Марина Ефиминюк - Магические узы

− Два…

Он взвел курок, и оружие заходило в моих уставших руках. Меня лихорадило, фигура брата расплылась, ее поглотила мгла, заливавшая пустую подворотню. Сердце грохотало в ушах, и я не расслышала шагов за спиной. Только вдруг увидела, как Богдан медленно менялся в лице, и в нем за короткое мгновение отразилась целая гамма чувств от недоумения до потря-сения.

Мои ледяные окостеневшие пальчики, перепачканные бурой кровью, накрыла большая горячая ладонь.

− Давай сюда, − произнес над макушкой Ратмир и осторожно привлек меня к себе. От облегчения у меня подогнулись колени, я выпустила самострел, резко разжав пальцы, и поры-висто уткнулась в грудь Ратмира. Меня охватывало нестерпимое желание спрятаться от оцепе-нелого старшего брата, моментально осознавшего, какую чудовищную ошибку он совершил.

− Ты в порядке? − мягко спросил Ратмир, вероятно опасавшийся немедленной истерики. Я мелко закивала и действительно шмыгнула носом.

− Что происходит? − заморожено выдавил из себя Богдан.

− Это я у тебя хотел узнать, − вкрадчиво отозвался Ветров старший, − опусти оружие, герой. В этом дворе лежит расстрелянный Стриж, поэтому отойди с дороги.

Повисло напряженное молчание, кажется, воздух трещал над нашими головами.

− Птаха, − рука Ратмира погладила мои волосы, очень ласково и заботливо, − иди-ка в автокар. Нам здесь нужно кое-что обсудить.

− А Стриж? − пробормотала я, не в силах расцепить пальцы, сжавшие в кулаки свитер мужчины.

− Иди в автокар, − повторил Ратмир, бережно едва-едва отстраняя меня, и я послуша-лась. Только развернулась к Богдану, чтобы бросить последний уничижительный взгляд. Брат дернулся, как от пощечины, и бессильно уронил руку с самострелом.

− Не прощу… − признание вырвалось помимо моего желания, отчего Ветров старший непонимающе нахмурился.

Никогда не забуду мучительного сожаления на родном лице старшего брата, когда спортивный автокар Ратмира, прижимая внутренне раздавленного Богдана к пыльной стене арки, проехал во двор, где мертвым сном забылся Стриж.

− Почему ты сначала приехал за мной? − спросила я потом, когда мы неслись в неиз-вестном направлении по извилистым улицам города, закованного в мостовые. За окном разма-зывались огни разноцветных витрин, превращаясь в сияющую круговерть. Брусчатка тускло поблескивала, озаренная растяжками провисающих между фонарных столбов гирлянд. На фо-не черного небосвода плыли огромные рекламные шары, которые зажигали только ночью. Внутри них танцевали фигурки нимф, плясали надписи, расцветали фейерверки ослепительных сказочных цветов.

Сидя позади водителя, я поддерживала бессознательного Стрижа с бескровным заост-рившимся лицом, но он все время стремился соскользнуть на коврики. Светлое кожаное сиде-нье вымазалось полосами крови. В салоне вился солоноватый металлический душок, и от при-торности живот подводило в тошнотворной судороге. Мои пальцы крепко сжимали ледяное запястье парня, и в палец редко-редко неохотно отбивался пульс. Стриж, ставший за короткие дни моим лучшим другом, походил на безжизненную куклу, мертвее некуда.

Ратмир промолчал, только покосился в зеркальце заднего виденья, пересекшись со мной взглядом.

− Потому что, − неожиданно произнес он, отвернувшись, − ты не аггел, и тебя не успели ранить.

− Но Стриж − твой брат, − настаивала я, сама не понимая, какой правды хочу добиться от мужчины.

− Веда, − не глядя, свирепо рявкнул он, заставив вжаться в спинку сиденья, − ты мо-жешь заткнуться на пять минут? − Я оторопело хлопнула глазами и получила в добавление предельно вежливое, процеженное сквозь сжавшиеся от ярости зубы: − Пожалуйста.

'Я снова здесь

За тысячи верст от тебя

Сломанный, запутавшийся − лишь разбросанные кусочки того, что от меня оста-лось.

Я очень старался

И верил, что смогу справиться сам,

Но растерял много на этом пути.

Когда я увидел твое лицо,

Я понял, что, наконец-то, твой.

Я нашел все то, что, думал, потерял навсегда.

Ты позвала меня по имени,

Я пришел к тебе разбитым на кусочки,

Но ты можешь сделать меня целым…'

Музыкальный коллектив 'Red' (межрас. 'Красный'). Композиция 'Pieces' (межрас. 'Кусочки'). Вольный перевод на межрасовый язык с эльфийского наре-чия.

Из концерта, услышанного Ведой Истоминой по мороку видения на кухне фермы аггелов в поселке 'Огненный'.

Куда именно направляется Ратмир, стало понятно лишь после того, как за окнами авто-кара вспыхнули бурлящие, охваченные бесконечным праздником улицы припортового района. Надо сказать, что эти кварталы Ветиха пользовались дурной славой, и стражи здесь даже в светлое время суток появлялись с большой неохотой. Широкий проспект, словно ежедневно без выходных убранный к Рождеству, обступали чудесные домики игровых заведений, до боли в глазах блистающие водопадами огней. Одни напоминали пряничные избушки, другие переливались, похожие на огромные именинные пироги с разноцветными розочками из крема. Люди, наводнившие улицу, бесконечно двигались по тротуарам, и между темной массой то и дело вспыхивали осыпанные золотой пылью фигурки длинноногих светловолосых нимф-зазывал в вызывающих одеждах.

Маскарад обрывался резко, ведя к речному порту, тянувшемуся по береговой линии су-доходной и полноводной реки Сервицы. Широкая на изгибах, за городом она местами слива-лась с горизонтом, напоминая бескрайнее море. Зимами, когда лютые морозы сковывали Сер-вицу, то специальные баржи дробили лед, освобождая темную гудящую воду от мерзлых тис-ков. Летом, по глади между тяжелых торговых судов сновали маленькие пароходики, огром-ными колесами-маховиками перемалывавшие воду. Река являлась некой границей между Вети-хом и небольшим районом, называемым в народе Островом и соединенным с городом длинным мостом на толстых каменных подпорах.

Маленькие кварталы, удаленные от благополучных спальных холмов и заключенные между Сервицей и густым лесом, существовали по собственным правилам. С самого основания Ветиха здесь пустила корни община троллей и немногочисленных городских аггелов. Насколь-ко я слышала, жители Острова годами не пересекали Сервицу.

Мы неслись по длинному полотнищу моста. На всем протяжении его очерчивала рамка голубоватых огней, призрачными пятнами отраженных в воде. Поблескивая от водной ряби, светящиеся кляксы перетекали в зыбкую дорожку от огромной тревожно оранжевой луны, за-мершей над черной гладью.

Гудели высокие трудолюбивые краны, напоминающие остроносые цапли. Над набереж-ной, не засыпавшей ни на минуту, плыли световые фонари, похожие на воздушные шары. Оза-рявшие портовые здания они разукрашивали ожидавшие разгрузки пароходы резкими тенями.