавления породы. А теперь прошло за милую душу. Работа необыкновенно хорошо оплачивалась, а сила только прибывала. Что уж говорить о звонкой монете, которая из разряда мечтаний перешла внезапно в повседневную бытовую мелочь. К тому же в городе стали появляться любопытные туристки, поэтому деньги требовались всем в срочном порядке. Установилась очередность работ, по старой привычке коррективы в список вносились силовым путем. Но поскольку бои здесь служили не только для выяснения отношений, но еще развлекали публику и помогали заработать, народное развлечение стало почти каждодневным. Тем более, что до летального исхода дело не доходило. Да и Хондара больше никто вызывать не решался. Его воины стали настолько сильны, что за милую душу расправлялись с желающими помериться силой и без своего предводителя.

У портала выставили теперь круглосуточное дежурство, не в целях охраны, а для наведения порядка. Многие новички не знали куда идти, а часть местных возвращалась домой в сильном подпитии, так что некоторых нужно было выдергивать из портала, чтобы они не растеряли свои конечности во время пространственного броска. Оказывается, пьяным было категорически запрещено пользоваться магией для перехода. Были случаи, когда нарушители бесследно исчезали, хотя может быть, это всего лишь легенды. Со стороны Годруна такие шутники тщательно отсеивались, но остановить своих, пробирающихся домой после буйной попойки возможности не было, поэтому ночные дежурства у портала служили в качестве сверхурочных работ и имели двойную оплату за вредность. Попробуй верни домой разошедшегося гуляку, который одной рукой норовит заехать кому-нибудь в ухо по одну сторону портала, а вторую уже приготовил, чтобы отстреливаться от примерещившегося ему дракона на встречающей стороне. Шум в городе стоял такой, что заснуть можно было только заткнув чем-нибудь уши. Хитроумные орки использовали для таких целей звуковую завесу, магически бездарные, типа меня, должны были или молча страдать или переезжать в более отдаленные пещеры.

Центральная площадь Годруна теперь не умолкала ни на минуту. Днем ее занимали торговцы с выложенным на лотках товарами, вечером собирались все бездельники и любители почесать языками. Повод, о чем поговорить, теперь всегда находился. Еще нужно было успеть со всеми перезнакомиться, поссориться, выпить за примирение, устроить драку (победителю вполне мог достаться трофей в виде восхищенной красавицы) и избежать ареста за нарушение общественного порядка. Напиваться и буянить властями не поощрялось. Кому неймется, милости просим, принять участие в поединке на специально отведенном для этого месте. Особенно буйных запирали, пока не придут в себя. Довольно опасное занятие, потому что распоясавшийся орк обычно вырывался, применяя все свои способности. Как люди исхитрялись в таких условиях не попадать под горячую руку, даже и не берусь объяснить. Наиболее сообразительные прятались, где могли, зазевавшиеся искали защиты у орков, даже малолетний оркский ребенок закрывал себя в такой ситуации щитом, так что если стать ему за спину, можно было уберечься от случайного попадания. Слабонервные вечером носа наружу не казали. Одним словом, в Годруне теперь было оживленно и весело.

Не могу сказать, сколько времени я спала. Я почти не отличала день от ночи, мне было спокойно и хорошо. Я не видела снов, одно непрерывное забытье и какое-то отупение. Пару раз молочная пелена перед глазами разрывалась странными видениями, мелькали какие-то лица, я даже слышала голоса, но смысла слов не понимала. Меня пытались напоить чем-то, но ни чувство голода, ни жажды для меня больше не существовало. Я узнавала иногда Хондара, видеть его было странно рядом со мной. Но ни каких эмоций его присутствие у меня не вызывало. Просто открывала глаза, голос внутри меня говорил: "Хондар!", и образ растворялся в дымке. Наконец лицо надо мной никуда не исчезло. Я действительно видела Хондара, и он был вполне реален. Моя голова лежала на его плече, он нес меня на руках куда-то, своего тела я почти не чувствовала, только мысли наконец-то прояснились. Мне было тепло и спокойно. Заснуть мне не дали. Хондар вырвал меня из забытья, его глаза были единственной причиной, почему я оставалась в сознании. "Что-то случилось наверное. Почему он меня держит? Мне же больно!" Наверное, я что-то сказала. Голос мне словно не принадлежал, но все-таки я могла говорить. И даже оказалась способной слышать звуки:

— Что со мной? Почему ты на меня так смотришь?

— Ты умираешь. Я больше не могу тебя удерживать. Из тебя вытекает жизнь, никто не знает почему.

— Мне не зачем умирать. Ты ошибаешься.

Вместо ответа Хондар поднес к моим глазам обруч с камнем, который с первого дня в Годруне был на моей шее.

— Почему камень серый?

— Из него ушла энергия. Это камень жизни, чем ярче горит, тем больше сил у того, кто его носит. В твоем больше нет огня, ты жива только потому, что я тебя удерживаю здесь. Если я засну, ты уйдешь насовсем. Поэтому я решил тебя отпустить.

— И я умру?