Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга первая

— Прекрати! — рявкнула я на него, Эж послушно остановился, чтобы тут же начать заново.

Взвыла сирена, предупреждая о том, что внешний шлюз открылся, все заметно подобрались. Никто даже не пытался удалить посторонних. Двери внутреннего шлюза тяжело разъехались, впуская полицейский транспорт. Двигатели еще не успели выключиться, как люк распахнулся. Не дожидаясь пока полностью опустится трап, я запрыгнула в транспорт. В ярко освещенном салоне на полу сидел Ник, придерживая на коленях голову Влада. Капитан прижимал марлевый тампон к его груди, тампон намок от крови, всюду были разбросаны такие же. Влад был без сознания и дышал с трудом, от каждого вздоха из горла его вырывался хрип. Мальчик мой, как же ты…

— Инго, щит, быстро! Свяжись с нашими, нужна операционная срочно! Вызывайте Геннадия Васильевича!

Защитный воротник, осторожно уложить на щит. Зрачки реагируют. Простучать грудь. Звук, как по пустой коробке. Какого черта никто не закрыл рану!? Убью! Всех убью! Герметичную повязку на рану. Быстрее! Игла, нет, это не подойдет, тонкая, ага, вот она!

— Аня, что у тебя? — Наташка возилась с обезболиванием и капельницей.

— Клапанный пневматорокс!

Второе межреберье, прокол. Тихое шипение выходящего воздуха. Давай, родной, дыши. Вот так! Умница ты моя! Лицо порозовело, и парень задышал более ровно.

— Все, увозим!

Инго и Эжен вынесли Влада, Никита даже не шевельнулся, он сидел, закрыв глаза опершись спиной о переборку. Я встряхнула его, посветила фонариком в глаза, капитан недовольно дернулся.

— Ты ранен?

— Нет. Нормально. Я посижу немного…

— Ань, иди, я останусь, — Эжен подтолкнул меня к выходу.

В отделении нас уже ждали. Пациента принимал сам зав отделением. Я рванулась мыться, но меня вытолкали взашей. Геннадий Васильевич и близко не желал подпускать меня к операционной, не говоря о том, чтоб участвовать.

— Но, я же… — растерялась я.

— Анна Дмитриевна, вам сюда нельзя, — твердо сказал главный хирург.

— Но как же… — попыталась я сопротивляться.

— Нет.

— Разрешите, пожалуйста! Я подержу…

— Никаких подержу! Чтоб я этой ереси даже не слышал. Инго, выведи ее, — приказал он.

Инго мягко взял меня под локоть и повел из оперблока.

— Пойдемте, Анна Дмитриевна, — уговаривал он, — он в хороших руках, там Наташа, Гена, все будет хорошо, вам сразу же сообщат, как только закончат.

Я оглянулась и увидела, как Влада, накрытого простыней, ввозят в операционную и дверь оперблока с лязгом захлопнулась. Инго передал меня из рук в руки подоспевшему генералу. Папа всунул мне в руки чашку с кофе и усадил на стул около двойных дверей. Ко мне подошел Никита.

— Аня, прости — не уберег, я…

— Почему вы были без бронежилетов? — накинулась я на него.

— Ну, кто же знал, что у нее будет пистолет?

— Ты должен был знать! — рявкнула я, — Ладно он, молодой дурак, но ты то, ты не первый день работаешь!

— Ань, он меня собой закрыл, — пробормотал Никита, — если бы не он, я не знаю.

У Никиты был совершенно несчастный вид, похоже, ему не лучше чем мне, а если учесть, что он недавно пережил, то гораздо хуже.

— Извини, что накричала, — я ободряюще положила руку на его плечо, устыдившись своей резкости, — Просто я сейчас должна быть в операционной, а не в коридоре сидеть. — Я потерла лицо руками, — Ты-то сам как, не задело?

— Нет, у меня все в порядке, это я должен был быть на его месте, — сокрушался Ник.

— Никто не должен был оказаться на его месте, — резко оборвал его генерал, подходя к нам, — завтра положишь рапорт о случившемся мне на стол и возьмешь пару дней выходных, тебе нужно придти в себя. В таком состоянии я тебя к работе не допущу!

— Слушаюсь, — со вздохом проговорил Никита, прекрасно зная, что спорить с начальством бесполезно.

— Вот и хорошо, — пробурчал папаня, — мне не нужны сотрудники с пошатнувшейся психикой. А сейчас домой прими душ, вылакай стакан водки и выспись хорошенько.

— Нет, — Никита мотнул головой, — я здесь побуду.

— Черт с тобой, — согласился папа, понимая, что Никиту сейчас отсюда никакими силами не выгонишь.

— Расскажи, как все было, — попросила я, когда папа пошел терзать наш медперсонал расспросами.

Время тянулось медленно, словно огромная ленивая улитка, ползущая по стеклу, складываясь в минуты, а затем в часы. Из операционной никто не выходил. Мне удалось уговорить Никиту отправиться домой, толку от совместного сидения под операционной не было, но он согласился уйти, только когда я пообещала сообщить, как только будет хоть что-то известно. Я металась перед дверью как загнанный зверь, теперь я понимаю, что чувствуют родственники, оставаясь за закрытой дверью. Господи! Ну почему же так долго!? Я приникла к узкому окошку, всматриваясь в пустой коридор по ту сторону двери. Боже, пусть он выживет, я прошу тебя! Я не так часто у тебя что-то прошу, но пусть он выживет! Я посажу его на цепь! Я больше его не выпущу из комнаты, и пусть он обижается. Обиженный, но живой, мать его, живой! Боже…

— Аня, — ко мне спешил Инго, — они закончили, Наташа просила передать, что его сейчас отправят в реанимацию.

— Спасибо, — я закрыла глаза и тяжело опустилась на стул, ноги почему-то стали ватными.

— Вам плохо? — заволновался он, — Может позвать кого?

— Не надо, Инго, — слабо улыбнулась я, — мне уже хорошо, я сейчас посижу минутку и пойду.

Наташка встретила меня у дверей в реанимацию. Она стянула с головы колпачок и взъерошила волосы.

— Всегда не любила эти колпаки, после них голова болит, — пожаловалась она, и добавила без перехода, — его сейчас привезут. Ну и подкинул он нам работки.

— Что там было?

— Пошли, покажу, — мы прошли с ней в полутемную комнату, она включила компьютер, пощелкала кнопки, вызывая нужный файл.

— Вот смотри, пуля прошла вот здесь, — доктор ткнула пальцем в монитор, на котором высвечивался схематический скелет, — ударилась о ребра, пробила легкое и застряла в позвоночнике.

— Парню крупно повезло, — пробормотала я, внимательно разглядывая схему со всех сторон, — не зацепись за ребра, а пройди с начальной скоростью, то собирать было бы уже нечего. Что с позвоночником?

— Собрали, — отчиталась Ната и никаких прогнозов. Все правильно. — Была массовая кровопотеря, восполнили.

— Остановка?

— Да, но запустился почти сразу. Как же с вами врачами тяжело, — посетовала подруга, — все-то вы знаете! Вопросы задаете. Пошли, его уже, наверное, привезли.

Небольшая одноместная палата, напичканная точнейшей аппаратурой, приглушенный свет, едва слышный шорох аппарата искусственного дыхания, противный и такой желанный писк водителя ритма, вычерчивающий кривую диаграмму работы сердца. На высокой больничной кровати лежал обнаженный Влад, опутанный проводами и шлангами. Видно его только что привезли, операционный балахон сняли, а накрыть его хотя бы простынкой никто не потрудился. Горло перехватило, а глаза налились тяжелыми каплями. Ну, и где ваш профессиональный цинизм, а, доктор? А нет никакого цинизма! Я с силой оттерла глаза и, открыв стенной шкаф, занялась его содержимым. Вытащив простынку, укрыла парня, оставив снаружи только лицо. Сейчас он начнет выходить из наркоза и ему будет холодно.