Наталия Ипатова - Винтерфилд

— Зачем вы вообще его взяли?

— Для приятного общества, — невозмутимо отозвался хозяин Винтерфилда.

— Для моего приятного общества?

— Ну не сам же я положил глаз на его греческую красоту!

И ей снова пришлось бороться с неуместным желанием прыснуть. Эрна фон Скерд — вот кого ей надлежало благодарить за Романо Кадуцци. Это она произнесла ту памятную фразу насчет возможностей для секса в Винтерфилде, а Грэй услышал и намотал на ус. Наученный горьким опытом, он отгородился от ее возможных посягательств первым, что попалось под руку. Это называется рокировкой.

— Нет ничего смешнее разъяренной фрейлины, правда? — неожиданно тихо, чтобы быть наверняка услышанной, спросила она.

И тут же была вознаграждена вспышкой неожиданного интереса в его глазах.

— Разве что зарвавшийся деревенский лорд, которого вовремя щелкнули по носу, — немедленно отозвался он с той же интимной интонацией, неожиданно успокоившей ее и согревшей ее сердце, как его первая улыбка. — Еще Катарина фон Лиенталь доказала мне, что дразнить фрейлин недостойно. И неблагоразумно. И я этого делать не буду. Лорд Рэд как друга попросил меня сделать из его сына мужчину и человека. К двадцати годам молодчик превзошел в совершенстве только одну науку — делать горничным детей, и этого следовало ожидать: единственный наследник, воспитанный женщинами. Задачка, по-моему, почти безнадежная: ум в задние ворота ему следовало вгонять десять лет назад, и время упущено. Рэд собирался, как это водится, отправить его к соседу на воспитание, чтобы побегал пажем, а затем оруженосцем, да мать стеной встала: мол, слабенькое у ребенка здоровье. Чего хочет женщина, того хочет бог, и Рэд отступил, о чем сейчас жалеет.

— Слабое здоровье? — озабоченно переспросила Лея. — Я его, может, покалечила?

— Он здоров, как молодой бык. Урон, я полагаю, нанесен только его самолюбию: зверски избит при нападении на женщину. Женщиной.

Лея со стоном смеха уткнулась лицом в портьеру.

— В двадцать лет ума нет — и не будет. Однако я подумал, что вместо ума я мог бы дать ему умную жену, что реально… и почти то же самое.

Лея сделала нетерпеливый жест.

— Послушайте меня. Кадуцци — самый богатый клан королевства. Насколько я знаю требования лорда Рэда к женщинам, вступающим в его семью, это — хотя бы минимальное дворянство, безусловная красота и умение себя вести. Вы великолепно подходите по всем статьям, и лучшего способа осуществить ваши собственные жизненные идеалы может не представиться. Куда ни кинь, Романо — лучшей жених во всех четырех Пределах.

— Этот? — с тоскою в голосе спросила Лея.

— Да он не так уж плох. Избалован, ленив, готов гнаться за любой юбкой, но не злобен, а в остальном перебесится. Умная женщина могла бы взять его в руки. А я считаю, что вы умны, мисс Андольф.

— Благодарю вас.

Она подошла к окну и поглядела поверх деревьев на пыльную дорогу, ведущую в город. Потом перевела взгляд на жанровую сценку, разыгрывавшуюся под акациями во дворе. «Я хочу, чтобы ты обнял меня, но боюсь, что ты возомнишь о себе». — «Я хочу тебя обнять, но опасаюсь получить по морде, потому что в глубине души понимаю, что этого заслуживаю».

— А что, если Романо Кадуцци откажется на мне жениться? И останусь я… как это говорят? С разбитым сердцем, и хорошо, если не с младенцем на руках?

— А вот если так, — процедил лорд Грэй, будто уже и не с нею говорил, — и, разумеется, если это дерьмецо все еще будет тебе нужно, мы будем беседовать с ним на уровне его уважаемого папочки.

Улыбнулся и потянулся до хруста.

— Разве это от Романо зависит: хотеть ему жениться или нет? Поиграй с ним, если хочешь. Он твой. Под венец тебя никто силком не тащит, но просто подумай об этом. Идет?

— Угу, — отозвалась Лея, поглощенная перипетиями действия во дворе. — Лорд Грэй, а почему Оттис не женится на Глави?

У нее было самое невинное выражение лица, когда она усомнилась в его способности устроить чьи-то матримониальные планы. Сказать по правде, она и не надеялась когда-нибудь так удачно поймать его на слове.

— Потому что он — зараза, — кротко ответил хозяин Винтерфилда. — Живет во грехе и позорит приличный дом. Они тут все сговорились против меня, а во главе у них — Брего. И когда я пытаюсь на него надавить, у него всегда наготове подходящая отговорка, что, мол, негоже слуге вперед… — Под ее испытующим взглядом он скомкал остаток фразы и поспешно заключил: — Это неинтересно.

Это было более чем интересно, но Лея сделала вид, будто не заметила, что лорд Грэй ступил на скользкую почву, и великодушно не стала его толкать. Однако чтото, сидевшее в самой глубине ее натуры, болезненно вздрогнуло и сжалось, когда ей пришло в голову сопос тавить отчаянное Романове «да хоть бы и убил, а я от тебя это получу» с этой хитренькой рокировкой, проведенной с целью сохранения дремотного покоя. И ей подумалось, что непутевый отпрыск клана Кадуцци выглядел на этом фоне не так уж недостойно.

«Здравствуйте, уважаемый отец! Пишу Вам, дабы изъяснить суть перемен, произошедших в моей судьбе, о коих, без сомнения, до Вас уже дошли слухи. Памятуя также о том, что люди по злобе и зависти способны очернить самые невинные поступки и самые достойные побуждения, я спешу оправдаться в Ваших глазах, ибо высоко ценю Ваше доброе мнение обо мне, но, безусловно, задача моя была бы неизмеримо легче, если бы я знала, в чем именно обвиняет меня молва».

Лея тяжко вздохнула, отложила перо и с отвращением посмотрела на испятнанные чернилами пальцы. Придерживаться высокопарного старомодного шаблона, настоятельно рекомендуемого благонравной девице, пишущей домой, было весьма тягостно, тем паче что на приволье Винтерфилда она и вовсе отвыкла выражаться куртуазно.

— Ну что ты валяешься как пьяная шлюха?

Брови ее приподнялись против ее воли, она встала и выглянула в окно библиотеки, выходящее на тренировочный дворик. Ничего подобного она в Винтерфилде не слышала со времен приезда и тем более не рассчитывала услышать из уст лорда Грэя.

Посреди дворика, лежа животом на песке, распластался Романо Кадуцци. Руками он упирался в землю гдето на уровне груди, согнутые локти торчали над лопатками, на ткани туники расплывалось потное пятно. Судя по всему, он был уже не в состоянии отжиматься. Лорд Грэй стоял прямо перед его носом, видимый лежащим не выше издевательски начищенных сапог. С видимым усилием Романо выпростал из песка подбородок и едко огрызнулся в ответ.

— Давай-давай! — посмеивался лорд. — Тебе, может, проще делать это с помощью языка? Или у тебя есть орган, развитый еще лучше?

Лея фыркнула. Под окнами библиотеки воплощался ночной кошмар леди Рэд: злыдень и бука Грэй, изгаляющийся над маленьким беззащитным Романо. Вот уже неделю молодой Кадуцци ходил по Винтерфилду преувеличенно прямо, так что опытной Лее было ясно, что у него болят бока. Вот уж кого она не жалела ни капельки, однако не могла не признать, что система, которую лорд Грэй применял к ней, была совсем другой.