Наталья Цепкова - Точка отправления

— Вам пора, — сказала Благиня, — ждут только вас.

— Спасибо за гостеприимство.

И Наташа и Видеор забрались на палубу. Работа на судне закипела: одни отвязывали кант, другие взялись за весла, третьи поднимали паруса. И только Дран невозмутимо стоял и смотрел вперед.

Судно качнулось и медленно поплыло по водной глади. Озерные юноши прекрасно знали все пороги и коряги, поэтому судно шло ровно.

Наташа и Видеор стояли на корме. Вот уже скоро близится развязка их похода. Каждый испытывал трепет, и то новое чувство, которое заставляло сердце колотиться быстрее и еще больше верить и надеяться на лучшее.

Молнезар поднимался по лестнице. Сейчас его не касалась суета и шум на первом этаже, как бы он не хотел вмешаться. Сейчас он должен выполнить то, что пообещал вместе с Наташей и Видеором: отвезти маленькую изгнанницу в Ветроград. Как он жалел о своих словах, и как ругал себя, что он не рядом с Наташей.

"На все воля богов" — успокаивал себя Молнезар. Альв прикрыл за собой дверь и подошел к кровати. Произнеся странные слова, резко распахнул плащ. На кровать упала девочка сжавшаяся в комок. Ича быстро встала на четвереньки и отползла в дальний угол. Натянув до самого носа одеяло, она смотрела на альва большими испуганными глазами. Девочка привыкла к постоянным оскорблениям, толчкам, побоям. Когда она появилась на свет ее мать уже ушла из дома и скиталась в лесах Лукоморья. Ича выросла в лесу, и любила его, мечтая снова оказаться там. Города пугали: каменными домами и мостовыми, шумными пивными или праздничными уличными гуляньями. Ича считала себя лесным жителем, хоть и по мировоззрению, своего рода девочка не знала, как не знала и ее мать.

Туга родилась в неволе. Богатый альв выкупил ее свободу и поселил в Ветрограде, там она встретила и Добровита — добряка и трудягу, который обогрел ее, показал другой мир без угроз и унижений. Они жили как будто одна семья. Но в одно утро Туга решила уйти. Как объяснила: в поисках своего рода. Но для чего Добровит не знал. Также как и то, что через несколько месяцев у Туги родилась дочка. Чьи синие добрые глаза, были копией папы. Туга часто в них гляделась, когда хотела вспомнить счастливое время в Ветрограде.

Ича ничего этого не знала и поэтому ее пугали новые имена и новые знакомые. Она настораживающее поглядывала на альва. Девочка привыкла, что помощи ждать не откуда, а тут появились эти трое и вот она сидит в теплой постели. Она даже не ощущала голода из-за навалившихся новых впечатлений, хотя там, на помосте, ужасно сводило живот, аж, до тошноты.

— Ты что-нибудь хочешь? — спросил Молнезар, снимая плащ и отстегивая шпагу.

Он пытался придать голосу мягкости, но не смог избавиться от тяжелых ноток. Да и во всей его позе чувствовалось напряжение, и нежелание заниматься изгнанницей. Как он, королевская кровь, мог до такого опуститься. Но слово данное на площади сковывало его по рукам и ногам.

Ича помотала головой.

— И все же тебе нужна одежда, да и перекусить не помешало бы. Завтра с утра нас ждет длинный путь, и я не обещаю тебе еды в пути

бледное осунувшееся личико Ичи выглядывало из-под одеяла. Она моргала, но боялась что-то произнести.

— Не бойся, — успокаивал Молнезар, как мог, — я тебе не причиню зла. Тааак. А из чего же тебе сделать платье?

На глаза ему попалась лишь простыня.

— Иди-ка сюда. Иди, иди не бойся.

Осторожно Ича выдралась из своего укрытия и встала на постели. Ее очень смущало, что она голая перед незнакомцем, но делать было не чего. И краснея, она стояла не шевелясь. Альв обматал девочку простыней и завезал два узла на плечах, и один сбоку на талии.

— Ну вот. Ты одета. Теперь надо договориться о еде.

Немного осмелев Ича кивнула и переминаясь с ноги на ногу спросила:

— Мы едем в Ветроград?

От страха ее голос больше напоминал писк птички.

— Да. Мы дали слово твоей маме.

— Но мы никогда не жили в Ветрограде, — неожиданно сказала Ича. В ее маленькой головке не умещались те события, которые с ней случились, и поэтому ей хотелось поговорить, рассказать то что она знает, чтобы ей помогли во всем разобраться.

Молнезар удивленно посмотрел на девочку, и даже отложил маленький мешочек, где были успокоительные благовония.

— Мы жили в Лукоморье.

— Всегда?

— Не знаю. Но я родилась в том лесу. А мама мне не рассказывала, где жила раньше, до моего рождения.

— Ну, вот, наверное, в Ветроградето и жила.

— Тогда почему мы стали жить в Бочагах, а не поехали в этот город?

Альв был удивлен железной логикой маленькой девочки. Но сама она вряд ли осознавала серьезность своих вопросов. Ей было страшно, и это понимал Молнезар и подсел к девочке на кровать. Он сделал попытку ее обнять, но та отшатнулась от него будто это он изгнанник, а не она. Тогда альв сложил руку на коленях и добавил:

— Я уверен, все будет хорошо, Добровит хороший горожанин, ведь его имя означает побеждающий добродетелью.

Ича кивнула, но продолжала смотреть на своего спасителя с опаской.

— У твоей мамы были причины туда не возвращаться, но сейчас ты едешь в самый прекрасный город в Светлокрае, — продолжал Молнезар.

— Даже лучше Светлограда?

— Лучше. Этот город не знает себе равных. Там растут цветы, чей аромат дурманит, там бьют источники, восхищающие своей чистотой, там поют дивные птицы, чей сладкий голос заставляет забыть обо всем. Он чудесен и там нет зла.

Молнезар вспомнил так живо родные места, и так защемило сердце, что он сглотнул подступившую обиду. Если бы не этот поход, сейчас был он дома и занимался бы привычными вещами.

— И там живут добрые альвы?

Молнезар улыбнулся и кивнул. Отчего Ича расплылась в детской беззубой улыбке. А глаза засветились: ей всегда хотелось жить серди альвов.

Молнезар не мог отвести глаз от такой детской радости, и тогда она залилась звонким смехом. Глядя на нее альв тоже улыбнулся, а потом громко засмеялся. Он и сам не понимал над чем смеется, но смеялся от души. Повалившись на бок, Молнезар смотрел в потолок и еще продолжал улыбаться, когда в дверь постучали.

— Простите, у вас все в порядке?

— Да, все! — воскликнул альв, и кинулся прятать девочку.

Дверь была открыла, и Судор приоткрыл дверцу.

— Я хотел узнать на счет…, - начал было Судор, но тут же замолчал и застыл в дверях.

Молнезар стоял около кровати с одеялом в руках, а на кровати, переминаясь с ноги на ногу стояла худенькая девочка, обмотанная простыней, с большими испуганными оленьими глазами.

— О Макошь, помоги, рассуди, — запричитал Судор и обмяк, сполз по стенке на пол, — что же будет? Что же со мной будет?

Молнезар быстро метнулся к двери и закрыл ее на засов, затащив хозяина внутрь комнаты. Он уже пожалел, что не закрыл дверь, но там откуда он родом, двери не закрывают и рады любым гостям. Да и не до этого было.