Марина Ефиминюк - Магические узы

Не давая мне возможности прочувствовать блаженного облегчения, мой двойник, тяже-ло дыша, заскочила под арку, ведущую во внутренний дворик, и немедленно выстрелила. Это только в видео-былинах герою говорят насмешливые слова, грозясь убить, а лишь потом стре-ляют. В жизни такой удачи не случается. Меня спасло лишь то, что девушка от поспешности не успела хорошенько прицелиться.

Я даже толком не испугалась, а над макушкой пролетела ослепительная молния боевого шарика. Он врезался в фонарный столб и, отскочив, взорвал черепками цветочный горшок, сто-явший на перилах ближайшего балкончика. Сверху мне на голову посыпался черный грунт и глиняные осколки. Все случилось за короткую резкую секунду, подталкивая меня. Я вскочила, едва не падая.

Девушка, выглядевшая моим зеркальным отражением, снова вскинула руки и, заставляя испуганно замереть, щелкнула затвором самострела. Веки захлопнулись, как ставни на окнах, отрезая меня от пустующего двора и противницы. Мышцы напряглись, но оглушительной боли, какая должна была последовать за шаром, не наступила. Я открыла глаза, а убийца все нажимала и нажимала на курок, получая лишь осечки.

Чтобы добежать до выезда на улицу Вязовую мне пришлось приложить все возможные силы. Сердце бешено стучало. На брусчатке плыла неровная тень от моей фигурки, она, то пре-следовала меня, то опаздывала, изломано растягиваясь. Убийца догоняла, через шумное дыха-ние я могла слышать стук ее каблуков.

Потемневшая улица, залитая фонарным светом, захватила меня в объятия. В кронах то-полей запутался сумрак. Полосатый тент, порванный насквозь после моего прыжка, подрагивал от легкого ветра. Тишь спального района казалась нереальной, и прогуливавшаяся парочка отпрянула в страхе, лишь завидев движение в темной подворотне.

Я устала так сильно, что едва держалась на ногах, легкие горели. Я больше не могла бессмысленно бежать, панически боясь боевых шаров! Неожиданно страх сменился на отчаянную злость, заставляя завернуть за угол и прижаться взмокшей спиной к шершавой холодной стене. Дыхание замерло, а рука сжалась в кулак, спрятав внутрь большой палец, чтобы не сломать суставов − как когда-то давно меня учил Богдан.

Удар в скулу противницы, выскочившей на всех парусах из подворотни, получился знатный. Кажется, даже костяшки треснули от силы, и руку пронзила боль. Девушка взвизгну-ла, не ожидая нападения от перепуганной жертвы, вдруг превратившейся в охотника. Убийца рухнула навзничь на мостовую, выронив самострел, и он отлетел к моим ногам. Молниеносно присев, я не сводила с двойника настороженного взгляда и поспешно подняла оружие, тяжелое, со скользкой горячей рукоятью, нагретой теплом влажной ладони. Руки сами вскинулись, направляя дуло на распростертую девушку. Это было странное ощущение, словно целишься в собственное отражение в зеркале и ждешь, как в тебя прыснут стеклянные осколки после выстрела.

Убийца на мгновение оцепенела, изумленно вытаращившись. Она приподнялась на локтях, а на лице, так сильно похожем на мое собственное, отразилось неверие. Секунды текли, мои ладони вспотели, а палец застыл на спусковом крючке.

− Ты не выстрелишь, − неожиданно уверено произнесла девушка, и от звука собственно-го голоса, услышанного от постороннего человека, мне стало жутко.

− Ты не сможешь! − в отличие от моих вечно обкусанных, гладкие губы растянулись в торжествующую улыбку. Серые глаза вспыхнули злым ликованием. − Стреляй… Боишься?

− Хочешь проверить? − пробормотала я и на одно мгновение зажмурилась, уверенная, что прямо сейчас спущу курок. Не вышло − пальцы, словно живя собственным разумением, не послушались. Выстрел в человека оказался выше моих сил, я не смогла решиться, чтобы пере-ступить последнюю черту.

− Опусти игрушку, дамочка! − раздался до боли знакомый голос.

Бухающее в груди сердце остановилось, но рука не дрогнула. Он обошел меня осторож-но, нацеливаясь. Его шаги в теннисных туфлях на мягкой кожаной подошве были практически не слышны. Тень гостя сделала головокружительное сальто, подчиняясь световому пятну от фонаря, и Богдан встал между мной и распростертой на камнях убийцей. Гладкое длинное дуло серебристого самострела однозначно указывало мне в переносицу.

Тут для Богдана случилось страшное потрясение. Он распознал меня и уже с меньшей уверенностью быстро скосил глаза в сторону поверженного двойника. На родном лице с резки-ми скулами и твердым подбородком отразилось жесткое колебание. Старший брат никак не мог взять в толк, кто из нас его настоящая сестра. Я ненавидела его в тот момент, но не верила, что он перепутает.

− Веда, − хрипловато произнес Богдан и быстро облизнул губы, как всегда делал, когда сильно волновался, − ты как, детка?

Он, не отрываясь, смотрел мне в глаза, серые с темными крапинками, точное отражение его собственных, доставшихся нам обоим от мамы Ярославы.

− Ты сильно ушиблась? − снова спросил он, обращаясь ко мне, и тут же добавил: − Вставай! Она тебя не ранила?

Меня словно бы ударили под дых, так сильно скрутило внутренности. Жаль, что стояв-ший спиной к убийце Богдан не мог видеть расцветшей злорадной ухмылки моей близняшки, поспешно поднимавшейся с холодных пыльных камней мостовой. Мерзавке оставалось только лишь потереть руки от удовольствия, чтобы подчеркнуть свой триумф.

− Почему ты думаешь, что она твоя сестра? − насмешливо вымолвила я, сама удивляясь твердости голоса.

Девушка-убийца медленно отступала в тень, торопясь сокрыться. Ее движения отлича-лись резкостью, и рост был явно выше моего.

− Моя сестра никогда бы стала в меня целиться! − выплюнул Богдан презрительно.

− Ты уверен? − изогнула я брови.

− Веда, спрячься во дворе, − процедил Богдан, сводя брови на переносице. − Я сейчас!

Нахально с полуулыбкой подмигнув мне, девушка зачастила под аркой, и стук каблуков возвращался к нам гулким эхом. Ее стройная фигура с тонкой талией и узкой спиной, переда-вавшее мое собственное телосложение, скрылась в темноте внутреннего двора. Там, где лежал застреленный ею Стриж! Проклятье, нам действительно невероятно везло, что никто из жиль-цов домов не выбрался на улицу, дабы пробежаться на свежем воздухе или же выгулять до-машнего питомца! Неожиданно из горла вырвался истеричный смешок, и губы непроизвольно растянулись в издевательскую улыбку.

Богдан разозлился не в состоянии угадать, какую игру ведет противница, и, сузив глаза, процедил:

− Бросай самострел, по-хорошему! Считаю до трех. Раз…

В его взгляде светилась решимость пристрелить меня, если я посмею ослушаться. Стоя друг напротив друга, мы не шевелились и вытягивали самострелы. Неужели чтобы выжить, я должна выстрелить в собственного брата?! Жестокая шутка, только больше не было смешно.