Виктор Кувшинов - Пограничник

Следующий раз Влад обнаружил себя в какой-то бане, похожей на большую бочку. Он лежал совершенно голый на дощатом полу в тесном округлом помещении. Но, поскольку вокруг было тепло и сыро, он не мерз и чувствовал бы себя вполне комфортно, если бы не отлежал бок.

Поняв, что ему ничего не угрожает, Влад, попытался встать, и это с легкостью удалось. В слабом свете, струящимся из маленького окошка под потолком, он осмотрел себя и не заметил каких-либо отличий от своих реальных телес. Поскольку больше делать было нечего, «новорожденный» обошел тесное помещение по кругу, внимательно осматривая стену. Несмотря на плохое освещение, он нашел дверь, почти незаметную на фоне стены. Толкнув ее, Влад понял, что заперт, и стал стучать, чтобы хоть как-то привлечь внимание с той стороны. Он не был идиотом и понимал, что там не обязательно есть хоть кто-нибудь, как и вообще, есть ли та сторона. Понимал он и то, что необязательно его там ждут — не дождутся, а может и ждут только для того чтобы, к примеру, съесть. Но, в любом случае, надо было что-то делать, а что делать совершенно голым, запертым в бане, кроме как стучать в дверь? Вот он и стучал.

Достучался-таки. Снаружи что-то громыхнуло, и дверь распахнулась, впуская свежий прохладный воздух и свет. В дверях показался здоровенный бородатый мужичище, так что Влад, на всякий случай, приготовился к драке, но дядька радостно улыбнулся и пробасил:

— Добро пожаловать в Пограничье, молодой человек! Меня зовут Николай, я местный повитух!

— Кто, кто? — не понял Влад.

— Ну, повитуха мужского рода. Принимаю «новорожденных» мужиков, появляющихся в этом родильном отделении. Так что прошу, если не любить, так жаловать! А как тебя звать-величать будет?

— Влад.

— Вот и ладушки! Сейчас тебе одежку выдадим, а ты пока пройди вон туда, ковшиком из бочки теплой воды зачерпни и окатись — вспотел, поди, пока тут сидел, — объясняя, Николай указывал куда-то в сторону.

Влад послушно вышел из «бочки» и понял, что находится в классической деревенской бане с полками, и чанами для воды. Одна такая посудина стояла на беленой печи, и, как догадался Влад, была с теплой водой. По-пути он разглядел своего «повитуха». Ни деревенская одежда, ни простое лицо с носом-картошкой и густой бородой не могли скрыть умного и внимательного взгляда. По старой привычке наблюдать за людьми, Влад сразу понял, что этот мужик весьма непростой, но в то же время и незлой, что было важно. Сразу наживать в новом месте умных врагов как-то не хотелось.

Пока «новорожденный» ополаскивался с деревянного ковша, Николай подоспел со стопкой белья и полотенцем.

— Вот, одевайся! — сказал он, положив все на деревянную лавку. — А я тебя в комнате подожду — заодно подсуечусь с ужином.

Гость только успел сказать «спасибо» вслед выходящему хозяину. Не затягивая время, вытерся и оделся в такую же нехитрую одежду, что была и на Николае. Наверно Влад у него был далеко не первый «новорожденный». Иначе, откуда он мог догадаться, что гостя начнет мучить голод?

Когда Влад вышел из банно-родильного отделения, то оказался в коридорчике, который привел его в большую и светлую комнату. Там уже суетились повитух и какая-то женщина. Заметив вошедшего гостя, Николай одобрительно воскликнул:

— Заходи! Знакомься — это моя жена, Мерви.

Влад ответил приветствием, про себя удивившись странному имени. Пускай называются, как угодно, лишь бы только этим ограничивались странности этого мира. Тем более, несмотря на необычное имя, хозяйка оказалась приветливой и словоохотливой, сразу пустившись в объяснения, что она тоже повитуха и принимает женщин. На пару с Николаем они как бы состояли на добровольной службе в этом мире.

«Новорожденный» быстро оказался за хлебосольным столом, а хозяйка захватила инициативу в беседе, с удовольствием рассказывая о здешних порядках. Оказалось, что повитухи принимают в среднем по одному-два человека в день, и работа была бы хлопотной, если бы не особый статус. Никто не осмеливался нарушать покой их жизни. Но мало этого, они были на полном довольствии у местного князя и под покровительством инквизиции.

Услышав об инквизиции, Влад обеспокоился, но Николай поспешил заверить, что без монахов здесь никак не обойтись, так как они охраняют людей от всякой нечисти, прущей из-за барьера. Перехватив инициативу, бородач продолжил рассказ о здешнем мире, пока хозяйка следила, чтобы у гостя не было пусто ни на тарелке, ни в глиняной кружке. Прихлебывая из которой, Влад приятно удивлялся наличию хорошего вина в доме.

Пограничье оказалось странным миром. Известная повитухам местность лежала длинной полосой между двух границ — может, от этого и происходило название мира. Но только с одной стороны граница была четкая. Рядом именно с ней и находилось «родильное отделение», причем, не только это — таких заведений было еще несколько, но располагались они далеко друг от друга, и связи между коллегами не было. Пределом миру с этой стороны служил ровный и бесконечный берег столь же безграничного моря. Другой стороны у моря не было. Хотя, может и была, но никто этого проверить не мог из-за странной особенности: довольно обычный у берегов ветер совершенно стихал через несколько десятков километров и парусные суда не могли двигаться дальше. На весельных лоханках далеко не уплывешь, а сколько-нибудь развитой техники в этом мире не знали или знать не хотели.

У этой морской границы была самая безопасная для людей и поэтому самая заселенная зона. По морю осуществлялись перевозки товаров, вдоль берегов протянулись дороги, в общем, жизнь кипела, по крайней мере, если судить по средневековым стандартам. Владу предстояло внедриться в эту жизнь с несколькими медными монетами, которые ему выдадут повитухи, когда завтра он покинет их дом.

Но вот с другой, дальней границей были проблемы: она не располагалась в конкретном месте, и основным определением для нее было то, что простому человеку нельзя было ее пересекать, если он, конечно, не собирался расстаться с жизнью особо экзотическим способом. Удаленную на север границу называли барьером, и, по скудным сведениям, за ней были весьма странные места, которые назывались Серыми Пустошами. При этих словах Николая, Владу стоило большого труда продолжать жевать тушеную капусту с прежним сосредоточенным видом. Однако это ему удалось, а про себя он решил пока не болтать лишнего о своих совсем не человеческих намерениях пойти не только за барьер, а даже за серые пустоши.

А Николай тем временем «успокоил» озабоченного гостя известием, что барьер находится далеко и поэтому не страшен. До тех мест располагались степная и лесная полосы, переходящие в холмистую местность и даже местами в горы. Все это пространство было населено людьми, чем ближе к барьеру — тем более смелыми и даже отчаянными.