Сергей Синякин - Журнал «Если» №10 2010

Иначе обстоит дело в фантастическом триллере «Дежа вю». В результате расследования взрыва парома, унесшего жизни более пятисот человек, агент бюро по контролю за оборотом алкоголя, табака и огнестрельного оружия Даг Карлин узнает о секретном проекте «Белоснежка». Агенту объясняют, что в ходе эксперимента территорию, где произошел теракт, всеми возможными способами сканировали семь спутников слежения — «семь гномов». На основе их данных компьютер формирует комплексную картину, позволяющую увидеть и услышать все, что происходит в любом месте сканируемого участка, даже в закрытых помещениях. Однако расчет очень сложен, он занимает более четырех дней, а его результат из-за большого объема невозможно сохранить. Поэтому местность можно изучать лишь в реальном времени. Для этого-то и понадобился Даг: он как эксперт должен сказать, куда надо смотреть, чтобы выявить террористов. Агент не удовлетворяется подобным объяснением и выясняет, что изображение, создаваемое «Белоснежкой», вовсе не компьютерная модель, а реальное прошлое. Более того, прошлое можно не только увидеть, но и отправиться в него. Что Карлин и делает, ценой своей жизни предотвращая гибель многих сотен людей.

«Зритель любит детективные фильмы», — говорилось в старой советской кинокомедии. Жанровая принадлежность кассовых кинохитов последнего времени позволяет утверждать, что фантастику зритель любит не меньше. А значит, фантастические детективы просто обречены на успех. И не в последнюю очередь этот успех обеспечивает демонстрация разнообразных технических и магических чудес, позволяющих свершиться главному чуду — торжеству справедливости.

Сергей ЦВЕТКОВ

— И с чего это ты опять отправляешься стрелять, Эндрю? — рассердилась Уилемина. — Это уже третий раз за неделю. Ты обещал мне осеннюю прогулку. Листья на деревьях просто великолепны.

— Ты получишь свою осеннюю прогулку, дорогая, — ответил Эндрю, набивая карманы патронами для дробовика. Патроны, которые выдавал стрелковый клуб, ему не нравились. — Но сначала я хочу пострелять по мишеням. Эта новая машина, которая подбрасывает мешки с перьями, просто чудо. Ее обслуживают слуги полковника и при этом вечно трясутся от страха. Ужасно боятся выстрелов. Хотя и мешки, и дробь летят в другую сторону.

Уилемина стояла в передней, у овального зеркала в серебряной оправе: поправляла чокер [2] Ожерелье в виде тесно прилегающего высокого воротника. (Здесь и далее прим. перев.) из слоновой кости и приглаживала уложенные роскошной копной рыжевато-каштановые волосы. В свете газового рожка ее лицо казалось более хмурым, чем обычно, и Эндрю подумал, что последнее время слишком часто видит это замкнутое выражение.

«Стоит чему-то прорасти во мне, — решил он, — и она станет неуправляемой».

Что за странная мысль! Она родилась внезапно, непонятно откуда. Оформилась в слова. А ведь он редко думал словами.

Но, сунув под мышку дробовик, он вдруг сообразил, что это далеко не первый случай за последние несколько недель.

— Семь лет ничем не омраченного брака — и внезапно ты возжаждал крови, — неожиданно выпалила Уилемина ему в спину, когда он уже приблизился к двери с окошечком из свинцового стекла, через которое пыльный солнечный свет позднего дня выглядел голубоватым. Что-то жалобное, встревоженное слышалось в ее голосе. И это беспокойство сейчас прорвалось.

— Ты банковский служащий. Не охотник. Ты всегда был в форме, но вся эта беготня на рассвете, суета и пыхтение… сначала метание копья… теперь стрельба. Охота на фазанов. И все это, как только тебе исполнилось тридцать. Последствия переломного возраста? Некоторые настолько не уверены в себе…

— Всего лишь хобби, моя милая-дорогая, — ответил он, выскакивая из передней, прежде чем она продолжила свои разглагольствования. Как будто он сам понимает — почему.

Эндрю вдохнул пряный запах листьев, нападавших с высоких благородных вязов, и ощутил нарастающее возбуждение, абсолютную свободу, которые, казалось, несли его по деревянному тротуару, мимо мрачных домов.

Он добрался до угла и остановился, не зная, что делать дальше. Слева катились конки, влекомые лошадиными упряжками. Они доставят его в клуб, где можно пострелять по мишеням. Справа…

Именно в этот момент Эндрю понял, что вовсе не хочет в клуб.

И направляется в противоположную сторону. К югу, в маленькую рощу. Он почти сознавал почему. Не совсем, конечно…

Он появится. Игра началась.

Опять! Опять в голове звенят эти слова! Иногда казалось, что это его собственные. Его утверждения, возникавшие из глубины того, что называлось душой Эндрю.

Он переломил двустволку и сунул туда два патрона. И определенно заметил, как старик Уорстер неодобрительно наблюдает за ним с крыльца.

Пропади он пропадом, этот Уорстер!

От бурлящей в нем легкости, бьющей через край радости хотелось развернуться на каблуках и выпалить в крыльцо, разнести в осколки аляповатое дверное окошечко в форме павлина.

«Прости, Уорстер, павлин — тоже добыча для охотника. Ха-ха».

Нет, не стоит. Боеприпасы ему понадобятся.

Он продолжал шагать, держа наготове ружье, заряженное дробью двенадцатого калибра; спешил к концу дороги, откуда тропинка вела к полосе шириной в четверть мили, обсаженной вязами и кленами. Недавно, гуляя здесь, он видел стайку светловолосых мальчишек, игравших в «войну между штатами». И это зрелище задело в нем какую-то струнку.

Он углубился в рощу шагов на пятьдесят и успел увидеть блеснувшие между деревьями серо-голубые воды Джамайки-Бэй, когда в ствол стоявшего впереди клена ударилась пуля.

Как всегда, слишком скоро, с усмешкой подумал Эндрю, скорчившись за деревом, вполне для тебя типично. Выдаешь свои позиции?

Как всегда? Но прежде в него никогда не стреляли. И кто же палит по нему сейчас?

Противник.

Он слегка подался вперед, осмотрел свежую желтую царапину в том месте, где пуля срезала темно-зеленую кору молодого клена, высотой футов в шесть. Рост Эндрю. Пуля прилетела с юго-запада.

Эндрю попятился, выпрямился, развернулся и с колотящимся от первобытного восторга сердцем помчался на северо-восток, виляя между деревьями и стараясь обойти Противника с фланга.

Обойти… кого?

Противник. Как всегда…

И тут его собственная личность вернулась, взорвавшись фонтаном наподобие гейзера, промыв мозги и унося с собой трусливого мямлю Эндрю Чапама, мелкого служащего мелкого банка. Теперь он был тем, кого звали Анимус. Таково игровое имя его истинного «я». И он не чувствовал ни малейших колебаний. Ни капли сожаления о том, что расстался с Эндрю. За прошедшие века он успел побыть многими людьми, но все они были жалкими набросками в сравнении с его истинной личностью.